Крутен, которого не было - Купцов Василий - Страница 13
- Предыдущая
- 13/88
- Следующая
Иггельд приложил палец ко рту, боясь, как бы чей громкий голос не разбудил врагов. Потом, осторожно похлопав завороженных горожан по щекам, привел их в чувство.
— Надо их отсюда отнести, под кусток, мало ли что…
— Ага, давай! — откликнулся княжич, твердо решивший не воротить нос от смрада поганых тел, Младояр, встав у изголовья одного из пустоглазов, позвал, — Эй, Рыжик, берись за ноги!
— А ты откуда мое имя знаешь? — удивился веснушатый.
Младояр еле сдержал смех.
Вот он, Белый Ведун, явно он… Оно конечно, солнце в зените, Священный Дуб так и светится, а колдун стоит себе в тени, опершись рукой о ствол десяти охватов, не очень-то и разглядишь отсюда, стоя у межи в сорока саженях от древнего дерева.
Хорошо, у Иггельда всегда холодная голова, остановил княжича, не дал перескочить межу. Мало ли что — вдруг да кто увидел бы? В старые времена, известное дело, межи еще не прорыли, случались споры — подошел ли человек к священному дереву, или просто издали посмотрел. Закон есть закон — тот кого коснется даже тень Священного Дуба — останется здесь навсегда, будет жрецом, другого пути уже нет. Беглого жреца ждала лютая смерть, где бы его не поймали. Ведь в огромном стволе, как в отце всех остальных деревьев — человечьих близнецов Священной Рощи, таится дух-близнец всего народа.
— Стрелой достану! — пообещал Младояр, снимая колчан.
— Размечался! — охладил княжича Иггельд.
— Никак сам хочешь во жрецы? — крикнул Белый Ведун, — Сам ведь знаешь, Хранителя убивать нельзя.
— Кому нельзя, а кому и можно, — крикнул в ответ лекарь.
— А, тебе, небось, можно — в сече мужское оттяпали?
Младояр знал, что кастратам закрыт путь в жрецы многих храмов, теперь выяснилось, что и Хранителем Священного Дуба может стать лишь мужчина.
— Мне — нельзя, а вот ему, — Иггельд указал на Младояра, — можно! Он еще не прошел обряда, а отрок Жрецом-Хранителем стать не может.
Разумеется, колдун, лишь завидев лук, просто сделал несколько шагов — и тысячелетний ствол прикрыл его и от глаз, и от стрел, лишь голова видна. А теперь, уразумев угрозу, Белый Ведун и вовсе исчез из виду. Младояр пустился бегом вдоль межи, по кругу, держа лук перед собой. Белый Ведун, не будь дурак, тоже отправился в путь, слегка опережая княжича. Когда Младояр, обежав вокруг межи, остановился возле лекаря, лицо у парня стало красным, будто он не просто рак, а такой, отведавший кипяточку…
— Ага, мне бежать две с половиной сотни саженей, а ему — от силы десять легким шагом, не спеша, — объяснил отрок.
— Ишь, посчитал, — пожал плечами Иггельд, — ведь раньше считать не любил!
— Посчитал, не посчитал… Лучше бери лук, Игг, мы его с двух сторон обложим! Или стрелять разучился?
— Стрелять я, может, и не разучился, да боюсь, убьешь сейчас его у священного дерева, получится — жреца убил, все одно — за межой или снаружи. Приговорят — самому здесь жрецом остаться…
— Так чего — теперь его не тронь? — растерялся княжич, — Я в одиночку его не достану.
— Надо его из-под дерева изгнать, а вот когда он станет беглым жрецом, тогда — наше право убить, где встретим!
— И что, будем ждать, пока проголодается?
— А он не проголодается, — старик указал на высоченные кучи желудей.
— Дуб… — почесав в голове, заключил княжич, — Так что же делать будем, как его изгонять, этого… Глиста!
— Клин клином вышибают, — загадочно усмехнулся Иггельд.
— Да где же взять такой клин?
— Было б неоткуда, коли я тебя не удержал, а теперь у нас полно… Клиньев!
— А… — догадался Младояр, — Мертвоглазые!
— Отдадим меч добрым людям, — Иггельд кивнул на стоявших вдалеке крутенцев, спевших-таки посадить свои деревца, — они постерегут, а мы с тобой сделаемся сами… Белыми ведунами!
Двое горожан остались сторожить Белого Ведуна. Иггельд строго-настрого приказал им наблюдать издали, к словам колдуна не прислушиваться, а сразу звать подмогу. Сам же лекарь пошел «переколдовывать» пустоглазов.
Длинный горожанин, порыскав по Священной Роще, нашел тела трех убитых жрецов, небрежно забросанные зелеными ветками. Поодаль лежал, умирая, жрец Священного Дуба, легко узнаваемый по редкостной зеленой рубахе. Белый Ведун не удержался от кощунства — в рану на груди Хранителя была засунута ветвь омелы. Младояр сразу представил, какие «игры богов» устроил Белый Колдун. Небось, еще и Бальдом нарек жреца, издеваясь перед тем, как нанести смертельную рану… Иггельд лишь мельком взглянул на трупы хранителей рощи — и так понятно, чьими мечами нанесены их раны.
Вот прислужники Белого Ведуна, находящиеся все в том же дремотном состоянии, сложены головами в одну сторону, Иггельд присел поближе и начал… Младояр поразился голосу наставника второй раз за день. Ну, громовой голос он еще мог выработать, залудив глотку в ратных походах, команды своей сотне отдавая. Но где лекарь выучился говорить столь проникновенно, будто в душу языком проникая? Младояр одернул себя, но было поздно — он так и прослушал начало, обратив все внимание на то, как говорил лекарь, а не на то, что он говорил. А уж когда пошли простые приказы — поймайте, мол, старика с белой бородой, свяжите и так далее — княжичу стало и так все понятно. Наконец, последними словами Иггельд призвал пустоглазых очнуться и слушаться тех, кого они увидят, открыв глаза — это, мол, их новые хозяева. Разумеется, очнувшись, «переколдованные» увидели Иггельда и Младояра, первый же приказ лекаря — взять мечи да идти за ним — исполнили без промедления.
«Теперь и я — великий колдун, вождь оживших мертвецов» — посмеивался про себя Младояр. Княжич припустился бегом, легко опередив тех, что с мертвыми глазами. «Однако ж, чего стоит от них просто убежать…» — добавил отрок в свою «копилку знаний обо всем».
У Священного Дуба глазам Младояра предстала несколько неожиданная сцена. С одной стороны межи стоял Белый Ведун, осипшим от крика голосом пытавшийся говорить какие-то страшные слова. А с другой стороны, выставив перед собой мечи — его, Млада да Иггельда — стояли двое молодых отцов из Крутена. Ан насколько горожанин на выдумку горазд! В ушах мужей торчала пакля. Сами догадались! А, может, сказку припомнили про каменного великана, коего очаровал волшебным пением сказитель, да только вставили потом чудищу затычки в уши, и кончилось на том власть сладкоголосого…
Но тут из рощи выступили ожившие мертвецы. Завидев бородатого, развернулись — и прямо на него. Белый Ведун опешил, тут бы и взять его, да вонючки, один за другим, спотыкались о межу и падали. Видать — не умели учиться на чужих ошибках. Или им было все равно. Потом вставали, мечи вперед — и на колдуна. Тот, само собой, воспользовался моментом, отбежал подальше, начал выкрикивать какие-то слова, пытаясь переколдовать пустоглазых обратно. Не получилось — ведь под конец внушенья Иггельд повелел вонючкам пропускать все слова бородатого мимо ушей! Младояр, быстро обежал межу, полагая, что теперь колдуну не останется другого выхода, как сбежать. Тут-то его Младояр и достанет! Приладил стрелу, встал поудобней…
Известно, на всякую хитрость найдется другая, еще хитрей. Белый Ведун догадался, видать, что пустоглазам не велено было слушать его. Быстро — а еще старик — подбежав к извечному дубу, спрятался за стволом, так, чтобы его не было видно, сложил ладони вокруг рта — дабы изменить голос — и выкрикнул одно-единственное Слово. И оно дошло до ушей оживших мертвецов — ведь не было видно, что произнес ее бородатый, и голос был иным! Пустоглазы замерли, потом завалились на землю, как подкошенные.
— Чего это он? — спросил Младояр.
— Видать, когда мертвецов оживлял, посеял в их головах Слов Смерти про запас, — объяснил Иггельд, — вот и сгодилось. Кстати, а не проворонили ли мы его?
Младояр рванул вокруг дуба — уже в который раз. Обежал, даже дыхания не сбив. Глаза бегают, на рожице — растерянность.
— Я его тоже не видел! — вздохнул Иггельд, — Кое в чем нам еще далеко до него.
- Предыдущая
- 13/88
- Следующая
