Эмблема с секретом - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 1

15 июля 2011 г.

Баренцево море

Походный штаб развернули на «Иване Грозном». Все-таки это был самый современный тяжелый ракетный крейсер, несущий на борту три вертолета и имеющий к тому же систему противокачки. И хотя «Антиволна» предназначена для точности выстрелов, когда на борту находятся VIP-пассажиры, она может стать и дополнительной гарантией комфорта. Впрочем, сегодня серая поверхность Баренцева моря была относительно спокойной, а небольшие волны со срываемыми злыми порывами ветра белыми бурунами не могли сколь-либо заметно раскачать двухсотметровый корабль водоизмещением двадцать две тысячи тонн.

Следом за крейсером шли эсминец «Стремительный» и ракетный фрегат «Непобедимый». Они строго соблюдали дистанцию и порядок движения в строю, в немалой степени этому способствовал президентский штандарт, развевающийся под российским флагом на мачте «Ивана Грозного» и создающий особую атмосферу на этих испытаниях.

Глава государства находился на ходовом мостике с небольшой свитой приближенных лиц и, держа в руке мощный бинокль, неотрывно смотрел вперед, туда, где в толще воды маневрировала АПЛ[1] «Москва». Президент отказался от предусмотрительно приготовленной морской формы и переоделся в кроссовки, джинсы, легкий свитер и спортивную курточку с капюшоном и надписью «Россия» на спине. Так было удобней перенести трехчасовой переход с базы до места запуска.

Но спортивно-демократичный вид Первого Лица не снижал уровня ответственности, не разряжал напряженной атмосферы и не расслаблял ни грузного Министра обороны Севрюгина в гражданском костюме с галстуком, ни сверкающего золотыми погонами и шевронами командующего флотом контр-адмирала Колесникова, ни командира крейсера Веренеева в парадном мундире каперанга с болтающимся на левом бедре кортиком, который сотрудники ФСО[2] пытались отобрать и оставили только по прямому указанию Хозяина.

Чуть в стороне переминаются с ноги на ногу штатские. Коротенький здоровяк с толстыми икрами, которые натягивают узкие брючины так, что их приходится периодически одергивать, – Царьков, директор ВНИИ ВМФ «Точмаш», генеральный подрядчик по проекту «Морская молния». Точмашевцы до этого никогда сами не переделывали обычную МБР[3] на морское базирование, это их первый опыт, а какими бывают «первые блины» всем хорошо известно. Поэтому к работе привлекли НПО «Циклон», его главный конструктор Гуляев – высокий худощавый человек с усталым лицом и седыми висками – стоит рядом с Царьковым. Семь месяцев длилась доработка, два месяца ушло на стендовые испытания, причем все это время Минобороны торопил, прессовал нещадно, чтобы вбиться в какие-то свои графики и отчитаться перед Хозяином. Теперь оба настороженно ждут, разделенные тонкой, не видимой глазу, но ощущаемой душами стеночкой взаимного недоверия: если, не дай Бог, произойдет какой-то сбой, то, ясное дело, начнут валить один на другого…

На мостике царила полная тишина, иногда дежурные офицеры или вестовые докладывали обстановку на ухо командиру, Веренеев передавал информацию Колесникову, тот пересказывал Севрюгину, а Министр с видом компетентного знатока сообщал новости Президенту. Чувствовал он себя неуверенно и напряженно, как человек, взявший на себя смелость перевода с незнакомого языка. Одно дело – переводить подчиненным – для них он признанный полиглот, а совсем другое – в присутствии начальника… Компенсируя унизительность своего положения, он злился на Президента: почему тот вместо официального строгого костюма напялил легкомысленные джинсы?!

Свободней всех чувствовал себя рулевой – старшина второй статьи Галушко, которому оставалось до дембеля всего ничего, и изменить этот замечательный факт не мог никто из стоящих за спиной командиров. И никто из них не мог отменить ужин с присланным родителями салом и спижженным из регламентного запаса спиртом.

– Десять минут до старта, господин Президент! – в очередной раз блеснул знанием обстановки министр. – Лодка вышла на глубину запуска…

Царьков и Гуляев переглянулись, сдерживая улыбки. В ракетных и космических войсках разделяют термины «запуск» и «пуск». Первый относится к космическим аппаратам, которые «запускают на орбиту» и оставляют там для выполнения целевой задачи. Но боевую ракету «пускают» в цель, после чего она прекращает свое существование. Профессионалы знают эти отличия и никогда не перепутают слова…

– А какая это глубина? – поинтересовался Глава государства, поднося бинокль к бесстрастному лицу.

Министр беспомощно обернулся. Он не только выглядел как штатский – он и был штатским.

– Тридцать метров, – негромко сказал Веренеев.

– Тридцать метров, – солидно продублировал Севрюгин.

Очевидно, этот диалог включил проигрыватель в голове рулевого.

«На что нам дети, на что нам фермы: земные радости не про нас, все, чем на свете живем теперь мы, – немного воздуха и приказ…» – замурлыкал про себя Галушко. У него было прекрасное настроение, и всякие мелочи, вроде каких-то испытаний не могли его испортить.

– Что ж, подождем десять минут, – кивнул Президент, опуская бинокль. – Хотя сейчас они тянутся как часы…

Все молчали.

– Так ведь? – спросил Президент.

– Так точно! – вырвалось у Веренеева, и он тут же осекся, поняв, что нарушил субординацию. Но начальники не возражали. Наоборот, Севрюгин согласно кивнул головой.

– Включить громкую связь! – приказал командир.

Вахтенный офицер щелкнул тумблером.

– «Москва», как слышите? – ожил динамик под потолком. – Контроль функционирования.

– «Грозный», слышу вас хорошо. Докладываю параметры, – отозвалась АПЛ. – Тангенс угла запуска шестнадцать, угол возвышения двенадцать, котангенс восемь, тоннель траектории…

Севрюгин со значением кивал, будто прекрасно разбирался во всех этих тангенсах и котангенсах.

– Насколько я понимаю, «Молния» морского базирования – это оружие для целой серии новых подводных ракетоносцев, – то ли спросил, то ли утвердительно сказал Президент.

– Так точно! – кивнул Севрюгин. – Как патроны к пистолету…

Конструкторы снова переглянулись.

– С ним хорошо говно есть, – шепнул Гуляев на ухо Царькову и хмыкнул. – Все время вперед забегает…

Тот едва заметно усмехнулся. Если пуск сорвется, в первую очередь достанется на орехи разработчикам, вот они и отвлекались как могли.

«Мы вышли в море служить народу, но нету что-то вокруг людей, подводная лодка уходит в воду – ищи ее неизвестно где…» – мурлыкал себе под нос Галушко.

Волна крепко ударила в борт крейсера, брызги окатили толпящихся на носу референтов, помощников, журналистов и прочую малозначительную братию. Огромный корабль содрогнулся, как бы признавая, что даже самое мощное творение человеческих рук не может противостоять стихии. Но командир «Ивана Грозного» расценил это иначе.

– Меняем курс и стопорим машины, – пояснил он. – Наблюдать будем с этого рубежа.

– Отсчет пуска! – звучит следующая команда.

– Есть отсчет пуска! Десять… Девять… Восемь… Семь… Шесть…

«Здесь трудно жирным, здесь тощим проще, здесь даже в зиму стоит жара, и нету поля, и нету рощи, и нет ни вечера, ни утра…»

– Пять… Четыре… Три…

Президент снова приложил к глазам бинокль. Его примеру последовали старшие офицеры и штатские. Тишина на мостике сгустилась. Слишком многое значил этот запуск для обороноспособности страны. И для каждого из присутствующих. Кроме разве что рулевого Галушко. «Над нами, как над упавшим камнем, круги расходятся по воде, подводная лодка в глубины канет – ищи ее неизвестно где…»

– Два… Один… Ноль!

– Поехали, – Гуляев нервно потирает руки.

На мостике наступает напряженная тишина, даже Галушко перестал мурлыкать.