Ютланд, брат Придона - Никитин Юрий Александрович - Страница 32

– Тогда я принц, – буркнул он.

Она задохнулась от возмущения, а Ютланд молча и бесстрастно смотрел вперед. Чем ближе роща, тем огромнее и пугающе вырастали деревья, огромные и раскоряченные. Конь фыркнул и начал осторожно переступать через вылезшие из земли толстые корни, а самые высокие пришлось перепрыгивать.

Ютланд высматривал полянку, но подходящей не усмотрел, однако из-под одного могучего дуба журчит ручеек, земля в несколько слоев усыпана скорлупками желудей и чешуйками коры, а в кустах поблизости тихо и вроде бы ничего не ползает.

Он остановил коня.

– Здесь переведем дух, – сказал он, – и решим, что делать с тобой дальше.

Быстро соскочив, он протянул к ней руки. Она фыркнула и отвернулась. Он взял ее хрупкое тельце и, сняв с коня, поставил на землю. Макушкой ему как раз в подбородок, из-за чего ей пришлось задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо, но взглянула дерзко и бесстрашно.

– Ты кто?

– Ты уже спрашивала, – напомнил он.

– Но ты не ответил!

– Ответил, – сказал он. – Зовут меня… Ют. Пока этого достаточно. И еще… эту золотую цепь сними.

– Зачем? – спросила она задиристо, хотя прекрасно понимала, что ехать вот так с крупным бриллиантом на груди глупее не придумаешь. – Это красиво!

Он поморщился.

– Просто сними.

Она с неудовольствием наблюдала, как он принял из ее рук эту драгоценность и небрежно сунул в кармашек седла.

– Это стоит очень-очень дорого, – напомнила она. – За нее можно выстроить целый город!

– Или снарядить войско, – согласился он.

Он отвернулся и начал снимать заседельный мешок. Она возмущенно топнула ногой, но туфелька только провалилась глубже в рыхлую смесь измельченной коры и скорлупок.

– Позавтракаем, – сказал он.

Она сказала твердо:

– Я не желаю!

– Не желаешь, – сообщил он, – не ешь.

– А ты будешь сидеть, – спросила она с возмущением, – и есть? При мне?

Он поднял от мешка голову и смерил ее взглядом. Девчонка красивая, но слишком кукольная, изнеженная, ненастоящая. Крупные голубые глаза, длинные загнутые ресницы, маленький пухлый рот, как у ребенка, маленький носик, да еще и вздернутый, приподнятые брови, из-за чего на лице постоянное выражение удивления и некоего укора, будто он что-то не так сделал. Птичий щебечущий голосок, слишком тонкий, пищащий, капризное выражение на мордочке…

Ладно, потерпим. В деревне, где корчевал лес, он терпел намного больше.

Она в свою очередь рассматривала его с неприкрытым вызовом. Высок, широк в плечах, но еще не набрал достаточно мяса, как у взрослых мужчин, хотя кости массивные, а жилы везде объемные, толстые, что говорит о будущей или уже нынешней силе. Пластины грудных мускулов почти плоские, но уже очерчены будущие объемы, будет нечто громадное. Тонок в поясе, это понятно, еще мальчишка, ноги мускулистые, значит, не всегда в седле, приучен бегать и сам…

Но главное – лицо: бесстрастное, холодное, где ни одна черточка не двигается, глаза иногда просто сонные. Лишь однажды в них загорелся красный огонь, а радужка стала пурпурной, ее охватил тогда холодный ужас, будто посмотрела в глаза самой смерти, но он лишь стоптал конем загородивших дорогу напавших на город. Вырвались на простор, и глаза снова стали холодными и равнодушными, как у рыбы.

Ютланд разложил на чистой тряпице мясо, сыр и хлеб, опустился на землю и довольно потер руки.

– Тебе сколько лет? – спросил он внезапно.

– Двенадцать, – ответила она с вызовом. – Скоро будет тринадцать!

Он оглядел ее снова. Слишком много драгоценностей на слишком пышном платье, что делает ее старше, а на самом деле, оказывается, даже моложе на целый год.

– И такая дура, – сказал он сухо.

Она вскипела:

– Это почему же?

– Должна знать, что в походе даже тцары не капризничают. И жрут все, что попадается в дороге.

Она сказала капризно:

– Это что, я должна такое есть?

Он кивнул:

– Да.

– Я не хочу, – заявила она и гордо вскинула мордочку. – Я эту гадость кушать не буду!

Он сдвинул плечами.

– Как знаешь.

Она некоторое время с великим удивлением следила, как он ест с великим удовольствием, кости сочно хрустят на крепких, как у волка, зубах. Высосав сладкий мозг, он небрежно отбрасывал раздробленные осколки, смачно облизывал пальцы, брал, не глядя, другой кусок и снова хрустел с удовольствием и даже сладострастно, словно в нем пробуждался лесной волк.

– И что, – спросила она с великим изумлением, – ты не собираешься меня кормить?

Он снова сдвинул плечами.

– Это как, с ложечки?

Она выкрикнула:

– Как положено!

– Там еще остался кусок, – сказал он и указал взглядом.

– И что? – повторила она.

– Возьми, – сказал он равнодушно, – если хочешь. Пока я не взял.

Она заявила громче:

– Я это есть не буду!

Он поморщился.

– Не будешь и не будь, но зачем кричать?

Она взвизгнула:

– Но я изволю кушать! Я хочу есть.

– Так ешь, – буркнул он.

– Это, – повторила она раздельно, – я… есть…не… буду!

Он зевнул, закинул руки за голову.

– А зачем мне об этом сообщать? Болтливая ты какая-то… Хотя чего ожидать от женщины?

Она с великим изумлением смотрела, как он лег прямо на том месте, где только что ел, почти рядом с затушенным костром, подложил под голову седельный мешок и сразу закрыл глаза.

– Ты чего делаешь? – взвизгнула она. – Спишь?

– Думаю, – буркнул он. – Хоть можно бы и поспать…

Некоторое время он наслаждался тишиной, и вдруг она завопила отчаянным голосом. Ютланд вскочил, в руке палица, дико огляделся. Мелизенда, сидя у костра, отползает на заднице, упираясь в землю пятками.

– Что?

– Паук! – завизжала она. – Убей!

Он ответил раздраженно:

– С какой стати?

– Он меня укусит!

– С какой стати? – повторил он.

– Он… злой!

– Это ты злая, – ответил он. – Убийца.

Она, не веря глазам, смотрела, как он снова лег, укрылся походным одеялом и снова прикрыл глаза. А паук остановился на том месте, где она только что лежала, нагретое ее телом место понравилось, он прижался толстым пузом к земле и замер. Она рассердилась на бесчувственного пастуха настолько, что забыла про страх, цапнула сухую ветку и начала колотить по земле.

Паук вздрогнул приподнялся на всех восьми лапах и… опрометью ринулся в темноту. Она с сильно бьющимся сердцем опустилась на землю, не выпуская ветку из рук. Этот молодой пастух дрыхнет, абсолютно уверенный, что спасать ее от злобного и ужасного паука занятие ниже его мужского достоинства.

Он вдруг спросил резко, не открывая глаз:

– Если ты принцесса из далекого Вантита… то как и почему ты оказалась посреди Артании?

Она поморщилась, вообще-то он должен сперва испросить у нее разрешения задать вопрос, но, похоже, этого дикаря хорошим манерам не обучить.

– По своей дурости, – ответила она неохотно. – Меня хотели отдать замуж за принца Антангал Золотое Стремя. Это в Сколотии, есть такое могучее государство…

Он перебил:

– Замуж? В двенадцать лет?

– Отдать замуж, – повторила она раздельно, – но не в двенадцать. В двенадцать решили обручить нас. Я сама настояла! Не хочу, чтобы выдавали замуж, как овцу, хотела сперва посмотреть на жениха. Если бы не понравился, я бы отказалась. Я – любимая дочь, единственная, отец меня очень любит! Он не стал бы принуждать.

Ютланд подумал, кивнул.

– Значит, ты поехала ему навстречу, чтобы встретиться на полдороге и посмотреть на него.

– Да.

– Посмотрела?

– Нет, – ответила она со вздохом. – Мимо нас то и дело проносились конные отряды артан… Когда мы прибыли в город, оказалось, что принц Автангал так и не появился, хотя должен был быть здесь раньше нас. Я даже не знаю, что с ним.

– Артания бурлит, – буркнул Ютланд. – Несколько кланов, что не участвовали в войне с Куявией, борются за власть… К Арсе пока не подступают, но в схватках друг с другом силы пробуют. Ты со своими берами попала между жерновов… Ладно, можно ехать дальше. Думаю, наш след либо потеряли, либо гнаться дальше просто неинтересно, есть и получше добыча.