Не спрашивайте меня ни о чем - Пуриньш Андрис - Страница 4
- Предыдущая
- 4/47
- Следующая
Он сразу замолк, и наперебой затарахтели Фред с Яко. В том смысле, что пускай Эдгар перестанет дурака валять, а я чтобы тоже не дурил и много не воображал.
Им бы надо было раньше повыступать с такой страстью, тогда не пришлось бы это делать сейчас, и к тому же напрасно, потому что уже ничего нельзя было изменить.
Я вскочил со стула и направился к двери. Эдгар продолжал сидеть и о чем-то думал.
— Так пошли же! — рявкнул я.
Но он сидел, молчал и думал.
Надо сказать: хоть я и понимал, что дело серьезное, по на сто процентов не верил, что требование придется исполнить. Мы, возможно, даже дошли бы до моста, я снял бы пиджак и туфли, перелез через перила, и тут у Эдгара сдали бы нервы. Но и вместе с тем: если бы он выдержал, мне пришлось бы сделать еще полшажка и прыгнуть.
Но мне не хотелось ни того, ни другого. В конце концов, мои нервы тоже не так уж крепки.
И вдруг Эдгар сказал:
— Тебе необязательно прыгать сегодня. Можешь хоть через два месяца, когда вода будет теплая.
— И на набережной полно народу, — ехидно добавил я, хоть и почувствовал, что гора колыхнулась и тихонько поехала с плеч долой.
— Можно и утром, пока людей поменьше, — наивно сказал он, и Яко с Фреди засмеялись.
— Тогда запишу в блокнот, иначе, не дай бог, позабуду, и ты всем раззвонишь, что Иво Берг не сдержал слова.
— Не волнуйся. Я тебе напомню.
— Благодарю!
— Не стоит!
Надо было убить оставшееся до вечера время, и мы дотопали до «птичника». Кафе еще было закрыто.
— В такую прекрасную погоду! — возмутился Эдгар и, сунув Фреду свой портфель, решительно направился к киноафише.
Через двадцать минут начинался очередной фильм про мафию. Я колебался: идти или не идти? Эта тема уже начала мне надоедать, как надоели гедеэровские картины про индейцев. Елки-палки, да что эти немцы секут в индейских делах? Лепят во весь экран будку Гойко Митича, а мысли у него в глазах столько, будто он вчера слез с дерева. Я не строю из себя черт-те какого интеллектуала, но и не желаю, чтобы во мне видели остолопа, которому можно всучить такой барахольный фильм.
— Раз лучшего не показывают, обойдемся и этим, — сказал Яко. — Надо же что-то смотреть.
В конце концов, Яко был прав, и я согласился поглядеть на извечную борьбу мафии с полицейскими, но тут заартачился Фреди. Чего, мол, ему там смотреть, будто он и сам не знает, что мафия сильнее и оставит полицию в дураках. Я сказал, что делать все равно нечего, а кое-какие недурные моменты не исключены. Фреди уверял, что это дело нестоящее, и предложил мне пойти с ним в «Рицу». Он там договорился насчет канадских джинсов и опасался, как бы не всучили дрянь. Это, конечно, все чепуха. В подобных делах он ориентировался лучше меня. Просто ему неохота было идти одному. Яко с Эдгаром потопали в кино, а мы в «Рицу».
По спиральной лестнице спустились в нижний зал. В полутьме сигаретный дым клубился вокруг тусклых лампочек. Белесый туман окутывал намалеванные на стенах виды озера Рица. Бедное озеро, по-видимому, не знало ни единого солнечного дня.
Публика в этом зале бывала более или менее постоянная. Сюда приходили преимущественно школьники старших классов вроде нас, молодые, пока еще официально не признанные художники, музыканты. Здесь «ловили кайф» те, кого солидные люди именовали «длинноволосыми», и те, кто экстравагантно одевался. Тут вы нередко могли увидеть ультрамодные заграничные вещи. Здесь же вы могли завязать знакомство с представительницами прекрасного пола. Многие из девушек были школьницами, студентками или уже работали. Носить одеяния самого несусветного покроя, держаться свободно было здесь признаком хорошего тона. Не в девятнадцатом, мол, веке живем и даже не в начале двадцатого, когда от знакомства до первого поцелуя проходило десять световых лет. Мы дети двадцатого века, которому уже идет восьмой десяток. И если парню нравится девушка и девушке парень, тогда они целуются, и что плохого, если они знают друг друга всего один вечер? Они же друг другу нравятся, иначе они не стали бы целоваться. Чего ради ждать? Ведь нету времени. Мы должны спешить, нам надо поймать убегающее время, и все, что ты словил, принадлежит тебе, этого уже никому не отнять, что бы там ни случилось. И кто знает, что происходит в нашем зыбком мире, например, в тот момент, когда я пишу эти строки или вы их читаете? Я понимаю, что вероятность войны год от года убывает, что теперь люди во всем мире достаточно хорошо знают, что такое атомная бомба и какой будет третья мировая война, чтобы не допустить до нее. И тем не менее.
Бывали в «Рице» женщины известной породы — это верно. Заходили сюда и прилично одетые фарцовщики, снабжавшие местную пеструю публику кое-какими дефицитными вещицами. За пару красненьких они предложат вам «Плейбой» или другой журнал в подобном духе, альбом стереодисков, поступивших в магазины страны, где его издали, всего пару месяцев назад и музыку которого по рижскому радио еще не дают. Бойко торговали предметами одежды. Джинсы, модные рубашки, обувь и тому подобный товар обращался тут по ценам, в несколько раз превышавшим его первоначальную стоимость. Впрочем, не хочешь, не покупай! Но если у вас было желание и, главное, деньги, вы могли одеться по последней моде, не дожидаясь, покуда подобные товары появятся в магазинах.
Я захаживал в «Рицу» время от времени, а завсегдатаями тут были Яко с Эдгаром. В особенности Яко. Он просто чокнулся на «группах». Он знал наизусть, по крайней мере, миллион названий разных «групп», знал их составы, когда и какие альбомы были записаны. По стилю игры он на слух мог определить даже, какая «группа» исполняет. Еще бы! Пространственная музыка. Уинд оф чейндж! Ю’д беттер били вит! Сайк-дэлик Уорлоодз!А это что играют? Хокайнд! Дэйв Брукна двенадцатиструнной и соло гитаре, играет на синтезаторе и органе. Еще там есть Лемми. Саймо Хауз. Он играет также на мелотроне и скрипке. Мик Тёрнер. Дэл Дэттмар. Ты слыхал о таком инструменте — калимба? Ах нет! Он играет на нем. Саймон Кингсидит на ударных. Память у Яко изумительная. Но я этому не очень удивляюсь. Разве у крупных шахматистов она слабее?
Мы с Фреди сразу взяли курс на уголок, где в облаках дыма между двух женщин уютно сидел Харий. Это был плечистый малый среднего роста, рыжий и в красном джемпере. Ему было уже двадцать восемь лет, и, когда он улыбнулся, во рту у него блеснули два золотых зуба. Виноваты были в этом его волосы. В школе Хария дразнили «поджигатель». Однажды он разозлился и затеял драку с двумя обидчиками, они тогда и выколотили ему эти зубы. Правда, Харий в долгу не остался. Первому он хоть и выбил только один зуб, зато второму так саданул в глаз, что тот еще и сегодня вынужден ходить в очках. С Харием шутки плохи. К нам это, конечно, не относится. Мы с Харием дружим. С Харием можно было держать себя совсем свободно, и разница в годах нисколько не чувствовалась. Однако нельзя было забывать и об осторожности, потому что он был очень умным. Иной раз он мог так в тебя заползти, точно был телепатом. Это доставляло ему удовольствие. Подопытному кролику, конечно, радости от этого мало. Но в остальном он был замечательный парень. Вообще он производил на меня глубокое впечатление.
Завидев нас, Харий искренне обрадовался.
— О, старики всегда являются, когда их ждут с нетерпением. Иво, я тебя не видел целую вечность!
— Я болел, Харий.
— Шутить изволишь, — усмехнулся Харий. — Ты непохож на такого, кто может когда-нибудь захворать.
— И тем не менее я хворал, Харий.
— Присаживайтесь, ребята, — сказала одна из дам Хария.
Я их незаметно рассматривал. Поразительный факт: они показались мне похожими как две капли воды. Поразительный, потому что ничего общего у них не было, кроме возраста — лет двадцать пять — и косметики, употребленной в избытке. Одна была темноволосая, другая — блондинка, одеты совсем по-разному, и в их лицах человек даже с никудышным зрением не усмотрел бы ни малейшего сходства. И тем не менее они были страшно похожи! Черт знает что! Даже голоса: у одной низкий, у другой как колокольчик.
- Предыдущая
- 4/47
- Следующая
