Смерть в наследство - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 33
- Предыдущая
- 33/45
- Следующая
«Если за домом следят, то наверняка из машины», — блеснула сообразительностью барышня Былинская.
Она внимательно осматривала территорию и не заметила ни одного подозрительного человека. Хотя скажите на милость, как можно отличить подозрительного человека от добропорядочного? По надписи на груди: «Я криминальный элемент!» Других вариантов распознавания в страдающем от чувства вины разуме гражданки Былинской не возникало. Какая-то девушка зашла в дальний подъезд, мужчина и женщина вышли из другого подъезда и направились в сторону проспекта, три бабульки стояли и беседовали у нужного Веронике подъезда, кроме подростков, людей, прогуливающихся возле дома, не наблюдалось. А вот рассмотреть в сгущающихся сумерках, есть ли кто-то в припаркованных машинах, невозможно.
— Вот черт! — прошипела Ника, понимая всю бесполезность своей разведывательной деятельности и беготни по кустам.
Что она тут может высмотреть?
«Проходы к дому с трех разных сторон, поэтому вряд ли они будут стоять далеко от подъезда, — принялась рассуждать новоявленная разведчица. — Значит, если они все-таки следят, то находятся где-то рядом. Господи, ну не стоять же мне здесь до ночи!»
В это время из первого подъезда вышел мужчина, отключив сигнализацию в стоящем прямо на тротуаре джипе, сел в машину и не торопясь поехал через двор к выезду на проспект.
— Ну прямо как в киношном детективе! Специально для непутевой героини и динамичного развития сюжета! Спасибо, господи! — прошептала, радуясь, Вероника.
Пока автомобиль двигался вдоль дома, он подсветил фарами все стоявшие машины. И вдруг Ника совершенно ясно и четко рассмотрела в одной из них, синих «жигулях», припаркованных напротив подъезда, в котором жила Мария Гавриловна, сидевшего на переднем сиденье за рулем человека.
От страха и понимания, в какую историю по счастливой случайности она только что чуть не вдряпалась, сердце у Вероники ухнуло куда-то вниз, ноги ослабели, желудок схватило ледяным спазмом, а кровь молоточками застучала в кончиках пальцев.
— Спокойно! — принялась она уговаривать себя. — Ничего не случилось! Я же не поперлась сразу в подъезд с букетом наперевес!
Страх отпускал понемногу, напоминая о себе остаточными явлениями в виде дрожи в руках и ногах.
— А вот не надо шастать по темным дворам, и дрожать не пришлось бы, разведчица хренова! И чего тебе не сиделось в доме? — вытянув перед собой ладони, ругалась Вероника, наблюдая, как они мелко дрожат. — Пила бы сейчас чай в компании очень милых людей и Апельсина! Нет, понесло же тебя старушку поздравить! Убогая ты моя! Если Кнуров про это узнает, я даже думать не хочу, что он скажет или сделает! Просто убьет, и все!
И тут кто-то сильно схватил ее за правое предплечье, одновременно другой рукой зажав рот. От ужаса она не сопротивлялась, даже блеять или мычать забыла.
— И если не получу от этого удовольствия, то хоть злиться перестану! — раздался очень недовольный шепот Веронике прямо в ухо. — Сейчас я уберу руку, а вы будете молчать. Если поняли, кивните.
Ника торопливо кивнула. И еще кивнула раза два для убедительности.
Он осторожно убрал ладонь и развернул ее к себе лицом.
Перед ней стоял, воплощая ночные кошмары, злой Сергей Викторович Кнуров.
«Уж лучше бы это был Михаил Иванович!» — подумала Ника трусливо.
Ничего не говоря, он опять ухватил ее за руку и потащил за собой. Она старалась поспевать за его широкими, почти неслышными шагами, с тоской представляя все, что сейчас услышит в свой адрес.
Они прошли между домами и через переулок вышли на соседнюю улицу, где обнаружилась его машина. Кнуров затолкал ее на переднее сиденье, обошел машину, сел за руль и повернулся к ней.
Ника молчала и смотрела вперед.
— У меня есть правило: если клиент выкидывает нечто подобное, я сразу разрываю с ним договор! — жестко произнося каждое слово, с нажимом сказал Кнуров.
— Я понимаю, — ответила Ника.
— В вашем случае я делаю исключение только потому, что Василий Корнеевич прочитал мне вашу записку и объяснил, насколько важно для вас поздравить Марию Гавриловну и что она значит для вашей семьи.
— Не надо! — ответила Ника, сильно сжав двумя руками не нужный теперь букет.
— Что не надо? — уточнил Кнуров.
— Не надо делать исключения! Я не девочка пяти лет, чтобы меня сначала пожурить, а потом снисходительно погладить по головке и дать конфетку! Я отдавала себе отчет, какие могут быть последствия. Но поступить по-другому не могла!
— Могли. — Он отвернулся от нее, завел машину и тронулся с места. — Почему вы не рассказали, что эта встреча так важна для вас, мне не сложно было ее устроить, и обошлось бы без нервов и волнений?
— Мне очень стыдно, но я забыла! — призналась она. — Я до сих пор не могу понять, как я могла забыть! А когда вспомнила, времени на размышление не было.
— Вы должны были позвонить мне или объяснить Антону.
Он достал из кармана пиджака мобильный телефон и протянул ей.
— И у него, и у меня есть телефоны, номера которых очень сложно, практически невозможно вычислить. Звоните, поздравляйте и скажите, что вы в другом городе.
Ника взяла телефон, подержала его в руке, задумавшись, и набрала номер. Она поздравила Марию Гавриловну, долго извинялась, объяснила, что ей срочно надо было уехать, но, как только она вернется, сразу придет к ней. Еще раз поздравила, извинилась и попрощалась.
— Спасибо! — поблагодарила она, отдала телефон и спросила: — Кто обнаружил мое исчезновение?
— Конечно, Ринк! — усмехнулся Сергей. — Его насторожили ваши интонации, когда вы спросили про Интернет, а наш командир не любит и всегда проверяет, если что-то его настораживает. Он поднялся на второй этаж, вас не нашел, зато нашел записку. Переговорив с Василием Корнеевичем, сразу позвонил мне.
Звонок Антона застал Сергея, когда он подъезжал к своему дому. Он полдня просидел в архиве МВД, потом мотался в два разных конца Москвы, по дороге скинув хвост Кнуту и стоически выдержав все пробки, а в конце дня встречался с неким представителем духовенства, с которым они договорились встретиться завтра, в восемь утра, еще раз.
Выруливая на стоянку возле дома, Кнуров мечтал, что сейчас дернет рюмку коньяку, примет душ, выпьет горячего чая и заляжет на диване изучать документы, которые взял с собой и которые надо обязательно просмотреть.
Когда Антон и Василий Корнеевич объяснили ему, куда и почему уехала Ника, он ругнулся, развернул машину и поехал «спасать девицу», испытывая почти братские чувства к Михаилу Ивановичу, жаждущему дать укорот сей ретивой барышне.
Он приехал раньше ее, проверил подходы и территорию вокруг дома, быстро обнаружил сидящего в «жигулях» и, заняв удобную позицию, стал ждать прибытия беглянки.
Нику он увидел сразу.
Раздражение, которое Кнуров испытывал и подогревал в себе, мысленно давая далекие от положительных эпитеты ее уму, и не отпускавшее его после разговора с Антоном и Василием Корнеевичем, исчезло, как только он увидел Веронику.
Она шла по направлению к дому, не по кратчайшей от проспекта дорожке, а с другой стороны, видимо сделав большой крюк, и, резко свернув, пересекла газон параллельно дому.
— Умная девочка! — похвалил, окончательно успокаиваясь, Кнуров.
Наблюдая ее перебежки, он даже развеселился и улыбался, стоя в двух метрах у нее за спиной и слушая ее комментарии, и напрягся, когда она замерла, увидев сидевшего в машине, и чуть не рассмеялся, слушая, как она ругала себя и безысходно предположила, что последует, если он узнает о ее «подвигах».
«Не поминай черта на ночь глядя, девочка!» — усмехнулся про себя Кнуров и, схватив ее за руку, другой рукой зажал ей рот.
Трасса была не загружена, Кнуров прибавил скорости, желая как можно скорее сдать дамочку на руки Ринковым и любящему дедушке и вернуться к своему коньяку, чаю, документам и вполне законному раздражению.
- Предыдущая
- 33/45
- Следующая
