Блуждающий огонь - Купер Джеймс Фенимор - Страница 15

• Предыдущая
• 15/61
• Следующая

Нет надобности подробно передавать весь последующий затем разговор в доме вице-губернатора; скажем только, что, прикрываясь невежеством более, чем это было на самом деле, Рауль нашел свою роль значительно облегченной и в то же время много выиграл в расположении Баррофальди. Увлекаясь своим стремлением просветить даровитого молодого человека, Андреа совсем замучил его, совершенно этого не подозревая, и когда, наконец, пообещал ему составить к завтраку на следующий день полный список необходимых для него книг, то Рауль ухватился за возможность раскланяться, наконец, и ушел после изъявлений горячей благодарности и проклиная в душе все ученые книги и длинные толкования по поводу их.

Он облегченно вздохнул, выйдя на воздух; ночь уже наступила, и он направился к обычному месту прогулок. На террасе было пусто, за исключением двух-трех запоздавших любителей вечерних прогулок. Но вот он заметил перед собой женскую фигуру, удалявшуюся в более уединенную часть площадки. Он поспешил к ней и скоро узнал именно ту, которую искал и которая, очевидно, ждала его.

— Рауль, — произнесла Джита с упреком, — как можете вы так отчаянно рисковать? После того как вам удалось благополучно уйти из нашего порта, зачем было возвращаться?

— Вы знаете зачем, Джита, к чему спрашиваете? А ведь ловко я вывернулся утром, не правда ли? Ну и провел же я этого здешнего вице-губернатора; знаете, Джита, я иногда думаю, что пошел не по своей дороге, что я рожден быть дипломатом.

— Почему же именно дипломатом, Рауль? Вы слишком честный человек, чтобы долго обманывать, хотя и способны на это в случаях, подобных настоящему, и когда нет иного выхода.

— Ну, все равно, предоставим разбираться в разных вопросах Андреа Баррофальди и Вито Вити, а теперь поговорим о нашем деле, потому что ведь не может «Блуждающий Огонь» вечно украшать бухту Порто-Феррайо!

— Это правда, и я сама шла сюда, чтобы сказать вам это. Мой дядя приехал и хочет ехать в Башню с первой фелукой, какую найдет.

— Вот оно что! Вот подобные совпадения гораздо сильнее вызывают во мне веру в Провидение, чем всякие обедни и итальянское духовенство. Мой люгер заменит для вас фелуку, и мы можем отправиться хоть сегодня ночью. Моя каюта будет в вашем полном распоряжении, а так как вы будете находиться под охраной вашего дяди, то, надеюсь, никто не сможет сказать ничего дурного.

Говоря правду, Джита ожидала этого предложения и заранее взвесила все за и против. Ей не по душе было ехать на корсаре, капитан которого был ее счастливым избранником, она находила это не особенно пристойным; но, с другой стороны, до Башни было всего несколько часов ходу, и к тому же таким способом она уводила любимого человека от могущей ожидать его серьезной опасности, она как бы спасала его, а что значили все досужие сплетни кумушек ввиду такой важной цели для любящего и нежного сердца молодой девушки… Итак, она решила принять предложение.

— Если мой дядя и я примем ваше любезное предложение, Рауль, как скоро можете вы нас увезти? Мы слишком долго отсутствовали, долее, чем мы предполагали, и долее того, насколько имели право.

— Через час, если поднимется ветер. Но вы видите, Джита, совсем стихло, весь воздух Италии уснул. Поверьте, что мы тронемся при первой возможности; в крайнем случае прибегнем даже к веслам.

— Так я повидаюсь с дядей и скажу ему, что есть судно, готовое к отплытию, и что мы хорошо сделаем, если им воспользуемся. Не странно ли, Рауль, что он совершенно не подозревает о том, что вы стоите здесь в бухте? С каждым днем он все менее и менее замечает, что происходит около него, и я уверена, редко вспоминает о том, что вы управляете неприятельским судном.

— Пусть он только верит мне! Ему никогда не придется узнать другое.

— Мы оба в этом не сомневаемся, Рауль. Ваш благородный поступок относительно нас, когда вы спасли нас от алжирского корсара, что положило начало нашему знакомству почти год тому назад, призывает с нашей стороны на вас вечные благословения и навсегда соединило вас с нами. Если бы вы не подоспели к нам на помощь прошлым летом, мы теперь были бы рабами этих варваров.

— Это второе обстоятельство, заставляющее меня верить в Провидение, Джита, потому что, спасая вас из рук этих алжирцев, я еще не знал, кого я спасаю; а вот вышло на самом деле, что, служа вам, я служил самому себе.

— О, если бы вы научились служить Богу, управляющему всеми нами по своей святой воле! — воскликнула Джита с блестящими от слез глазами и почти судорожно сдерживая охватившее ее при этих словах волнение. — Но мы вам вечно будем благодарны, Рауль, как орудию Его благости к нам в этом алжирском деле. Мне легко будет получить согласие дяди ехать; но так как он знает ваше настоящее положение в те минуты, когда желает об этом вспомнить, то я не считаю удобным сказать ему, с кем он поедет. Нам с вами надо условиться о месте и времени свидания, а уж я позабочусь о том, чтобы он был со мной и готов к отплытию.

Затем Рауль с Джитой обсудили все необходимые подробности отъезда. Встретиться условлено было за городом, неподалеку от кабачка Бенедетты, где они рассчитывали на меньший риск натолкнуться на любопытных. Когда все было решено, Джита нашла, что пора проститься. Рауль не удерживал ее в уверенности встретить ее через час, чтобы быть наготове к отплытию при первом дуновении ветра.

Оставшись один, Рауль вспомнил, что Итуэл и Филиппо были, по всей вероятности, на берегу, как они это всегда делали, так как первый только с этим условием полной свободы высаживаться на берег каждый раз, как они бросали якорь, согласился служить под его командой. И надо сказать правду, Итуэл Больт сильно злоупотреблял этим правом, пользуясь им для своих контрабандных торговых сделок. Он поражал своей ловкостью в этих делах, и Рауль, сам лично не сочувствовавший этого рода занятию, не боялся какой-нибудь неосторожности с его стороны. Однако надо было теперь забрать с собой этих двоих, иначе им приходилось оставаться на произвол судьбы. И вот, случайно помня название кабачка, он пошел туда и, действительно, застал Итуэла и Филиппо за хорошим вином Бенедетты. Тут же были Томазо и его приятели. Никому не могло показаться странным, что капитан люгера зашел сюда выпить стакан вина, а потому он сел к столу и спросил вина. Но тут из разговора Томазо с его приятелями он увидел, что насколько ему удалось пустить пыль в глаза вице-губернатору и подесте, настолько здесь склонны были принять и его с его люгером и удалившийся фрегат как раз за то, чем они были на самом деле; опытные старые моряки не поддались обману. Это открытие менее бы его тревожило, если бы не условие, заключенное сейчас с Джитой. Но он допил свое вино с самым беззаботным видом и ушел из кабачка, уводя с собой обоих товарищей.

Наступила ночь, когда Рауль вышел из дома вице-губернатора, оставив Андреа Баррофальди в обществе Вито Вити. Едва за ним затворилась дверь, как Баррофальди, польщенный признанием своей начитанности, обратился к Вито Вити со следующими словами:

— Легко заметить, сосед Вити, что этот молодой англичанин благородного происхождения, несмотря на недостаток образования. Его наружность и манеры… Что тебе нужно?

Эти последние слова относились к слуге, который вошел в комнату в эту минуту с какой-то запиской, говоря:

— Там в передней какой-то человек пришел, просит, чтобы вы его приняли, синьор Андреа. Он тут написал свое имя.

Вице-губернатор взял у него клочок бумажки и громко прочел: Эдвард Гриффин, офицер английского флота.

— А, этот офицер с какими-нибудь вестями с «Крыла-и-Крыла», друг Вито. Я рад, что вы еще не ушли, мы его вместе послушаем. Введите лейтенанта, Пьетро.

• Предыдущая
• 15/61
• Следующая