Морские львы - Купер Джеймс Фенимор - Страница 15
- Предыдущая
- 15/43
- Следующая
— Гарднер, я вам вот что скажу, — отвечал виньярдец, предлагая ром своему сотоварищу, — я человек простой и никогда не стараюсь делать шума, но люблю справедливость. Мы оба избежали большую опасность и спаслись от кораблекрушения. Если вместе проходишь подобные испытания, то не знаю, но мне кажется ужасным оставить вас здесь до случая увидеть вас с столькими же руками и ногами, как и я сам. Вот мое мнение, Гарднер, и я не берусь сказать утвердительно, что оно лучшее. Выбирайте.
— Это доброе мнение, капитан Дагге, сердце мое говорит мне, что вы правы, и благодарю вас за этот знак дружбы. Но вы не должны забывать, что в этом мире есть владельцы судов. Я должен буду отдать отчет в своих действиях моему, конечно, и вам тоже необходимо отдать отчет вашим. Теперь прекрасный попутный ветер, который гонит вас в открытое море, и, пройдя к югу от Бермудских островов, вы можете сократить вашу дорогу.
— Я пришел сюда, Гарднер, чтобы быть в обществе, и мы были не совсем свободны в выборе, в чем вы признаетесь, потому что мы не могли миновать отмели того берега. Я не считал бы наше положение очень дурным, если бы вы не лишились мачты. Это будет стоить двести или триста долларов и заставит вашего хозяина поворчать, но от этого человек не умирает. Я остаюсь с вами, и вы можете объяснить это Пратту в письме, которое вы напишете ему, когда мы выйдем.
— Ну, я очень благодарен вам за вашу доброту и постараюсь припомнить ее и, когда представится случай, отблагодарить.
Росвель Гарднер думал, что никогда еще не встречал столь великодушного экипажа, как экипаж «Морского Льва» из Гольм-Голя.
Китоловные суда и охотники за тюленями ничего не платят своим экипажам деньгами, как другие корабли. Успех экспедиции столь зависит от этих экипажей, что обыкновенно стараются непосредственно заинтересовать их. Вследствие этого все люди, находящиеся на палубе, нанимаются за известную часть, которую они получают в будущем грузе, владелец судна получает плату таким же образом, то есть за корабль и оснащение обыкновенно полагается две трети прибыли, а офицеры и экипаж получают остальное. Эти условия изменяются, смотря по увеличению цены на продукты от китовой ловли или охоты за тюленями, а также от увеличения издержек на оснащение судна. Из этого следует то, что капитан Дагге и его экипаж, теряя время подле поврежденного корабля, теряли свою собственную прибыль.
Как бы то ни было, Гарднер с помощью виньярдского экипажа немедленно сделал необходимый для его судна ремонт, и после полудня второго дня он уже мог поднять паруса, и шхуна его находилась в лучшем состоянии, нежели когда он оставил Ойстер-Понд.
Электрических телеграфов в это время не существовало. Если бы Морзе сделал это великое открытие ранее тридцатью годами, то Росвель Гарднер мог бы снестись с своим хозяином и получить от него ответ прежде, нежели бы поднял паруса, несмотря ни на какое расстояние, их разделявшее. Теперь же он принужден был ограничиться только написанием письма, которое через неделю Мария отдала своему дяде по возвращении его из небольшого путешествия.
— Вот вам письмо, дядюшка, — сказала Мария, стараясь преодолеть свое смущение, хотя краснела от мысли при интересе, который это письмо могло иметь для нее, — оно пришло из порта, Бетинг Джой принес его перед вашим приездом.
— Письмо с почтовым клеймом Бофор. От кого может быть это письмо? Пятьдесят центов за провоз!
— Это служит доказательством, дядюшка, что Бофор очень далеко, а письмо страховое. Я думаю, что оно от Росвеля.
Если бы племянница выстрелила из пушки над ухом своего дяди, то он не смутился бы более. Он побледнел и вместо того, чтобы сорвать печать, к чему уже был готов, колебался, боясь развернуть письмо.
— Что это значит? — закричал Пратт, останавливаясь, чтобы вздохнуть. — Почерк Гарднера. Да, это правда. Если этот неблагоразумный молодой человек разбил мою шхуну, то я никогда не прощу ему на этом свете, хотя и буду принужден это сделать на том.
— Дядюшка, нет надобности понимать все с дурной стороны. На море часто посылают письма со встречными кораблями, и я уверена, что Росвель так и сделал.
— Только не он, не он, беспечный молодой человек! Он разбил мою шхуну, и все мое богатство в руках грабителей, живущих кораблекрушениями, и которые вреднее крыс, живущих в лабазах. Бофор. Н. С. Да, там находится один из Багамских островов, а Н. С. означает остров Нового Провидения. Ах, боже мой! Боже мой!
— Но Н. С. не может означать остров Нового Провидения, в таком случае было бы Н. П. , дядюшка.
— Н. С. или Н. П. так похожи по звуку, что я и не знаю, что и подумать об этом. Возьми письмо и читай. Как оно велико. В нем должен быть какой-нибудь протест или какая-нибудь записка.
Мария взяла письмо и дрожащими руками развернула его. Она скоро увидала, что письмо написано к ней.
— Что в нем, Мария? Что в нем, дитя мое? Не опасайся сказать мне, — прибавил Пратт тихим и ослабевшим голосом. — Я надеюсь, что сумею снести несчастье с мужеством христианина. Нет ли в письме одной из тех штемпелеванных бумаг пагубного предзнаменования, которые употребляют нотариусы, если требуют деньги?
Мария покраснела и в это время показалась прекрасной.
— Это письмо ко мне, я уверяю вас, дядюшка, и ничего более; также есть и к вам, и оно в моем.
— Ну, ну, к счастью, что тут нет ничего худшего. Что же, откуда было писано это письмо? Обозначены ли широта и долгота?
Краска Марии исчезла, и она вся побледнела, когда пробежала первые строки письма, потом она вооружилась всей своей решительностью и начала рассказывать своему дяде содержание письма.
— Несчастье случилось с бедным Росвелем, — сказала она дрожащим голосом в сильном смущении, — хотя это несчастье не было и наполовину ужасным, каким могло быть. Письмо писано в Бофоре, в Северной Каролине, где остановилась шхуна, чтобы запастись новыми мачтами, утраченными при мысе Гаттерас.
— Гаттерас! — со стоном прервал Пратт. — Что там делает мой корабль?
— По правде, я этого не знаю, но я лучше прочту вам содержание письма Росвеля, и вы узнаете подробности.
В самом деле, Мария прочла письмо своему дяде. Гарднер ничего не скрыл и откровенно признался в ошибке, им сделанной. Он подробно говорил о «Морском Льве» из Гольм-Голя и выражал свое мнение, что капитан Дагге знал о существовании островов морских тюленей, не зная, впрочем, их широты и долготы. Что же касается берега, где было скрыто сокровище, то об этом Росвель умалчивал, потому что ему казалось, что Дагге ничего не знал об этой части экспедиции. Наконец, Гарднер выражал глубокую благодарность за добровольную услугу, которую оказали ему Дагге и его экипаж.
— Добровольная услуга! — вскричал Пратт с глухим ворчанием. — Как будто подобный человек может работать даром!
— Росвель, дядюшка, пишет нам, что капитан Дагге вел себя таким образом и что он согласился ничего не требовать за то, что он пришел с ним в Бофор, и за то, что сделал в бытность свою там. Я, во имя христианской любви к ближнему, хочу надеяться, что корабли подобным образом оказывают друг другу взаимную помощь.
— Но не без платы за спасение груза — при кораблекрушении, не без платы за спасение груза! Любовь к ближнему дело прекрасное, и наша обязанность — оказывать ее во всех случаях, но плата за спасение груза при кораблекрушении имеет свою часть в любви к ближнему. Я боюсь, что эта шхуна разорит меня, и в моей старости я буду принужден питаться городской милостыней.
— Этого не может быть, дядюшка, потому что вы ничего не должны за свой корабль, и все ваши фермы, все ваши другие собственности никому не должны, и я не понимаю, каким образом шхуна может разорить вас.
— Да, я погиб, — сказал Пратт, ударяя ногой по полу в состоянии нервного раздражения, — погиб столько же, сколько покойный отец Росвеля Гарднера, который мог быть самым богатым человеком между Ойстер-Пондом и Райвер-Хедом, если бы он не был одержим духом спекуляции! Мне помниться, что я видел его более богатым, нежели я, а он умер почти в нищете. Да, да, я это вижу, эта шхуна разорит меня!
- Предыдущая
- 15/43
- Следующая
