В океане «Тигрис» - Сенкевич Юрий Александрович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/74
- Следующая
Глава II
Тигрис» идет в Тигр
СЕГОДНЯ СУББОТА
Утро, взошло солнце, ветер утих, лужи высохли, и в реке — огромным золотистым лебедем — наша лодка. Сплошная идиллия. Кажется, и не было «вчера».
Хотел сесть за дневник вечером, чтобы записать не торопясь, со вкусом, но не утерпел, испугался, что сотрутся частности и выйдет коротко, сухо, а событие не из рядовых и требует детального описания, возможно даже в возвышенном тоне.
Монументальное, эпическое «вчера»…
СРОК НАСТАЛ
В шесть утра мы были у стапеля. Уточнили, кто чем занимается и за что отвечает, и разошлись по местам. Надлежало срочно доделать, все, без чего судно не могло быть спущено, а также хотя бы кое-что из того, с чем на суше справляться легче, чем на воде. Иными словами, предстояло бесконечное, кропотливое связывание дерева с деревом, каната с канатом — нудный, трудоемкий и, честно сказать, осточертевший процесс.
Теперь, правда, со связыванием сочеталось и развязывание: пока Эйч-Пи, Карло, Асбьерн и я возились с палубными поперечинами, затягивали узлы со страшной силой, Норман и Детлеф убирали веревки, скрепляющие судно с поддонной платформой, освобождали лодку от пут.
Работа, как всегда, шла медленно, а время летело гораздо быстрее, чем обычно, и Тур с тревогой поглядывал на часы.
К полудню стал собираться народ. Во дворе рестхауза, тихонько переговариваясь, в вежливом ожидании сидело приезжее начальство в парадных бурнусах.
Нам бы тоже присесть, перевести дух, осмотреться, однако нас трясла церемониальная лихорадка, мы больше не были хозяевами ни кораблю, ни себе: площадкой завладевал зритель, зритель прибывал, шумел, радовался и призывал начинать спектакль.
Спектакль открылся торжественным прологом. Дочь бригадира арабов разрезала ленточку, сам же он обмакнул руку в кровь жертвенной овцы и шлепнул по борту ладонью. Прозвучало имя, давно нам известное, — до сих пор мы в обиходе его избегали, странным казалось обращаться с ним к неуклюжей громадине, к чудищу на помосте, — но, видно, и впрямь настал срок соломе превратиться в корабль:
— Нарекаю тебя «Тигрисом»!
«ТИГРИС» ИДЕТ В ТИГР
Вдоль слива по железным пенькам тянулась система тросов и блоков. Закачались рукоятки камелонов. Тросы напряглись. Лодка пошла.
Платформа, на которой она строилась и с которой скоро должна была расстаться, на прощанье служила ей санями. Сани вели себя так, словно под их полозьями — не рельсы, обильно смазанные солидолом, а скрипучий песок. Никакой инерции корабль не накапливал. Полз, пока тащили, и останавливался, едва переставали тащить.
Что ж, идеального скольжения мы не ждали, ведь груз колоссальный, а склон пологий. Каждый шаг давался немалым трудом, то и дело приходилось перенастраивать блоки и заносить вперед лебедки, однако берег близился. Двое из нас стояли на палубе с шестами в руках, готовые сразу же после спуска взять управление «Тигрисом» на себя.
У самой воды, там, где по нашей просьбе разобрали часть набережной, рельсы пересекали участок свежеутрамбованной земли — гора завершалась как бы трамплином. Подходя к нему и будто почуяв финиш, судно разогналось, заскользило, выскочило на уступ, зависло, сунулось в реку — ура! — и тут же застыло как вкопанное.
Бросились сгоряча ему помогать, навалились, дернули раз-другой и убедились: застряли всерьез. Доставай катки и лопаты…
Что-то возле лодки суета. Тур с Норманом приседают на корточки, пытаются нечто разглядеть — пойду посмотрю.
НУ И НУ
Оказывается, вчера, разъединяя корпус и платформу, прозевали последний канат, и сани не отделились от днища. Ухнули в воду вместе с «Тигрисом» и проплавали под ним всю ночь — именно проплавали, даром что стальные: с одного края держал канат, с другого — приблудные снопы камыша, совсем уже непонятно когда, кем и для чего привязанные.
Подошли с аквалангами Герман, Детлеф и Норрис. Будут нырять.
— Не она ли держала? — подумал вслух Тур о платформе. Кто знает, наверное, все вместе: и она, и рельсы, и грунт…
«ТИГРИС» НЕ ИДЕТ В ТИГР
Свежий грунт, как его накануне ни уплотняли, ни ровняли бульдозером, не выдержал тяжести, подался, просел, рельсы выгнулись, и лодка увязла кормой. Буквально в нескольких метрах от цели! Полкорпуса уже плавало — кстати, лучше бы уж не плавало, потому что теперь против нас работал закон Архимеда: выталкивая из воды нос, вдавливал корму крепче и глубже.
Настелили на развороченную насыпь доски, на досках установили домкраты, принялись вывешивать и подкладывать, подкладывать и вывешивать, и финал немыслимо оттянулся, и уже вспоминать не хотелось, как утром планировали: напряжемся, быстро спустим лодку, а потом на остальные полдня дадим себе отдых.
Часам к семнадцати энтузиазм болельщиков поугас, ряды их поредели: чересчур монотонным было зрелище. Пытаясь, вероятно, его оживить, за сценические эффекты взялась природа. Туча, пылевая буря, гроза, темнота — киногруппа Би-би-си зажгла софиты, хватала кадры один другого экспрессивней, с проливными струями, с чумазыми лицами: возможно, на экране это покажется необычайно романтично, нам же было не до романтики. Мы копошились на опустевшем берегу, подступались к корме так и сяк, нитки сухой на нас не осталось, руки отваливались от усталости, и не получалось ничего, хоть тресни. На минуту прервусь.
РАСЧИСТКА
Вышло — не на минуту. Уже вечер. Кончился день хоть не авральный, но вполне трудовой.
Ныряльщики работали часа три — вода в Тигре мутная, под лодкой каша из соломы, — но все-таки им удалось вслепую нащупать забытую веревку, перерезать ее, и платформа упала на дно, и нос «Тигриса», освобожденный от балласта, приподнялся над водой, и мы увидели истинную осадку корабля; она, как и ожидалось, невелика, сантиметров шестьдесят.
Потом Герман еще долго сопел и фыркал, как бегемот, вытаскивая из реки камышовый мусор, захваченный днищем при спуске, вернее, при сбросе.
Возвращаюсь во вчерашний аврал.
ДВА ВОЛОДИ
Не знаю, сколько бы еще мыкались у проклятого стога, ночь опускалась, Хейердал терял самообладание, но случилось так, что ехал мимо двадцатипятитонный КрАЗ со щебенкой, а в кабине его находились советские шоферы, Владимир Носов из Иркутска и Владимир Митюк из Москвы.
Два Володи заметили, проезжая, нашу беду, притормозили, быстро разобрались в обстановке — и предложили пихнуть.
Предложение сперва повергло нас в замешательство, боялись за судно и за них самих, но выбирать не приходилось. Вспыхнули и уперлись в корму лучи автомобильных фар, и кинооператоры получили новый выигрышный сюжет для съемок.
Мы сложили два бревна Т-образно, поперечное прижали к корме, продольное уткнули в бампер КрАЗа — не сколачивали, не связывали, держали на весу, в опасной близости к радиатору, бревна срывались и падали, мотор выл, дождь хлестал — кошмар!
Сейчас ясно, как отчаянно мы рисковали. Чудо, что никто не попал под колесо, не схлопотал бревном по голове, что грузовик, маневрируя на скользком пятачке, не свалился в реку — впрочем, во всем, что касалось грузовика, чудес не было, а было прямо-таки ювелирное искусство.
Рыча и взвывая, нависая грозной громадой, то пятясь, то надвигаясь, КрАЗ пихал лодку, пихал, пихал — и спихнул, с плеском, с брызгами, кажется, даже с куском берега.
- Предыдущая
- 7/74
- Следующая
