Смерть в наследство - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 14
- Предыдущая
- 14/45
- Следующая
«Вот вам! Послушайте, любезный Михаил Иванович, старушкины стенания за жизнь!» — с хорошим таким, праведным злорадством подумала Ника.
— Да, тяжело, — посочувствовала она, когда собеседница закончила скорбное повествование о своем житье-бытье.
На самом деле бабулька была еще та! Шустрая, боевая, вечно воюющая, часто небезрезультатно, с чиновниками за всякие там пенсионерские права, неплохо обеспеченная бывшими мужьями и детьми, да и со здоровьем у нее, слава богу, было намного лучше, чем у большинства ее ровесников.
— Ирина Павловна, мне Мария Гавриловна сказала, что бабуля давала какие-то бумаги или письма Григорию Владимировичу. Вы ведь с ним часто видитесь, может, знаете, что это за бумаги? Мне хочется собрать все, что касается жизни бабули.
— Конечно, знаю! Никакие это не бумаги и не письма. Она дала ему папку с вырезками из газет и журналов и распечатками из Интернета, которые собрала специально для него. Видишь ли, деточка, как бы это поделикатнее объяснить?.. — Старушка явно смутилась. — Дело в том, что Григорий Владимирович изучал проблему мужской силы, потенции, как теперь это называют. Он интересовался нетрадиционными методами лечения мужской слабости и новыми достижениями медицины в этом вопросе.
— У него были проблемы? — не удержалась и спросила Ника, стараясь даже не улыбнуться.
— Понимаешь, деточка, нервы, плохая экология, трудная жизнь, а ведь он еще совсем не старый мужчина! — пояснила Ирина Павловна, смущаясь.
Ну конечно! Мужчине-то за восемьдесят, и, судя по смущению, именно Ирина Павловна вызвала в нем интерес к данному вопросу. Бывает.
— Значит, в папке не было никаких писем от бабушки? — уточнила Ника, мысленно цыкнув на себя за еле сдерживаемый смех.
— Писем не было, а записка была! — осуждающе повышая голос, ответила Ирина Павловна. — Кирюша очень обидела Григория Владимировича, они даже не разговаривали какое-то время.
— А что она написала? — заинтересовалась Ника.
— Как ты понимаешь, записка предназначалась не мне, но Григорий Владимирович дал мне ее прочесть, как другу, конечно. Так вот, там было написано: «Ты бы поберег себя, Гришенька, а то в твоем возрасте от таких занятий и помереть не долго, оконфузившись перед смертью, особенно если много лет не практиковался и с дамами общался только умозрительно! Может, лучше о Боге подумать? Оно и для здоровья полезней!» Кирюша иногда была очень нетактичной, хоть и нехорошо так говорить об усопших. Царствие ей Небесное.
— Спасибо, Ирина Павловна, что рассказали. Мне пора. Я еще позвоню. До свидания.
— До свидания, детка. Надеюсь, ты меня как-нибудь навестишь.
Ника поспешила положить трубку и расхохоталась. Да, бабуля особенно не церемонилась ни с кем! Умела она точно и остро дать оценку.
Следующий пункт плана — входная дверь, вернее, подготовка оной к отступлению.
Ника прошла в ванную комнату, включила душ, задвинула занавеску, переставила какие-то баночки-скляночки на полочке, стараясь создать как можно больше шума и видимость своего купания. Очень осторожно она открыла дверь, которую специально не прикрыла до конца, и вышла в коридор.
По дороге домой она купила бутылку подсолнечного масла в небольшом продуктовом ларьке и, войдя в квартиру, оставила ее в прихожей. Если они просматривают ее квартиру через окна, то часть коридора и прихожую им не видно.
«Надеюсь, что все именно так», — успокоила себя Ника.
Она обильно полила петли маслом и плеснула немного в замочную скважину. Выждав пару минут, очень осторожно вставила ключ и открыла замок.
— Давай помоги мне, — шепотом попросила она у двери.
Двумя руками ухватившись за ручку, приподняла дверь вверх и открыла.
Дверь не издала ни звука.
— Спасибо! — поблагодарила Ника и снова прикрыла дверь.
Так, теперь следовал пункт третий, самый важный. И если он не удастся, то, пожалуй, она пропадет!
«Не будем думать о плохом!» — подбодрила она себя.
Ей надо во что бы то ни стало связаться с Сергеем Викторовичем Кнуровым!
В их доме за последние годы сменилось много жильцов. Дом считается престижным, в центре, поэтому квартиры в нем охотно покупали и, как поведала консьержка, даже очередь на покупку создали ставшие теперь уже не новыми и, наверное, не совсем русскими, а просто людьми с достатком. Но кое-кто из старых жильцов остался, например соседка напротив. У этой соседки сложившаяся годами традиция — именно в это время суток она спускалась к консьержке, с которой они пили чай и сплетничали, полчаса — ни больше ни меньше. Ника всегда посмеивалась над этой традицией, а сейчас была готова расцеловать соседку за пристрастие к сплетням.
Точно рассчитав время, Ника подождала пять минут, припав к дверному глазку, и, когда соседка вышла на площадку, выпорхнув из квартиры, изобразила разочарование:
— Ой, тетя Лена, вы уходите, а я к вам!
— Что случилось, Ника?
— Я хотела позвонить от вас, у меня что-то с телефоном, надо дозвониться на телефонный узел и узнать, может, отключили, пока я в больнице лежала.
— Меня Клавдия Ивановна ждет, как же быть? — озадачилась проблемой соседка.
— Вы идите, а я, когда дозвонюсь, дверь закрою и вам ключи принесу.
— Правильно, ты девочка хорошая, я тебе доверяю, так что могу спокойно одну в квартире оставить. Иди звони, как же без телефона.
Постояв над телефоном, Ника вздохнула:
— Ну, с богом! Только ответь, пожалуйста!
Она набрала номер мобильного, написанный рукой Костика на обороте визитки, заранее решив, что по другим двум номерам, отпечатанным на карточке, и пробовать звонить не станет.
— Да, Кнуров! — ответили ей после второго гудка.
«Слава богу!» — облегченно выдохнула она.
После разговора с Сергеем Викторовичем Кнуровым Ника, как и обещала и соблюдая предосторожности, вернулась домой.
Проскользнула в ванную, выключила воду, присела на бортик, давая себе передышку и собираясь с силами перед осуществлением следующего по плану действия.
Ника вытянула перед собой руки и растопырила пальцы. Пальцы дрожали.
— Что это я разнервничалась? Надо собраться!
У этого Кнурова очень мужской, низкий, почему-то взволновавший ее голос, а манера говорить жесткая, отстраненная и холодная, словно он ее отчитывал за дела какие нехорошие или допрос вел, заранее не веря ни единому ее слову.
— Да ладно тебе, «допрос»! Ты сильно перетрусила, что он откажет! — объяснила она себе свое волнение, стараясь не вспоминать ощущения, которые вызвал в ней тембр его голоса. — Ладно, надо действовать дальше!
Она быстро собирала в сумку самые необходимые вещи, не забывая про конспирацию и все такое, что там положено соблюдать, когда за тобой следят: громко разговаривала, вводя в заблуждение тех, кто ее подслушивал, чувствуя себя полной идиоткой! Ну а вдруг они слушают?
— Надо съездить к бабуле домой и еще раз пересмотреть все ее бумаги, вдруг я что-нибудь найду. И надо съездить в Коломну, к ее подруге, они долгие годы переписывались, может, она что ей и написала, — сообщила она возможным слухачам.
Собрав вещи, всей кожей, обострившимся восприятием чувствуя, что за ней наблюдают через окна, постаралась незаметно вынести сумку в прихожую, маскируя свои действия под наведение порядка в квартире.
«Это определенно похоже на паранойю! — отстраненно подумала, как не о себе, Ника. — Да ладно, ладно, на что бы там ни похоже, соберись, Ника! Так! Теперь самое трудное!»
Вернувшись в гостиную, села на кресло, стоящее спинкой к окну.
— Где еще можно искать? Надо подумать! — оповестила она подопечных Михаила Ивановича о своем разыскном усердии.
Все! Пора!
Ника осторожно сползла с кресла, встала на четвереньки и быстро поползла к выходу из комнаты, который не был виден через окно, потому что загораживал круглый стол. Добравшись до прихожей, поднялась с колен, повесила на себя сумки — маленькую, дамскую, и вторую, побольше, с вещами, — поудобнее, крест-накрест, через голову, и, мысленно помолившись, выскользнула из квартиры, не забыв закрыть ее на замок.
- Предыдущая
- 14/45
- Следующая
