По следу невидимки - Кузнецова Наталия Александровна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/30
• Следующая

Ромка достал из сумки Венечкин блокнот, просмотрел записанные на почте цифры:

— По телефону установить адрес нетрудно. Может, смотаемся в Питер и заловим там некоего Антона с чужим сервизом и врубелевским блюдом, а? И отберем у него Банга.

Лешка с сомнением взглянула на Ромкины каракули:

— Как будто это так просто — взять и смотаться в Питер! А мама с папой, а школа? И может, то была не Галина, а другая, посторонняя женщина? Ты заметил магазин напротив? Что, если Галина на почту не заходила, а поставила рядом машину только затем, чтобы купить что-нибудь в дорогу? А если это был Володя, то нам надо ехать в Воронеж, а не в Питер!

Но Ромка упрямо замотал головой.

— Но ведь мы знаем, что Галина в Питере. Просто она туда позже поехала, чем об этом сказала. — Он вдруг усмехнулся. — А на этой почте техника на грани фантастики, да, Лешка? Надо ж, какая рядом с Москвой старина, мы с тобой будто на сто лет назад попали. Впрочем, это еще что! В Бразилии есть первобытные племена, которые даже не подозревают о существовании другого мира. А самолеты, наверное, за чудовищ принимают.

Лешка раздраженно дернула плечом:

— Мне сейчас не до Бразилии. А насчет Галины, может, ты и прав. Но сначала нужно спросить у Матвея Юрьевича, не знает ли он питерских коллекционеров фарфора, тех, кто готов купить часть его коллекции.

— Завтра и спросим, — согласился Ромка и озабоченно потер лоб: — А маме с папой сейчас что скажем?

— Правду. Что Банга искали. Они должны понять, как это важно.

Мама встретила их с покрасневшими глазами. Она открыла дверь и молча прошла на кухню. Лешка, оттолкнув Дика, кинулась за ней.

— Ты плачешь? Из-за нас, да? Прости, пожалуйста. — Она погладила маму по руке. — Мы опять собаку искали. И чуть было не нашли. А позвонить не смогли — телефоны забыли взять.

Мама вздохнула и, ничего не ответив, переложила что-то со стола на холодильник и прикрыла газетой. Поужинав и погуляв с Диком, Лешка заглянула под газету. На холодильнике лежала повесть Гавриила Троепольского «Белый Бим Черное Ухо».

На следующий день Лешка едва высидела все уроки. Она ни на чем не могла сосредоточиться, ничего не слышала и не видела, а думала лишь о том, как им поскорее отыскать Банга. На географии она пропустила мимо ушей обращенный к ней вопрос и поднялась лишь тогда, когда учительница постучала указкой по столу и повысила голос:

— Северцева, Ольга, проснись, я к тебе, к тебе обращаюсь!

Лешка покраснела и пробормотала что-то невразумительное. Географию она не выучила, ведь когда они с Ромкой поговорили по телефону с Венечкой, потом с Ариной и написали длинное письмо Артему, наступила глубокая ночь, и мама погнала их спать. Какие уж тут уроки! Но ученицей она была неплохой, и географичка лишь пожурила ее за нерадивость, а двойку не поставила.

Лешкиной соседкой по столу была Светка.

— И о чем ты все время думаешь? — шепотом спросила она.

Лешке не хотелось ни о чем ей рассказывать. Она лишь плечом пожала:

— Так, о многом. А как поживает твоя подруга?

Вспомнив о Лане, Лешка подумала, что если бы Светка с ней не познакомилась, то ничего бы и не было. То есть Лешка не встретила бы у подъезда дога, не узнала бы о краже фарфора, не познакомилась бы с Матвеем Юрьевичем, а жила бы сейчас спокойно, учила уроки и не терзалась вопросом, куда увезли Банга.

— Хорошо поживает. Я к ней сегодня поеду. Хочешь со мной? — великодушно предложила Светка.

Лешка качнула головой:

— Я бы с удовольствием, но некогда.

— Жаль. У нее классно! Видела б, сколько у них картин! Как в музее. Еще ее отец собирает всякие красивые вещи. Мы с ним недавно в антикварный магазин заходили, он там себе дорогущий поднос приглядел, а потом нас в кафе на Старом Арбате сводил. Клево было!

Светка, вспоминая о полученном удовольствии, закатила глаза, а Лешка вдруг выпрямилась и тронула ее за руку:

— А что собирает Ланин отец? Кузнецовский фарфор у них есть?

— У них есть все, — восторженно прошептала Светка.

— Тогда ладно. Только после школы мы с Ромкой должны в больницу к одному человеку съездить, а потом, если ты меня подождешь, поедем к твоей Лане.

В больницу они с Ромкой явились раньше срока, положенного для визитов, но, к счастью, у входа им снова встретилась знакомая нянечка.

— Матвея Юрьевича скоро выпишут, — сообщила она. — Он на поправку пошел.

Это известие брата с сестрой ничуть не порадовало. С дежурными улыбками они зашли в палату. Матвей Юрьевич встал и подвинул им стулья. Он и в самом деле был бодр и весел, выглядел моложе своих лет и пребывал в прекрасном расположении духа.

— Спасибо, что навещаете старика. Как там мой Банг?

— Нормально, — глядя в сторону, ответила Лешка.

Кузнецов радостно блеснул глазами:

— Скоро я сам его увижу. И знаете, что в первую очередь сделаю? Поеду с ним в лес, на наше озеро, там хорошо в любую погоду, а весной — особенно. Честно говоря, эта мечта и заставляла меня держаться. Когда стало совсем плохо, я подумал о том, что Бангу без меня будет еще хуже, и потому приказал себе выжить и выздороветь. Человек на многое способен, особенно когда у него есть кто-то, кому он нужен.

Лучше б он еще поболел, подумала Лешка и с тоской посмотрела на брата. Ромка сосредоточенно сдвинул брови и перевел разговор на другую тему:

— Вы случайно не знаете некоего Антона, который живет в Санкт-Петербурге?

— Нет, — удивился Матвей Юрьевич, — а почему я должен его знать?

— Ну, он тоже фарфор коллекционирует.

Хозяин Банга усмехнулся:

— Знаешь, сколько на свете коллекционеров фарфора? Вряд ли где найдется их список.

Тогда Ромка зашел с другого бока:

— А у вас нет знакомых, которые хотели бы приобрести вашу коллекцию? Не имея заказчика, какой смысл воровать такую посуду? Ведь в антикварный магазин ее не снесешь — милиция засечет, и на рынке не загонишь. За границу такие вещи тоже трудно вывезти.

— Ты рассуждаешь как заправский сыщик, — с уважением отметил Матвей Юрьевич.

— Да мы… Да я…

Лешка наступила брату на ногу, и он не стал хвастаться своими успехами на детективном поприще, а потупил глаза и скромно сказал:

— Ну, у меня в таких делах есть кое-какой опыт.

А Кузнецов утвердительно кивнул:

— Ты, конечно, прав. Одного такого человека я когда-то знал. Вот у кого громаднейшая коллекция фарфора! Моя ей, особенно теперь, без врубелевского блюда, и в подметки не годится. Он стал собирать ее гораздо раньше меня, и теперь, спустя годы, она, наверное, стала еще больше. Он все время что-то приобретал, искал, суетился. Впрочем, постоянно добывать новые экземпляры — норма для любого коллекционера. Помнится, он неотступно за мной ходил, уговаривал продать ему это блюдо. Но я отказал. Только давно это было, много лет назад, а потом этот человек в другой город перебрался, к сыну, по-моему. А может, его и в живых уж нет — он много старше меня.

— А он случайно не в Питер переехал? — вскинулся Ромка. — Или, может, в Воронеж?

— Чего не знаю, того не знаю.

— А как его звали?

— Федором. Федором Григорьевичем, кажется. А фамилия… Нет, это я уже вряд ли вспомню.

— И как же его теперь искать?

— Понятия не имею. Разве что объявить всероссийский розыск. Шучу, — улыбнулся Матвей Юрьевич. — Я давно перестал переживать из-за этих чашек и блюд. Было бы здоровье, остальное приложится.

— А больше вы никаких коллекционеров не помните?

— Было двое знакомых перекупщиков, я о них следователю сказал, их уже проверили, они чисты. Еще у меня есть хороший друг, тоже коллекционер, я ему полностью доверяю. К тому же он давно охладел к собирательству.

Выяснив все, что хотел, Ромка попрощался с Матвеем Юрьевичем и вскочил. Лешка понуро пошла за ним, а на улице оглянулась на больничные окна и помрачнела еще больше:

— Ой, Рома, он же умрет, когда узнает о Банге!

• Предыдущая
• 21/30
• Следующая