У любви законов нет - Дарнелл Оливия - Страница 14

— Продолжайте, — сказал полицейский. — О вымогателе.

— Я нашла записку на следующее утро после ограбления. Ее подсунули под дверь. Там говорилось, чтобы я пришла в кафе «Две канарейки» и ждала телефонного звонка. И чтобы я ни в коем случае не обращалась в полицию, иначе драгоценности будут проданы. Владельца кафе я немного знаю, поэтому рассказала ему ту же историю о перерубленном кабеле, что и вам, и попросила разрешения пользоваться время от времени его телефоном. Он не стал возражать… Грабитель позвонил и потребовал у меня двести тысяч франков. Потом звонил еще раз, во вторник, и поинтересовался, собрала ли я деньги. Вы спросите, откуда я узнала, что похищенное в самом деле у него. Так вот он описал мне несколько украшений и альбом…

Зоэ прикусила губу, чуть не сказав Оливеру об Элен. Сестру в это впутывать было никак нельзя. Разве она хочет, чтобы глупышка попала в тюрьму за соучастие в ограблении? Кроме того, полной уверенности, что Элен замешана в ограблении, у нее еще не было.

— А потом, — продолжила Зоэ после паузы, — вымогатель просто повесил трубку и больше не пытался со мной связаться. И вот, пожалуйста, теперь я вижу, что он начал продавать украденное!

Оливер внимательно следил за сменой выражений на ее лице и не сомневался, что Зоэ говорит правду. Однако что-то осталось недосказанным. Что-то важное, и молодая женщина не собиралась этим с ним делиться. По крайней мере, пока.

Впрочем, полученной информации было достаточно на первое время.

— Так вот почему вы все время уходили от ответа на мои вопросы, — пробормотал Оливер задумчиво. — Из-за требования вора не вмешивать в дело полицию.

— Ну да. Я боялась, что он вынет из украшений камни и начнет их продавать и я больше никогда не увижу бабушкиного наследства. Честное слово, я очень хотела вам сказать, но опасалась сделать еще хуже.

— Голоса вымогателя вы не узнали? У вас есть предположения, кто это может быть?

— Нет.

— У вас сохранилась его записка?

— Записок, в общем-то, было две, — вспомнила Зоэ. — Вторую он оставил для меня в кафе, в среду утром. Она, наверное, так и лежит в кармане рабочей юбки.

— Он сам принес письмо?

— Да, и велел передать мне.

— Вы его видели, хотя бы мельком?

— Нет, его видел повар Люсьен. И, судя по его описанию, именно вымогатель отнес кольцо в ломбард.

— Это уже больше чем ничего. Нужно будет послать ребят в ломбард снять отпечатки пальцев. А кольцо мы проверим по приезде. Надеюсь, на нем что-нибудь осталось после того, как его трогал оценщик, а потом еще и вы. Хотел бы я знать, почему вор не пытался связаться с вами еще раз.

Оливер не ожидал ответа от Зоэ и не удивился, когда та промолчала. Он удовлетворенно кивнул и запустил мотор.

Некоторое время они ехали молча. Оба испытывали огромное облегчение. Волнение всегда вызывало у Оливера здоровый аппетит, а если учесть, что последний раз он ел часов в шесть утра, то не было ничего удивительного, что у него начинало подводить живот. При этом он чувствовал себя моложе лет на десять — как ни странно, от радости. То, что Зоэ оказалась не причастна к ограблению, было для него лучше любого подарка.

Придорожный указатель оповестил, что в сотне метров впереди находится ресторан. Скрещенные ложка и вилка вызвали у Оливера видение ароматного жаркого, обильно приправленного острым соусом. Он обернулся к Зоэ и озорно подмигнул, чувствуя себя подростком на первом свидании. Когда он последний раз приглашал девушку в ресторан?

— Не хотите ли перекусить?

— Нет, спасибо, — улыбнулась Зоэ. — Я так переволновалась, что у меня нет ни малейшего аппетита.

— Зато у меня есть. И именно оттого, что я переволновался!

— Видно, волнение действует на женщин и на мужчин совершенно по-разному, — пошутила она. — К тому же мне нужно открывать музей и я боюсь опоздать.

— Ничего, успеете, — заверил ее Оливер. — Я могу водить машину очень быстро… после хорошего обеда! Домчу вас как раз вовремя. Даже если опоздаете на полчаса, ничего страшного не случится. Старушки и студенты немного подождут. Если вы не будете хорошо питаться, вскоре музей станет некому открывать, потому что вы попросту истаете от голода.

Зоэ стало легко, как в беззаботные дни детства. Тогда она считала себя вправе изредка совершать безрассудные поступки. Делать что-то потому, что ей так захотелось, а не потому, что так поступать правильно и должно.

Почему бы и нет? Вполне возможно, что сегодня в музее вообще не будет посетителей. А если кто и явится, то прочтет записку на двери и подождет, пока она приедет. Может она раз в жизни позволить себе опоздать?

— Хорошо, я согласна, — кивнула она. — Поехали обедать. Я не хочу, чтобы из-за моей обязательности умер от голода новый начальник полиции Пюилорана!

— Вот это я называю настоящим чувством долга! Если не захотите есть, посидите возле меня, пока я буду поглощать еду целыми горами.

— Для меня в этом зрелище не будет ничего нового, — усмехнулась Зоэ. И смирно сложила руки на коленях, хотя ей хотелось запеть от радости или вытворить что-нибудь совершенно несуразное и детское.

5

Ресторан, в который они попали, мало напоминал придорожное кафе. Окна от пола до потолка, открытые по случаю жары, потолок с деревянными балками, дорогие светильники.

— Похоже, местечко недешевое, — с уважением в голосе произнесла Зоэ.

— Ну и прекрасно. Выбирайте столик.

Стоило им усесться, как порыв ветра швырнул в открытое окно первые капли дождя. Погода на юге изменчива, того и гляди после яркого солнца хлынет дождь. Официант бросился закрывать окна. Через несколько секунд ливень уже хлестал по стеклам, такой частый, что невозможно было разглядеть, что творится снаружи.

— Кто бы мог подумать, — протянул Оливер. — Ведь ничего не предвещало ненастья.

— А на родине вашего отца, говорят, дождь идет постоянно, — поддела его Зоэ.

— Зато там всегда знаешь, чего ожидать.

Для начала Оливер заказал им обоим кофе, салаты и суп. Вода стекала по стеклам мутными потоками. Казалось, за окном нет ничего, весь мир уменьшился до размеров освещенного золотистым светом зала, где за столиком сидела единственная пара, отпивая маленькими глоточками горячий кофе.

— Как будто в сказку попали, — тихо сказала Зоэ. — Оказались в другом мире, где нет никого, кроме нас… Правда, похоже?

Она ждала ответа, но Оливер только молча улыбнулся. Ее лицо в золотистом свете было юным и неправдоподобно красивым. Он смотрел на нее, зачарованный, и не хотел словами разрушать магию момента.

Теперь, когда Оливер знал, что она ни в чем не повинна, он мог отдаться чувствам к ней, которые до сих пор держал под контролем. На него нахлынули эмоции такой силы, что он удивился. Теплая нежность, зародившись в середине груди, с каждым толчком сердца разбегалась по жилам. Желание защищать ее, взять на себя все ее горести становилось все сильнее. Но это было отнюдь не отеческое желание взрослого мужчины по отношению к молоденькой девушке…

— Оливер…

— А?

— Почему вы на меня так смотрите?

— Потому что вы очень красивы.

Зоэ смешно наморщила нос.

— Вовсе нет. Но за комплимент спасибо.

Оливер не удержался и прикоснулся к ее волосам. С самого первого дня, как он увидел эту женщину, ему хотелось поиграть с ее белокурыми кудрями. И вот мечта сбылась: он осторожно брал в руки вьющуюся прядку и пытался ее распрямить, а непокорные волосы свивались снова, как пружинка.

— Можно задать вам… личный вопрос?

Зоэ выпрямилась, слегка напрягшись, но ответила «да».

— Помните, тогда в музее я застал вас плачущей… Что вас расстроило?

Молодая женщина снова расслабилась.

— Ах, это… Я рассматривала фотографию бабушки и дедушки. Они воспитали меня, заменили мне родителей… Наверное, это смешно, но иногда я чувствую себя очень одинокой и беззащитной. Будто вся тяжесть мира легла на мои плечи…

Оливер перестал играть с ее волосами и накрыл ее руку своей.