Бойся Кошек - По Эдгар Аллан - Страница 10

Он стал тихо подниматься по лестнице. За окнами еще не сгустилась темнота и поэтому лампы в коридоре пока не горели. Проходя мимо сумрачных контуров гостиничных номеров — тех самых помещений, двери которых ему ни разу не доводилось видеть открытыми и в которых, как ему казалось, никто не жил, — он споткнулся о невидимую неровность старого пола, но все же устоял на ногах и продолжал идти дальше, ступая по укоренившейся теперь привычке — на цыпочках.

Примерно на середине последнего отрезка коридора, который вел к двери его комнаты, ему предстояло сделать резкий поворот, к которому он сейчас как раз приближался, чуть касаясь вытянутой рукой стены. Неожиданно его пальцы наткнулись на нечто такое, что определенно не могло быть стеной, поскольку объект этот двигался. На ощупь это было что-то мягкое, покрытое шерстью или мехом, источавшее неописуемо приятный запах и по высоте доходившее ему до плеча. Он сразу же подумал о пушистом, мягком, очаровательно пахнущем котенке. Но уже в следующее мгновение понял, что это нечто иное.

Вместо того, чтобы попытаться разобраться в обстановке — нервы его, как он сам выразился, и без того были напряжены до предела, — Везин лишь отпрянул назад, насколько позволяла ширина коридора, и прижался спиной к противоположной стене. Существо это, кем бы оно ни было, с негромким шелестящим звуком проскользнуло мимо него и, легко ступая по ступенькам, спустилось по лестнице и исчезло. До его ноздрей донеслось слабое дуновение теплого ароматизированного воздуха. Везин на мгновение задержал дыхание и замер на месте, по-прежнему чуть опираясь на стену, после чего почти бегом бросился дальше по коридору, заскочил к себе в комнату и поспешно затворил дверь.

Теперь его гнал отнюдь не страх — это было странное возбуждение, странное и одновременно сладостное. Нервы его действительно были напряжены, а по всему телу разлился упоительный, приятный жар. Сознание его подобно яркой вспышке озарила мысль: точно такое же чувство он испытал двадцать пять лет назад, когда еще мальчишкой впервые влюбился. Его захлестнули и подхватили теплые течения жизни, которые затем вздыбились, взметнулись к самому мозгу и закружились там в плавном чувственном водовороте. Он неожиданно испытал прилив нежности, трепетной трогательности, любви…

В комнате было довольно темно и он натолкнулся на стоявший рядом с окном диван, ни на мгновение не переставая мучить себя вопросом, что же случилось с ним и что все это значило? Однако в тот момент ему было ясно лишь одно: в нем самом произошла стремительная, волшебная перемена и ему уже не хотелось никуда уезжать; не требовалось даже уговаривать его остаться в этом городе. Встреча в коридоре все поменяла местами. Его продолжал окутывать странный, пьянящий сердце и дурманящий разум аромат. Теперь он определенно знал, что мимо него проскользнула какая-то девушка, и пальцы его в темноте скользнули по ее лицу. И еще он каким-то сверхъестественным образом почувствовал, что она поцеловала его — поцеловала в губы.

Дрожа всем телом, он опустился на диван и попытался собраться с мыслями. Ему было совершенно непонятно, каким образом одно лишь появление девушки в том узком коридоре смогло подобно электрическому току пронзить все его существо, после которого он до сих пор продолжал ощущать столь сладостное упоение. Но именно так оно и было!

Он понял, что бессмысленно отрицать это, равно как и пытаться подвергнуть сухому анализу пережитое чувство. Его жилы наполнились каким-то древним огнем и пламя сейчас подпалило всю наполнявшую тело кровь, а то, что ему было сорок пять лет, а отнюдь не двадцать, не имело ровным счетом никакого значения. Из всего этого внутреннего смятения и крайнего замешательства следовал один не поддающийся сомнению вывод о том, что сама атмосфера, одно лишь случайное прикосновение этой девушки, совершенно незнакомой ему и невидимой в темноте, оказалось достаточным, чтобы разворошить доселе спящий в его сердце костер, заставить все его естество очнуться из безвольной спячки и окунуться в пучину безудержного возбуждения.

Чуть позже, однако, прожитые годы все же начали давать о себе знать, он несколько успокоился, а когда снаружи постучали и голос слуги известил его о том, что обед подходит к концу, он заставил себя подняться и медленно побрел в сторону столовой.

При его появлении все находившиеся там люди подняли головы, поскольку он сильно запоздал, однако Везин спокойно занял свое привычное место в дальнем углу и приступил к трапезе. Нервы его продолжали хранить остатки волнения, однако уже то, что он миновал внутренний дворик и холл, так нигде и не повстречав знакомую тучную женщину, отчасти успокоило его. Он стал с такой стремительностью поглощать пищу, что почти наверстал упущенное время — и в этот самый момент его внимание привлекло неожиданно поднявшееся всеобщее оживление.

Стул его стоял так, что входная дверь и большая часть помещения оставались у него за спиной. Однако ему не было необходимости оборачиваться, чтобы понять, что тот самый человек, который проскользнул мимо него в темном коридоре, теперь зашел в столовую. Он почувствовал его появление задолго до того как увидел или услышал. Затем до него дошло, что пожилые господа, которые помимо него самого являлись единственными постояльцами гостиницы, стали один за другим подниматься со своих стульев и обмениваться приветствиями с кем-то, кто проходил сейчас между столиками.

Наконец он также обернулся, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце, и увидел молоденькую девушку, которая изящной и гибкой походкой шла через центр зала, явно направляясь к его угловому столику. Двигалась она с чарующей, изящной грациозностью, чем-то похожая на молодую пантеру, и ее появление наполнило его сердце столь сладостным смятением, что он поначалу даже не обратил внимание на ее лицо и не уловил других деталей внешности этого существа, вновь переполнившего его ощущением трепетного восторга.

— Ah, Ma'amselle est de retour! [1]— донесся до него возбужденный шепот старого официанта и он понял, что она являлась дочерью хозяйки гостиницы. И в тот же миг он услышал ее голос — девушка стояла рядом с ним и обращалась именно к нему.

Перед его взором чуть зашевелились алые губы, промелькнули поблескивающие, смеющиеся зубы, на висках заколыхались локоны чудесных темных волос. Все остальное походило на сновидение, в котором его собственные эмоции восставали перед глазами подобно густым облакам, взор его мгновенно туманился и он толком не понимал, что делает. Везин лишь догадывался, что она приветствует его очаровательным легким поклоном; что ее красивые большие глаза пристально всматриваются в его лицо; что ноздри ему щекочет тот же аромат, который он впервые ощутил в темном извилистом коридоре, и что вся она чуть подалась вперед, слегка опираясь рукой о краешек его стола. Она стояла совсем близко от него — в этом он не сомневался — и объясняла, что хотела бы узнать, как живется в гостинице гостям ее матери, и что сейчас ей захотелось бы лично представиться также и ему как самому запоздалому постояльцу.

— Месье живет у нас уже несколько дней, — услышал он голос официанта, на что девушка проговорила сладким, поющим голоском:

— Но я надеюсь, месье не собирается пока нас покидать? Моя матушка слишком стара, чтобы создать гостям должный комфорт, но коль скоро я опять здесь, думаю, все будет в порядке. — Она радостно рассмеялась. — Я сама позабочусь об этом месье.

Преодолевая внезапный наплыв эмоций и желая проявить учтивость, Везин приподнялся в ответ на столь милые речи и что-то пробормотал, и в этот миг пальцы его случайно дотронулись до ее руки, по-прежнему касавшейся края стола. Он снова почувствовал, что его словно пронзило ударом электрического тока, в груди что-то задрожало, заколыхалось. Он перехватил взгляд девушки, пристально всматривавшейся в его лицо, и в следующее мгновение осознал, что снова опустился на свой стул, что девушка уже удаляется от него, и что сам он пытается есть салат при помощи десертной ложки и ножа.