Хижина на холме - Купер Джеймс Фенимор - Страница 7

• Предыдущая
• 7/38
• Следующая

— Но, мистер, это так неожиданно… посмотрите, вон старый Ник!

Действительно, вдали показался Ник. Целых два года он уже не заглядывал в хижину на холме.

— Вероятно, есть что-нибудь важное, он так быстро бежит, — сказал капитан. — Два года мы не видели его. Он рассердился на меня за то, что я не купил у него другого бобрового пруда, за который он просил бочонок пороха.

— Может быть, Гуг, он серьезно рассердился на нас за это? Не лучше ли будет дать ему этот порох? — спросила встревоженная госпожа Вилугби.

— Нисколько, моя дорогая. Я его знаю уже больше двадцати лет. Три раза я вынужден был побить его за это время; но это было раньше, в последние же десять лет я пальцем не тронул его.

— Но ведь дикие никогда не прощают побоев! — сказал с некоторым страхом капеллан.

— Их бьют так же, как солдат.

— Сколько лет ему, капитан?

— Ему за пятьдесят; это был храбрый и искусный воин.

В это время Ник уже подходил к ним, и разговор прекратился. Несмотря на то что индеец только что быстро поднялся на холм, он стоял бодрый и спокойный, точно он не бежал перед тем, а тихо прогуливался.

— Саго, саго, — начал капитан, — очень рад видеть тебя, Ник, таким бодрым!

— Саго, — ответил индеец, склоняя голову.

— Не хочешь ли освежиться с дороги сидром?

— Ром лучше, — ответил тускарор.

— Ром крепче, оттого он и нравится тебе больше. Хорошо, ты получишь стакан рома. Какие вести ты принес мне?

— Стакана мало за те вести, что я принес. Госпожа даст за них мне два графина.

— Я? Но что же ты можешь сказать мне? Мои две дочери со мной, слава Богу, они здоровы.

— Разве у вас только дочери? А сын, офицер, великий начальник? Он там — он здесь.

— Роберт! Что же ты знаешь о нем?

— Я все скажу за графин. Ром в доме, новость у Ника. Одно стоит другого.

— Хорошо, ты все получишь. Скажи же скорее, что знаешь о моем сыне.

— Вы его сейчас увидите, через десять, пять минут. Он послал Ника вперед, чтобы предупредить мать.

Мод вскрикнула и побежала навстречу Роберту, уже показавшемуся из леса. Шляпа съехала у нее на затылок, золотистые волосы развевались по ветру; вдруг она остановилась и закрыла лицо руками, а через минуту была уже в объятиях брата. Десять минут спустя Роберт был уже среди своих, переходя из одних объятий в другие. Подошли слуги, всем хотелось поздороваться с ним. Только полчаса спустя все понемногу стихло и успокоилось; все разошлись по своим делам, и семья Вилугби одна собралась в столовой. Вудс хотел было уйти, но капитан остановил его, желая, чтобы все шло своим порядком.

После приветствий и расспросов о родных и знакомых капитан спросил:

— Где ты встретил Ника?

— Я встретил его возле Каньюгари. Ник мне сказал, что он идет по тропе войны. Кажется, эти индейцы дерутся между собой время от времени, а он пристает то к тем, то к другим, смотря по тому, что выгоднее. Я взял его проводником, но он говорил, что и без того собрался идти к нам.

— Я уверен, что он сказал об этом, получив прежде с тебя деньги.

— Совершенно верно.

— Ник не рассказывал, сколько скальпов он взял у неприятелей?

— Кажется, три, хотя я не видел у него ни одного.

— О, несчастный! А раньше я знал Ника отличным воином. Он дрался против нас в первые годы моей службы, и наше знакомство началось тем, что я спас его от штыка одного моего гренадера. В продолжение нескольких лет он питал ко мне чувство благодарности, но, кажется, после побоев, полученных от меня, он забыл о ней, и теперь все его помыслы направлены на ром.

— Вон он там, — сказала Мод, наклоняясь в окно, — сидит с Миком на берегу ручья и о чем-то рассказывает. Кружка стоит между ними.

— Я помню, Мик сначала всерьез принял Ника за дьявола, но потом они сошлись и теперь хорошие друзья. Я думаю, это оттого, что они оба очень любят ром.

Все общество подошло к окну и могло видеть, как Мик и Ник потягивали из кружки, и по мере того, как в ней пустело, разговор становился оживленнее.

— Все здесь идет по-старому? — спросил Ник.

— О! Да. Здесь все постарело — и капитан, и госпожа, а жене Джоэля можно дать сто лет, хотя ей всего тридцать, да и сам Джоэль, этот плут, кажется старше своих лет.

Ник пристально посмотрел на ирландца.

— Почему, — спросил он, — один белолицый ненавидит другого, почему ирландец не любит американца?

— Черт возьми! Любить подобную тварь!

— Кого же любит ирландец?

— Я люблю капитана, он такой справедливый, люблю госпожу, она такая добрая, люблю мисс Беллу, мисс Мод; не правда ли, она восхитительна?

Индеец ничего не ответил, но казался недовольным. Помолчав несколько минут, Мик спросил:

— Ты был на войне, Ник?

— Да. Ник опять был начальником и взял скальпы.

— Но ведь это ужасно! Если рассказать об этом в Ирландии, то не поверили бы.

— Там не любят войны? Да?

— Нет, не то, у нас тоже бывают войны, но мы бьем по голове, а не сдираем кожу.

— Я скальпирую, вы бьете, что же лучше?

— Ах, но скальпировать — ведь это ужасно! Сколько скальпов взял ты в последнюю войну?

— Три с мужчин и женщин. Один такой большой, что может сойти за два, так что я считаю четыре.

— Фу! Ник, ты просто дьявол. Тебе мало трех скальпов, ты готов обманывать самого себя и один скальп считаешь за два. Ты никогда, верно, не думаешь о смерти? Исповедуешься ли ты когда-нибудь?

— Я всегда думаю о смерти, но до тех пор я надеюсь еще много найти скальпов. Мик, здесь их много есть!

Эти неосторожные слова сорвались у Ника, но Мик настолько уже опьянел, что не понял их смысла. Кружка уже опустела, друзья сердечно расстались и отправились спать каждый в свой угол.

Быстро спустилась на землю ночь. Кругом хижины царила тишина, и среди этой тишины она казалась еще более уединенной, отдаленной от всего света.

Эти мысли пришли в голову Роберту, когда поздним вечером в день своего приезда он стоял у раскрытого окна со своими сестрами.

— Здесь очень уединенно, милые сестры. Отчего вас не вывозят в свет?

— Мы каждую зиму ездим в Нью-Йорк, с тех пор как папу выбрали депутатом. Отчего мы не встретились там с тобой прошлую зиму? Мы так надеялись на это.

— Мой полк стоял тогда в западных провинциях, а отпуск неудобно было брать, так как я только что был произведен в майоры. Бывает ли у вас кто-нибудь здесь?

— Конечно, — живо вскрикнула Мод, потом, как бы раскаявшись, что вмешалась в разговор, тихо проговорила: — Я хочу сказать, что изредка. Здесь мы так далеко от всех.

— Кто же это? Охотники, трапперы, дикие или путешественники?

— Охотники чаще других заходят к нам, — отвечала Белла, — а индейцы с тех пор, как ушел Ник, редко заглядывают; зато при нем их бывало много, они приходили всегда большими толпами. Что касается путешественников, то это — самые редкие гости. Не так давно к нам заходили два землевладельца; они отыскивали свои земли.

— Странно. Впрочем, в этой бесконечной степи действительно трудно отыскать свою землю. Кто же эти землевладельцы?

— Один старик, кажется, товарищ покойного сэра Вильяма; его зовут Фонда; другой — молодой, он получил наследство, которое и отыскивал. Говорят, у

— него сто тысяч акров земли. Это — Бекман.

— Что же, нашел он свою землю? В этой местности и тысячи акров могут затеряться.

— Да, нашел. Он заходил к нам и на обратном пути, зимой, и пробыл из-за урагана несколько дней. В ту же зиму мы часто встречались с ним в городе.

— Отчего же, Мод, ты ничего не писала мне об этом?

— Неужели не писала? Ну, Белла не простит мне, что я не нашла местечка в письме для Эверта Бекмана.

— Да, я его нахожу очень милым и умным, — проговорила спокойно Белла, а яркий румянец, вспыхнувший на ее щеках, многое сказал бы еще Роберту, но было темно, и никто не заметил этого. — Я не знаю, нужно ли было писать о нем?

• Предыдущая
• 7/38
• Следующая