Отступник - Долгова Елена - Страница 39
- Предыдущая
- 39/70
- Следующая
С такими напутствиями мы с Лунатиком перебрались в другое здание, своротив заколоченную дверь, внутри было пыльно и полутемно. Лунатик разложил спальник и улегся сверху, как был, в броне «Берилл».
— Если ты понял, Лесник — человек проблемный.
— Угу.
— Заметь, его дом внутри «светится», причем сильнее, чем эта руина, однако старику хоть бы что, он даже защиту не носит. Есть мнение, что Лесник может сквозь аномалии проходить без вреда для себя. И еще… Знаешь, почему его Лесником называют? Он еще до чернобыльской аварии в заповеднике работал. После аварии никуда не ушел. Во время супервыброса в две тысяча шестом — тоже. То есть, по идее, уцелеть он не мог, но все-таки уцелел… Мне он помогать не хочет, сердится, мы с ним поссорились полгода назад. Я думал, он уже остыл — а вот ничего подобного, все помнит. Тебе бы помог, но тут проблема другая — он ни «Долг», ни «Свободу» не любит. Терпит — да. Разрешает «долговцам» тут блокпост держать, потому что все равно помешать не может. Но на самом деле надеется, что обе группировки друг друга перебьют…
— Давай без Лесника обойдемся.
— Как?
— Как-нибудь. Непреодолимых преград не бывает.
— С ним было бы проще.
— А без него спокойнее. Он просто так помогать не станет, потребует что-нибудь взамен, а я втемную не играю. Дед от нас правды ждет, а сам ничего не говорит. Неравноценный обмен.
Лунатик долго не отвечал, рассматривая потолок, весь в пятнах плесени и комьях старой паутины.
— Да, ты прав, наверное, но все же жаль…
Мы больше не разговаривали до самого выброса. Я поискал, где бы зарядить ноутбук Харта, но электричество тут было только в каморке самого Лесника, а к Леснику возвращаться не хотелось. Именно поэтому я и отложил чтение досье Бархана на потом.
Ближе к ночи случился выброс.
Я спал до выброса и проснулся перед самым его началом. Сон, который на этот раз мне приснился, был странным до одури. Мы с Костей шли рядом по узкой тропе между двумя мерцающими стенами, составленными из сплошных аномалий. Искры от «электры» разлетались по сторонам, попадая на комбезы, оружие и пришитую к моему рукаву эмблему с оскаленной башкой зеленого волка.
— Ты ведь этого всегда хотел, — сказал мне Костя во сне. — Ты хотел свободы. Вот она, бери, сколько хочешь.
Мы так и шли гуськом, вовсе не свободные, а зажатые между двух смертельно опасных барьеров. Позади оставалась тьма, но точно такая же тьма маячила вместо выхода.
— Обязательств не бывает, — продолжал Костя. — Если ты передумаешь, мнение всегда можно изменить. Это, в сущности, твое право.
«Электры» тем временем становились все жиже и ниже, сквозь них начал проглядывать бледный, словно размытый пейзаж. Тьма на выходе тоже истаяла, сменившись мутными предрассветными сумерками. Мы вышли из заколдованного коридора наружу, и я узнал место — дорогу между холмов, ведущую на «Агропром». Сам «Агропром» странным образом приблизился, во дворе возились чужие люди. Старая мозаика на стене получила свежие отметины пуль. Мертвецы валялись во дворе, один из них — лицом вверх, я узнал в нем бармена Колобка. Из здания вышли «свободовцы» и принялись прибирать трупы, укладывая их возле стены штабелем. Кое-кого из наших ребят вывели живыми и поставили у стены, чтоб расстрелять, издали по рыжей голове я узнал Лиса.
— Тут без вариантов, — сказал Костя. — Или мы, или они. Ты сам знаешь.
Я хотел изменить течение сна, но, как оказалось, это невозможно, хотел проснуться, но не мог, а поэтому был вынужден смотреть все новые и новые подробности выноса нашей базы на «Агропроме».
Генерал Крылов мне приснился в самом конце. Он сидел у себя в кабинете, неподвижный, откинувшийся на спинку старого стула. Запрокинутое лицо смотрело вверх. Пистолет из разжавшихся пальцев выпал и теперь валялся на ковре, среди мусора и россыпи гильз. На виске у генерала темнело пулевое отверстие.
— Моро! Что, опять кошмары?
Лунатик тряс меня, принуждая проснуться. Я открыл глаза и увидел все тот же пыльно-паутинный потолок лесничества и встревоженную физиономию моего товарища.
— Что приснилось?
— Вынос «Свободой» нашей базы на «Агропроме». Там всех убили. Пленных расстреляли.
— А Крылова?
— Крылов, похоже, не сдавался до конца. Когда в здание ворвались, застрелился из наградного пистолета.
— Ну, Крылов, он мужик такой… — с уважением сказал Лунатик. — Только ты лучше не спи, потому что сейчас будет выброс.
Едва он успел это сказать, как мир вокруг заметно тряхнуло. В глазах сверкнуло кровавым, но тут же прошло, хотя картина окружающего мира продолжала рябить и двоиться. Этот мутно-розовый то ли туман, то ли кисель мешал мне сосредоточиться, оставалось только пережидать, кое-как справляясь с позывами к рвоте. Самым неприятным образом сюжет сна прямо в голове накладывался на паршивую реальность, вызывая у меня такую тоску, хоть волком вой.
— Что-то сегодня все не торжественно, — озорно сказал Лунатик, которого колбасило не меньше…
Когда выброс наконец закончился, я обнаружил нечто очень неприятное — ноутбук Харта, раскрытый и забытый на полу, валялся все там же, но еще и раздавленный всмятку. Чинить там было уже нечего, даже если бы имелось, чем чинить. Это меня взбесило.
— Ты что — наступил на него? — орал я Лунатику, добавляя подходящие по случаю слова.
Он долго сдерживался, а потом послал меня надолго и далеко, так что мы чуть не разодрались. Я уже собирался ему врезать, но не смог — голова у этого раздолбая до сих пор была в бинтах, так что дело о гибели Хартовского ноутбука пришлось спустить на тормозах.
Лунатик, видимо, посчитал, что ноутбук во время выброса раздавил я сам. Он обиделся и молчал до вечера, пока я не остыл и не извинился. Вся эта разборка наверняка происходила не без психологического влияния Зоны, однако «дело о розыске пропавшего агента» я так и не дочитал до конца. Важная подробность истории Бархана оставалась темной, а сам Бархан мог объявиться в любое время.
Глава 15
«Долг» и «Свобода»
Октябрь 2011 года, Зона, Рыжий лес.
— Слышишь? Стреляют…
Грохот выстрелов доносился со стороны блокпоста, но гораздо ближе к лесу.
— Схожу погляжу, — сказал Лунатик. — Но только один.
Вчерашняя ссора утихла, но мой напарник все равно нервничал и ясно давал мне понять, что слушаться так, как раньше, беспрекословно, не собирается. Я же посчитал, что у этого парня стремительно портился характер. Ходить одному по Рыжем лесу опасно, об этом нас сразу предупредил Лесник, но навязывать человеку помощь — не самое лучшее дело.
— Ладно, иди, — согласился я. — Если надо будет — вызывай меня сразу по рации.
Так он ушел, а я остался и просидел, ничего не делая, примерно полчаса. Рация молчала, стрельба все отдалялась, а потом притихла. Лунатик на связи так и не появился, на мои позывные тоже не отвечал. Происходившее все больше мне не нравилось, в побег напарника я не верил, так как успел изучить его достаточно хорошо. Скорее уж Лунатик попал в серьезную заваруху, из которой не сумел выпутаться. Следовало срочно вмешаться, чтобы потом вернуться засветло, но непонятно было, где и как мне теперь искать своего напарника. В результате я взял с собой только рюкзак, воду, немного еды, аптечку, «Чейзер», пару обойм и нож. Вести затяжные перестрелки с солидной вооруженной группой смысла все равно не было — не имел я для этого ни возможностей, ни, конечно, желания.
…Блокпост «Долга» оказался покинутым. В этом не было ничего странного: лесничество для «Долга» тактического значения не имело, а завязавшийся в другом месте бой мог потребовать немедленных подкреплений.
С этими соображениями я и углубился в чащу и шел до тех пор, пока не наткнулся на уже знакомый соснодуб. Этот монстр растительного мира задумчиво переваривал мужика в камуфляже. К которой группировке этот бедолага принадлежал при жизни, разобрать не получалось, но это точно был не Лунатик. Под купол человек влез по незнанию, возможно, в поисках удобного места для стрельбы, да там и остался. «Чейзер» я теперь держал наготове и временами натыкался на следы перестрелки — раненые сосны испускали смолу, под ботинки попадали гильзы, в одном месте, под корявой елкой, я нашел пустую коробку из-под армейской аптечки. Несмотря на все признаки недавнего боя, люди бесследно исчезли. Эфир забивали помехи, иногда по рации я слышал обрывки фраз, искаженных до неузнаваемости, будто их специально произносили задом наперед.
- Предыдущая
- 39/70
- Следующая
