Ходячий замок - Джонс Диана Уинн - Страница 3

• Предыдущая
• 3/54
• Следующая

Тем вечером, орудуя иголкой, Софи призналась себе, что жизнь у нее скучновата. Она перестала разговаривать со шляпками и вместо этого примеряла их все перед зеркалом. Зря она это делала. Строгое серое платье совсем не шло Софи, особенно когда глаза у нее краснели от работы, а поскольку волосы у нее были золотисто-рыжие, ей не подходили ни ядовито-салатные, ни розовые тона. А сыроежечные оборки делали из нее настоящее чучело.

— Прямо старая дева! — ахнула Софи. Не то чтобы ей так уж нравилась мысль бегать за графами, как Джейн Ферье, или морочить головы половине города, чтобы потом разбивать сердца, как Летти. Однако ей хотелось что-то сделать — не важно что, только пусть оно будет хоть капельку интереснее, чем украшать шляпки. И вот Софи решила на следующий день выкроить часок и сбегать поболтать с Летти.

Но ей это не удалось. То ли времени не хватило, то ли сил, то ли Софи вдруг показалось, будто Рыночная площадь лежит за семью морями, то ли она вспомнила, что одной выходить из дому нельзя из-за чародея Хоула, — так или иначе, с каждым днем собраться повидать сестру становилось все труднее и труднее. Это было очень странно. Софи всегда думала, что у нее такая же сильная воля, как и у Летти. А теперь оказалось, что кое-что она способна сделать только тогда, когда нет другого выхода.

— Чушь какая! — сказала себе Софи. — Рыночная площадь отсюда в двух кварталах! И если бегом… — И она твердо постановила, что сходит к Цезари, когда лавка закроется на Майский праздник.

Между тем до лавки дошли новые слухи. Говорили, будто король повздорил со своим братом принцем Джастином и принц отправился в изгнание. Из-за чего они поссорились, было неизвестно, только принц и вправду месяца два назад проезжал через Маркет-Чиппинг инкогнито, и никто его не узнал. Граф Каттеракский, оказывается, прибыл сюда по приказу короля, чтобы отыскать принца, а вместо этого повстречал Джейн Ферье. Софи слушала и грустила. Вечно все интересное случается с кем-то другим. Но повидать Летти ей все равно хотелось.

Настал Майский праздник. С самого рассвета на улицах началось веселье. Фанни ушла рано, а Софи еще надо было доделать пару шляпок. За работой она пела. В конце концов, Летти сейчас тоже работает. По праздникам кондитерская Цезари открыта до полуночи.

«Куплю себе их знаменитое сливочное пирожное», — решила Софи. Тысячу лет не ела пирожных. Она глядела на толпившихся за окном гуляк в ярких нарядах, лоточников с безделушками, акробатов на ходулях, и ей и вправду стало весело.

Но когда Софи наконец набросила на серое платье серую шаль и вышла на улицу, хорошее настроение у нее как корова языком слизнула. Софи совсем растерялась. Кругом бурлила толпа, стоял хохот и крик, было невыносимо шумно и страшно тесно. Софи показалось, будто несколько месяцев сидения и шитья превратили ее в старуху или калеку. Она куталась в шаль и жалась поближе к домам, чтобы ей не оттоптали ноги парадными туфлями и не затолкали локтями в разлетающихся хвостатых шелковых рукавах. Когда откуда-то сверху раздался громовой залп, Софи чуть в обморок не упала. Она подняла голову и увидела замок Хоула: он высился на холме у самого города, так близко, словно взгромоздился прямо на печные трубы. Из всех четырех башен замка хлестало голубое пламя — его языки взлетали в небо и там взрывались, и это было очень страшно. По всей видимости, Майский праздник был чародею Хоулу не по нраву. Или, наоборот, ему хотелось поучаствовать — на свой манер. Софи было все равно — так она перепугалась. Если бы она не прошла уже половину пути до Цезари, то вернулась бы домой. И Софи бросилась бежать.

«И с чего я вбила себе в голову, будто жизнь должна быть интересной, спрашивала она себя на бегу. Я же такая трусиха! А все потому, что я старшая!»

На Рыночной площади стало еще хуже — насколько это вообще было возможно. На площади располагалось большинство увеселительных заведений. Молодые люди расхаживали по ней с пивным чванством, взметывая плащами и длинными рукавами, притопывая башмаками с пряжками, которые в будний день им бы и в голову не пришло надеть, громогласно отпуская шуточки и приставая к девушкам. Девушки чинно гуляли парочками, ожидая, когда к ним наконец пристанут. Майский праздник шел своим чередом, но Софи и это испугало. И когда молодой человек в невероятном костюме, голубом с серебром, заметил Софи и решил пристать и к ней, та метнулась к дверям какой-то лавки и попыталась спрятаться.

Молодой человек в недоумении задрал бровь.

— Не бойся, серая мышка, — сказал он и усмехнулся, с жалостью глядя на нее. — Хотел угостить тебя стаканчиком. Ну что ты так перепугалась?

От его жалости Софи сделалось ужасно стыдно. К тому же молодой человек был совершенно потрясающий: с узким, умудренным жизнью лицом — Софи он показался очень взрослым, сильно за двадцать, — и волосами изысканного белокурого оттенка. Хвосты рукавов у него были самые длинные на площади, все фестончатые и с серебряными вставками.

— Ах, спасибо, сэр, вы очень любезны, — промямлила Софи. — Я… я иду навестить сестру.

— Разумеется, ступайте, — рассмеялся умопомрачительный юноша. — Кто я такой, чтобы мешать прекрасной даме увидеться с сестрой? Быть может, вы позволите проводить вас, ведь вы так напуганы?

Намерения у него были самые добрые, однако Софи застыдилась еще сильнее.

— Нет! Нет, спасибо, сэр! — выдохнула она и ринулась мимо него прочь по улице. Ко всему прочему молодой человек был надушен. Запах гиацинтов так и преследовал Софи. Какой утонченный, думала она, пробираясь между столиками, выставленными на площади перед окнами Цезари.

За столиками не пустовало ни местечка. Внутри тоже было не продохнуть и так же шумно, как на площади. Софи сразу поняла, где именно в шеренге продавщиц стоит Летти, потому что на прилавок перед ней облокотилась, отпуская шуточки, целая компания фермерских сынков. Летти, еще более похорошевшая и, кажется, чуточку похудевшая, лукаво улыбаясь, проворно раскладывала пирожные, ловко завязывала пакеты и, вручая покупки, отвечала на шуточки. Стоял хохот. Софи пришлось силой проталкиваться к прилавку.

Летти ее увидела. На какой-то миг показалось, что она потрясена до глубины души.

Потом глаза у Летти распахнулись, улыбка стала еще шире, и она воскликнула:

— Софи!

— Можно с тобой поговорить? — закричала Софи. — Где-нибудь! — беспомощно добавила она, когда могучий нарядный локоть грубо отпихнул ее от прилавка.

— Секунду! — крикнула в ответ Летти. Она повернулась к напарнице-продавщице и что-то ей шепнула. Продавщица кивнула, просияла и встала на место Летти.

— Придется вам довольствоваться мной! — сообщила она толпе. — Кто следующий?

— А я хочу поболтать с вами, Летти! — завопил кто-то из фермерских сынков.

— Поболтайте пока с Кэрри, — предложила Летти. — А мне надо поболтать с сестрой, а не с вами!

Никто особенно не возражал. Покупатели протолкнули Софи к дальнему концу прилавка, где сестра уже манила ее рукой, подняв перегородку, и наказали не держать Летти до вечера. Когда Софи протиснулась за перегородку, Летти обхватила ее за талию и утащила в заднюю комнату, где громоздились бесконечные деревянные лотки с рядами пирожных. Летти выдвинула откуда-то две табуретки.

— Сядь, — велела она. Потом протянула руку к ближайшему лотку, не глядя, и вручила Софи сливочное пирожное. — Тебе понадобится, — почему-то добавила она.

Софи плюхнулась на табуретку, вдыхая густой аромат пирожных и чувствуя, что не прочь поплакать.

— Ой, Летти! — всхлипнула она. — Я так рада тебя видеть!

— Ну а я рада, что ты сидишь, — ответила Летти. — Понимаешь, я не Летти. Я Марта.

— Что? — пискнула Софи и уставилась на сидящую напротив девушку. Девушка выглядела совсем как Летти. На ней было Леттино голубое платье, почти самое лучшее, — восхитительного голубого оттенка, который так ей шел. У нее были Леттины темные волосы и Леттины синие глаза.

• Предыдущая
• 3/54
• Следующая