Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами - Купер Джеймс Фенимор - Страница 11

• Предыдущая
• 11/119
• Следующая

Покончив с приготовлениями, Бурдон и Гершом уселись в каноэ, и хозяин кликнул собаку, имя которой, Хайф, явно имело отношение к хозяйскому ремеслуnote 41. Как только мастиф прыгнул в лодку, Бен оттолкнулся от берега, и легкое суденышко понеслось вверх по течению без особых трудностей, подгоняемое веслами в руках бортника и Гершома. Русло было почти свободно от плавника; и минут через пятнадцать, особо себя не утруждая, двое мужчин подогнали лодку к низкому, поросшему лесом берегу, на котором лежало дерево с ульем диких пчел. Когда они подошли поближе, собака стала проявлять признаки беспокойства, и ее хозяин, заметив это, обратил на нее внимание Гершома.

— Дичью запахло, — ответил Склад Виски, который был хорошо знаком с большинством занятий дальнего пограничья и, несмотря на неутолимую жажду спиртного, был человеком от природы и сметливым и решительным. — Побьюсь об заклад, — обычное для людей его круга выражение, — что мы найдем здесь парочку медведей, которые крутятся вокруг меда!

— Мне случалось сталкиваться с ними время от времени, — сказал бортник, — и дважды, признаюсь, пришлось отступить и оставить свою законную добычу этим ворюгам.

— Да ведь тогда с тобой не было товарища, незнакомец, — возразил Гершом, поднимая винтовку и осматривая кремень и запал. — Разве что большая семейка косолапых сумеет прогнать нас от этого дерева; я-то твердо решил побаловать Долли и Цветика сладким медком.

Несмотря на всю бесцеремонность поведения Гершома, свидетельствовавшую о его претензиях на добычу, слова эти были сказаны от всего сердца, если говорить о смелости и решительности говорящего. Они доказывали, что в характере Склада Виски имелись черты если и не искупавшие всецело, то хотя бы отчасти сглаживавшие ту неприязнь, которую он мог бы вызвать. Бортник знал, что обитатели пограничья обладают вследствие своего образа жизни особого рода бесшабашной смелостью, и, судя по всему, достаточно доверял Гершому, чтобы быть уверенным в его поддержке в случае столкновения со своими исконными врагами.

Причалив к берегу и привязав лодку, бортник прежде всего постарался успокоить пса. Так как Хайф был отлично вышколен, он вскоре повиновался: мастиф шел позади, как было приказано, хотя ему явно не терпелось ринуться вперед. Если бы Бурдон не знал точного расположения дерева и своих противников, он пустил бы мастифа вперед, в качестве разведчика и первопроходца; но в сложившихся обстоятельствах он счел необходимым оставить его в резерве и бросить в бой лишь в случае надобности. В таком порядке Бурдон и Склад Виски двинулись вперед бок о бок, вооруженные двойным комплектом оружия, от берега реки на открытую прогалину, откуда уже было видно сваленное дерево. Достигнув этого места, маленькое войско сделало остановку для рекогносцировки.

Читатель вспомнит, что вяз с пчелиным ульем стоял на опушке густой чащи, или болота, на котором деревья достигли размеров в несколько раз больших, чем дубы на прогалинах; и бортник позаботился о том, чтобы вяз упал на открытое место, чтобы было сподручнее добывать мед. Поэтому упавшее дерево было отлично видно оттуда, где остановился наш герой. К немалому удивлению Гершома, Бен извлек подзорную трубу, которую старательно навел на дерево. Бортник хорошо знал свое дело и хотел посмотреть, как ведут себя насекомые, покой которых он так жестоко нарушил прошлым вечером. Те тысячами носились в воздухе, мелькая возле дерева и над ним, а прямо над отверстием улья маленькие насекомые клубились, как темная туча, словно охраняя свое сокровище.

— Та-ак, — протянул Гершом по своей привычке, пока Бурдон смотрел в свою подзорную трубу, — не возьму в толк, зачем тут понадобилась эта труба. На озере, может, она бы и пригодилась, если кто сумел бы ее изготовить, а уж здесь, на прогалинах, и свои глаза сойдут не хуже покупных.

— Взгляни-ка на пчел, посмотри, как они всполошились, — ответил Бен, протягивая подзорную трубу своему спутнику. — За все время, что я занимаюсь этим делом, ни разу не видел, чтобы рой был в таком неистовстве. Обычно уже через несколько часов после того, как поймут, что их дерево срубили и все их планы пошли прахом, они начинают роиться, ищут новое дупло и принимаются собирать запасы на зиму; а эти все, как одна, вьются над летком, словно готовясь выдержать осаду.

— Да тут их пропасть несчетная, — Гершом никогда особенно не следил за оборотами речи, к которым прибегал; обычно все, что встречалось в большом количестве, он называл «пропасть», а в настоящем случае невозможность подсчитать это множество обозначил как «несчетная», — тут их пропасть несчетная, говорю тебе, и если ты собираешься брать приступом эту крепость, ищи себе другого товарища, помимо Склада Виски. С чего эти твари так взбесились? Уж не норовят ли они поставить дерево обратно на ноги?

— Видишь облачко пчел на опушке — вон там, южнее? — спросил Бурдон.

— А то как же! Там их тоже прорва, и снуют они взад-вперед возле дерева, как людишки, когда таскают воду на пожар. Сдается мне, что бочка у них опустела, вот они и толкутся!

— Там медведи, — спокойно возразил бортник. — Я видел и раньше такой переполох и знаю, кто тому причиной. Медведи затаились в чаще, боятся выйти на открытое место, где так много пчел. Я слышал, что разъяренные пчелы гнались за медведями целые мили!

— Смерть мухам! Разве этой кусачей мелочи под силу прокусить медвежью шкуру? А мы-то что будем делать, Бурдон? Долли и Цветик должны отведать этого меду! Половина моя, сам знаешь, и я с ней прощаться не намерен.

Бортник только усмехнулся, услышав, как Гершом преспокойно выделил себе такую солидную долю его собственности; он не счел, что в данный момент стоит заниматься «тяжбой о правах», как могли бы это поименовать законники. На пограничье существует неписаный закон, по которому все присутствующие имеют равную долю в добыче; точно так же как все суда в пределах видимости подходят к военному крейсеру за своей долей добычи. Как бы то ни было, мед, добытый из одного дерева, был не такой уж завидной добычей, чтобы стоило затевать из-за него серьезную ссору. А если для того, чтобы завладеть добычей, понадобится дополнительный труд и когда грозит опасность, — будет только справедливо, если каждое судно подойдет за своей долей.

— Будет твоя Долли с медом, лишь бы нам его доставить домой, — отвечал бортник, — да и Цветика не позабудем. Мне что-то пришелся по сердцу этот лесной цветок, и я постараюсь сделать все, что смогу, чтобы ей понравиться. Для девушки не сыщешь подарка слаще меда.

— Есть девчонки, которым сладкие слова больше по вкусу; только скажу тебе, незнакомец…

— Ты ел хлеб и соль со мной, Виски, а в нашей глуши это добро в большой цене; ты спал под моей крышей; не пора ли тебе перестать называть меня незнакомцем?

— Ладно, Бурдон, если тебе так больше нравится; хотя мне нравится «незнакомец» — что-то в этом слове есть непоседливое. Когда человек всех встречных-поперечных кличет незнакомцами, это знак, что он на месте не засиживается, а человек подвижный, сдается мне, куда лучше тех, кто сиднем сидит на одном месте. Я родился на побережье, на берегу Залива;note 42 а вот куда я добрался — в глушь — и среди пресноводных озер чувствую себя как рыба в воде, вроде форели, которую ловят в озере Гурон или возле Макино. Если глаза меня не обманывают, вон там виднеется медвежья морда, вон там, под кустом болиголова, — вон, где пчел видимо-невидимо!

— Можешь не сомневаться, — ответил невозмутимый Бурдон, но не преминул осмотреть свое оружие, словно оно могло понадобиться очень скоро. — Однако ты что-то начал говорить про Цветика? Было бы невежливо по отношению к молодой женщине позабыть о ней из-за пары медведей.

— Полегче, незнакомец, — я хотел сказать, Бурдон, — не торопись! Я хотел сказать вот что: я прошел вдоль и поперек всю страну озер, а она очень велика; но как бы она ни была велика, во всей озерной стране не сыщешь равной Цветику. Я ей брат, и мне, может, следовало быть поскромнее в таком деле; но я всегда говорю, что думаю, без лишней скромности. Цветик — чистый бриллиант, если есть на земле бриллианты.

• Предыдущая
• 11/119
• Следующая