Морские львы - Купер Джеймс Фенимор - Страница 17

• Предыдущая
• 17/43
• Следующая

Кит при погоне не уходил еще с той скоростью, к которой был способен, хотя эта скорость превосходила шесть узлов.

Иногда она уменьшалась и во многих случаях доходила только до половины той, которую мы указали. Во время одного из таких отдыхов шлюпка подходила все ближе и ближе к киту и, наконец, находилась в пятидесяти футах от его ужасного хвоста. Дожидались только благоприятного случая, чтобы бросить копье.

Стимсон, самый лучший и старый моряк на шхуне, тот, который дал своему капитану совет о должном почтении Божеству, исполнял должность кормчего, исполнив перед тем должность гарпунщика; теперь к нему-то Гарднер, преследуя кита в течение двух часов, обращал свои замечания.

— Этот гуляка, — сказал капитан, говоря о морском чудовище, — без сомнения, еще долго протащит нас — И он покачивал копьем в руке, стоя в шлюпке. — Я нанес бы ему удар, если бы не опасался его хвоста.

В эту минуту кит перестал плыть и, поднимая свой огромный хвост, ударил пять или шесть раз по поверхности воды и произвел шум, который был слышен за полумилю, не говоря уже о пене, наполнившей все вокруг.

Лишь только его хвост показался в воздухе, то отпустили канат, державший гарпун, что увеличивало пространство между шлюпкой и китом до ста футов. Ничто не могло лучше выказать неустрашимого характера китоловов, как зрелище, представляемое в эту минуту Росвелем Гарднером и его товарищами. Среди океана, в нескольких милях от своего корабля и не имея в виду никакого другого судна, они терпеливо сидели, ожидая минуты, в которую морской исполин уменьшит свой ход, чтобы подойти к нему и захватить свою добычу.

Кит все еще ударял своим ужасным хвостом, как крик, который поднялся среди людей, составлявших его экипаж, поразил слух Росвеля, который, оборотившись, увидел Дагге, занятого преследованием небольшого кита, плывшего с большой скоростью, таща за собой шлюпку Дагге.

Сначала Росвель думал, что он будет принужден отказаться от своего кита, потому что другое животное плыло прямо к его собственной лодке. Но, вероятно, испуганное большими ударами, которыми самый большой кит продолжал волновать океан, животное, которое было очень невелико, отскочило вовремя, чтобы избежать угрожавшего столкновения, хотя сначала оно сделало обширный круг в том месте, где находился страшный великан его породы. Эта новая эволюция была другой причиной страха. Если бы небольшой кит продолжал делать большие крути, то надо было опасаться того, что шнур Дагге затронет лодку Гарднера и произведет толчок, который мог быть пагубным для всего экипажа. Для отвращения опасности Росвель приказал людям своей шлюпки держать их ножи наготове.

Еще не знали, какой будет результат для обеих лодок от этого кругообразного движения, потому что, прежде чем они могли сблизиться, бечевка Дагге попала в рот кита Гарднера и, нажимая на углы его челюстей, заставила чудовище сделать движение с такой силой, что он вырвал гарпун из тела маленького кита. Бег сделался так быстр, что Росвель был принужден вытравить канат, к которому был прикреплен его гарпун, и его кит опустился в неизмеримую глубину. Однако Дагге решил возможно дольше не резать своего каната.

Через пять минут большой кит выплыл на поверхность океана, чтобы вздохнуть.

Так как обе шлюпки вытравили много каната, пока кит плыл, то находились теперь в четверти мили от животного и плыли в пятидесяти футах одна за другой. Если дух соперничества уже был на палубах обоих экипажей, то теперь он дошел до того, что мог окончиться насилием.

— Вы, без сомнения, знаете, капитан Дагге, что этот кит мой, — сказал Гарднер. — Я его гарпунил и преследовал, дожидаясь только благоприятного случая для нападения на него копьем, но тут ваш кит бросился между мной и этим животным, и вы загарпунили моего кита непонятным образом и, наверное, противно всем правилам китовой ловли.

— Я ничего не знаю. Я гарпунил кита, капитан Гарднер, и держу сам кита. Мне надо доказать прежде, чем я откажусь от этой твари, что я на нее не имею никакого права.

Гарднер очень хорошо знал, с каким человеком имел дело, а потому не стал терять времени в пустых препирательствах. Решившись при случае поддержать свое право, он приказал своим людям тащить к себе канат, потому что движение кита стало так тихо, что позволяло этот маневр. Экипаж Дагге сделал то же самое, и сильный дух соперничества овладел обоими экипажами, готовыми к борьбе из-за того, кто из них имеет право овладеть китом.

Лодка Гарднера находилась подле левой стороны животного, в которую он вонзил свой гарпун, а Дагге с противной стороны, — его канат, выходящий из челюстей кита, влек его к этой стороне. Оба капитана стояли прямо на своих шлюпках, потрясая своим копьем и ожидая только минуты, чтобы стать поближе и поразить кита.

В это время люди экипажа нетерпеливо ударили в весла и поспешили напасть на кита. Может быть, из двух капитанов Дагге показал более хладнокровия, а Росвель был более горяч и смел. Шлюпка последнего толкнулась в бок кита в то время, как молодой капитан вонзил свое копье сквозь жир в жизненные органы животного.

В ту же минуту Дагге вонзил свое копье с удивительным навыком и нанес животному глубокую рану. После того раздался крик «назад!». Обе шлюпки побежали от опасности с наивозможной скоростью; море представляло взгляду только волны пены; животное лишь только было ранено и начало мучиться среди волн, и оба экипажа ощутили большую радость при виде красной крови, перемешивающейся с белыми волнами моря. Минут через десять оно перевернулось и умерло.

Гарднер и Дагге встретились лицом к лицу на остове кита. Оба вонзили свои копья в живот животного и, опершись на древко этого оружия, смотрели друг на друга, как люди, решившиеся защищать свои права.

— Капитан Дагге, — с живостью сказал Росвель, — вы уже давно занимаетесь ловлей китов, а потому должны знать ее правила. Я первый гарпунил эту рыбу и не оставлял ее с тех пор, пока поразил и пока мое копье не убило ее. В таких обстоятельствах, сударь, я удивляюсь, что человек, знающий условия, освященные обычаем между китоловами, полагает, что он имеет право напасть на животное, как вы это сделали.

— Это в моем характере, Гарднер, — был ответ. — Я стеснил себя для вас, в то время как ваша шхуна была повреждена подле мыса Гаттерас, и никогда не оставлю того, что однажды предпринял; это я называю характером виньярдцев.

— Это пустые слова, — отвечал Росвель, бросая суровый взгляд на людей виньярдской шхуны, которые в это время улыбались, как будто они громко одобряли ответ своего капитана. — Вы знаете очень хорошо, что не законодательство Виньярда, но законодательство Америки — решать вопросы подобного рода. Если бы вы могли пожелать завладеть моим китом, чего я не думаю, то вы ответили бы при вашем возвращении за подобное действие, в котором тогда вас заставят раскаяться.

Дагге подумал и, вероятно, приходя понемногу в свое обычное хладнокровие, признал справедливость замечания Росвеля и неправоту своих требований; однако, казалось, что уступка для него была делом противоамериканским, и он упорствовал в своей ошибке с такой настойчивостью, как будто имел к этому какое-нибудь основание.

— Если вы гарпунили кита, то и я также гарпунил его. Я не слишком верю вашему закону. Если человек вонзает железо в кита, то кит обыкновенно принадлежит ему, когда он может его убить. Но есть закон еще выше всех законов китоловных судов, это закон Божественного Провидения. Провидение указало нам на это творение для того, чтобы дать нам над ним право, и я не верю, чтобы государственное законодательство не покровительствовало бы этому праву. А этот кит заставил меня потерять моего, и по этому случаю я требую вознаграждения.

• Предыдущая
• 17/43
• Следующая