Третья тропа - Власов Александр Ефимович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/47
- Следующая
Проба сил
Богдан, Фимка, Димка и Вовка Самоварик все еще сидели под деревьями. Мальчишки молчали. Настроение у них было самое скверное. Снова разжигать костер никому не хотелось, потому что и земля, и трава вокруг намокли. Под деревьями хоть сухо — можно сидеть, поджав ноги. Но сколько так просидишь? Не всю же ночь! А если опять дождь? Дерево не палатка.
— Влипли! — произнес Вовка и посмотрел на Богдана.
— Ты ничего не придумал? — спросил Фимка у Димки.
— Не-а! — отозвался тот.
Оба они тоже посмотрели на Богдана.
Он чувствовал эти взгляды и понимал, что они означают: ты — главный, тебе и находить выход! Но сейчас такие взгляды не льстили его самолюбию. Глухое озлобление разгоралось в нем. Особенно раздражали его палатки, казавшиеся удивительно удобными и надежными. В палатке Сергея Лагутина раздавались веселые голоса.
Из палатки Кульбеды и Славки Мощагина не долетало ни звука. Сержант в начале ливня выбежал на просеку, прикрыл брезентом нераспакованное оборудование последней, так и не поставленной палатки. Возвращаясь, он не взглянул на спрятавшихся под деревьями мальчишек и старательно, наглухо задернул полог. С тех пор в палатке — ни голоса, ни движения. Будто оба — и сержант, и командир взвода — заснули.
— Товарищ командир! — долетел до Богдана голос Шурупа. — А можно не ждать отбоя? Охота придавить подушку.
— Сегодня можно, — разрешил Сергей. — Кто хочет — ложитесь.
Послышался чей-то протяжный зевок. Это окончательно вывело Богдана из себя.
— Пора и нам! — выдавил он хрипловатым от злобы голосом и встал, бросил мальчишкам: — Пошли! — Подумав, что Гришкина сила может пригодиться, позвал и его: — Идем, Распутя, за местом под солнцем!
— Мне и здесь хорошо, — послышалось из-под ели.
— Падаль! — обругал его Богдан. — Валяйся, пока черви не сожрут!
Они вчетвером приблизились к палатке Сергея Лагутина. Фимка, Димка и Вовка держались сзади, Богдан — впереди. Сергей не прозевал — встретил Богдана у входа.
— Чего подкрадываетесь?
— Идем в палатку, — ответил Богдан.
— Силой не займешь! — Сергей предостерегающе покачал головой. — Не пробуй.
— Мне силы не надо. Слово хочу сказать др-ружкам!
Он так произнес это «др-ружкам», что мальчишки, подслушивавшие разговор, воробьями бросились к задней стенке палатки — подальше от входа.
— Твои дружки — за решеткой! — не вытерпел Сергей и все-таки разрешил: — Ладно, говори свое слово.
— Шуруп! — позвал Богдан и пригнул голову, чтобы войти в палатку, но Сергей рукой загородил вход.
— Нет уж! Ты отсюда, пожалуйста!
— Эй, шурупчики! — прохрипел Богдан в темное нутро палатки. — Вы меня знаете!.. Кто потеснится на своей койке, тому это зачтется!
Наступила тишина, и стало слышно, как мелкий моросящий дождь снова зашелестел, закапал на туго натянутый брезент.
— Все слышали? — громко и весело спросил у мальчишек Сергей. — Есть желающие?
— Не-е-ет! — разноголосо послышалось из палатки.
— Вопрос исчерпан! — Сергей в упор посмотрел на Богдана. — Ты крепко просчитался!
— Погоди! — Богдан тяжело задышал, точно бежал в крутую гору. — Ты мне дай глаза их увидеть!
Он ринулся напролом в палатку, но Сергей оттолкнул его. Богдан медленным устрашающим движением опустил руку в карман и выжидательно затих.
— Да брось ты! — негромко произнес Славка Мощагин, появляясь у палатки. — Ни кастета, ни ножа у тебя нету. А драться на кулаках не советую: у Сергея второй разряд по боксу. Хочешь со мной? Только без драки и без злости. На ловкость и на силу.
— Кого бить — мне все равно!
Богдан набросился на Славку и сшиб бы его размашистым ударом кулака, но Славка успел отклониться. Кулак проскочил мимо. По инерции Богдана повернуло спиной к Славке. Тот сделал подсечку, без усилий повалил его, мирно сказал:
— Я же просил без кулаков!
Богдан не слышал уже ничего. Он встал на корточки и из этого положения, как распрямляющаяся пружина, устремился вперед и вверх, нацелившись головой в Славкин подбородок. И снова встретил пустоту и, наткнувшись на выставленную Славкой ногу, упал на живот, проехался лицом по мокрой траве. Дождевая вода немного охладила его. Он не сразу поднялся на ноги. Сначала сел и оглянулся на Фимку, Димку и Вовку.
— Крысы!.. Я один должен, да? Один?
Но и после этого окрика мальчишки не поторопились вмешаться. Зато к палатке подошел Гришка Распутя.
— Интересно, — глухо промямлил он и навис над Славкой Мощагиным. — А меня сможешь?
— Попробую, — улыбнулся Славка. — Захватывай меня как хочешь!
Распутя по-медвежьи облапил его поперек туловища, легко оторвал от земли и предупредил:
— Сейчас брошу.
— Бросай! — разрешил Славка.
Подняв его еще выше, Распутя посмотрел на то место, куда собирался кинуть Славку — нет ли там случайно камня или пенька, — и отшвырнул ногой шишку.
— Бросаю, — снова предупредил он.
— Давай!
И Гришка бросил. Но Славка вцепился в его куртку, увлек за собой и, очутившись на земле, ногами перекинул Распутю через себя, а сам перевернулся через голову и плотно оседлал Гришку, сев ему на грудь и сжав коленями ребра.
— Хы-ы-ы-ы! — раздалось из широко распахнутого рта Распути.
— Что — больно? — встревожился Славка.
— Смеюсь, — ответил Распутя.
Он не врал. Ему было смешно: как это он — такой длинный и тяжелый — только что стоял и вдруг — лежит! А Славка, которого он бросил вниз себе под ноги, непонятным образом взгромоздился ему на грудь.
— Хы-ы-ы! — еще раз засмеялся он. — Потешно.
Славка поднялся и протянул руку Распуте — помог встать.
— Еще будем?
— Хватит, — Гришка поплелся к своей ели. — Я черную молнию видел, — добавил он, укладываясь. — Может, еще ударит.
— Чтоб она в тебя угодила! — мрачно изрек Богдан.
Он ненавидел сейчас все и всех и был бы рад, если бы молния спалила все палатки.
— А ты не злись. Кто виноват, что так получилось? — сказал Славка. — Разложите костер. Дождик маленький совсем. А я вам запишу это как ночное дежурство по взводу.
— Соглашайся! — Фимка осторожно тронул Богдана за плечо. — Ночь короткая!
— И светает очень рано, — подхватил Славка. — Да вы, если захотите, от рассвета до завтрака запросто палатку успеете поставить. И будет так, точно ничего и не было. Все хорошо будет!
— Пр-роповедник!.. Н-не будет ничего хорошего!.. А ты, Шуруп, — Богдан покосился на палатку, — запомни: плакали твои глазки.
Оттолкнув стоявших за его спиной мальчишек, он вернулся под дерево, из-под которого начал свою неудачную вылазку.
Под мелким нудным дождем остались пятеро: у палатки — Сергей и Славка, шагах в пяти от нее — Фимка, Димка и Вовка Самоварик. И те, и другие выжидательно молчали. Командиры думали, что мальчишки попросят пустить их в палатку, и оба решили дать им место. А мальчишки надеялись, что командиры сами позовут их.
— Да ну вас всех! — обиделся Вовка Самоварик, не дождавшись приглашения. — Дрыхните в тепле, если вы такие!
Придерживая рукой фотокарточки, спрятанные от дождя под рубашку, он тоже отошел под защиту деревьев. Укрылись под ними и Фимка с Димкой.
Богдан отодвинулся от них.
— Рядом с вами противно!
Мальчишки видели, как Славка и Сергей, посовещавшись между собой, разошлись по палаткам. Пологи задернулись. Неуютно и тоскливо стало на Третьей Тропе.
Богдан тяжело переживал свое поражение. Злобу он чувствовал ко всем без исключения, но больше всего не к Славке и даже не к Сергею Лагутину, а к Шурупу и его четверке. Они легко и быстро признали его вожаком, но с той же легкостью и быстротой предали его, как только увидели, что выгоднее быть с другими.
Познакомились они утром на сборном пункте. Богдан торопился поскорей уйти из дома и рано явился к автобусам. Шуруп со своей четверкой был уже там.
Никаких особенно тяжких грехов за этими мальчишками не числилось — пропуски занятий, двойки за поведение, мелкое хулиганство. Но они считали себя крупными дворовыми заправилами.
- Предыдущая
- 12/47
- Следующая
