Кошачья добыча - Хобб Робин - Страница 3

Розмари пыталась справиться с невольно лезущей на губы улыбкой.

— Разве не ты минутами назад внушала мне стоять на своём — и этой земле — до последнего?

Хилия отбросила со лба выбившийся тугой завиток чёрных кудрей.

— Положим, что я. По правде говоря, Рози, я думать не знаю, что и советовать, и как тебе поступать; так что, может, мне лучше всего просто прихлопнуть покрепче роток. За вычетом того, что я по любому остаюсь твоим другом. Нет ничего, на что я не решилась бы ради тебя.

— Безусловно, я верю тебе, — заверила её Розмари.

Встав на ноги, Хилия собралась было уходить. Приостановившись у окна, она ласково погладила дремлющего на подоконнике кота. Поведя головой, тот принялся рассматривать женщину кобальтово-синими глазами.

— Нынче не время лениться, Мармелад. Я рассчитываю, что ты присмотришь за Розмари с Гилльямом, — предостерегла она вслух расслабленно раскинувшегося на камне кота.

Медленно потягиваясь, кот подтянул к себе лапы и сел, зевая во всю пасть и дразня гостью кончиком розоватого языка, подрагивающего, заворачиваясь книзу. Она почесала зверя под шеей, и тот зажмурился, млея от удовольствия.

— Начинаешь прямо сейчас, понял меня? Не спаси я тебя вовремя, и ты бы прямиком ухнул в реку, барахтаясь в мешке! За тобой должок, котяра. Я спасла твою шкуру. — Сузив зрачки, кот смерил Хилию ответным пристальным взглядом.

Котам не нравится, когда вспоминают о долгах. Коты не влазят в долги. Ты сделала, что хотела сделать. Быть живым значит по воле случая — и твоих рук, — но не значит, что я в долгу за это.

Розмари встала со стула. Она осторожно переложила спящего малыша на кровать и подошла к окну, поддержать друга. Протянула было ладонь к Мармеладу, но тот только мотнул головой, отталкивая пальцы девушки.

— Не говори с Мармеладом в таком угрожающем тоне, Хилия. Он — лучшее, что когда-нибудь доставалось мне в дар. В те далёкие дни, перед тем как разрешиться Гилльямом, я чувствовада себя совсем одинокой, и лишь малютка Марми всегда был со мною рядом. — Согнув пальцы, она принялась щекотать кота за белый треугольничек у горлышка. Здоровенный кошак нехотя зашёлся недовольным урчанием.

Сощурив глаза, Хилия вновь заговорила с котом.

— Ну да ладно, кот, раз уж ты считаешь себя ничем не обязанным мне, не забывай о Розмари. В твоих интересах получше заботиться о ней.

Огненно-рыжий гатто, закрыв глаза, свернул передние лапы, прижав к грудке. Понятия не имею, как я, по твоей мысли, должен расправиться с человеческим самцом.

Хилия настороженно вскинула голову, глядя на него. Ты — кот. Тебе по силам что-нибудь да придумать. Или помочь Розмари сообразить что да как.

В ней нет ни капли Уита, чтобы услышать меня.Спрятав голову в лапы, он как бы погрузился по виду в сонную дрёму.

Я не так глупа, кот. Никому нет нужды в магии ведения, чтобы расслышать кошек. Вы говорите со всеми, кто вам нравится.

Яснее ясного. Но я не говорил, что она не слышит меня. Я сказал, что она не слушает , что я говорю ей.

Потянувшись вперёд, Хилия дёрнула кота за золотистое ухо, привлекая внимание. Тогда постарайся получше. Пелл недолюбливает всех зверей без разбора. Если тебе полюбились сытая кормёжка и сладкая полудрёма в тепле, будь так добр, найди способ помочь ей. Или, смотри, как бы не разделить тебе пополам с нею все предстоящие беды.

— Дрянной кошак, — добавила уже вслух. — Я должна была позволить папаше Пелла утопить тебя тогда.

— Так это отец Пелла был тем человеком, с мешком, полным котят? Ты никогда прежде не упоминала об этом! — Розмари побледнела от ужаса.

— А что тут приятного, чтобы вот так запросто делиться этим? К тому же, право слово, хватит добавлять лишнюю причину записать побольше народу в список ненавистных тебе людей. — Хилия наклонилась ближе, целуя Розмари в щёку. — А теперь позаботься-ка лучше о себе и Гилльяме. И как только перед тобой замаячит хоть малейшая примета любого треволнения, не разумывая, сразу беги ко мне домой.

— Ох, не думаю, что мне выпадут сколько-нибудь серьёзные неприятности, чтобы сбегать от них.

— Хмм, ну да ладно, хотя и не уверена, что соглашусь с тобой насчёт последнего. Помни только как следует: моя дверь всегда открыта.

— Не забуду, обещаю.

Розмари проводила подругу взглядом, наблюдая, как та неспешно поднимается на небольшой пригорок напротив дома и исчезает из виду, скрывшись за краем холма. От вершины скал вилась тропа вдоль линии залива, но Хилия, вероятно воспользуется другой, более крутой, зато спускающейся вниз, к самому взморью. С началом отлива скалистый морской берег оголялся, а с ним — и пролегающая поперёк дна, обычно скрытая водой, небольшая тропинка, скоро выводящая обратно к селению. Иногда Розмари одолевало праздное желание очутиться поближе к другим домам, жаль, что Хилия живёт неблизко от них с Гилльямом. Лесистая ложбина, что служила защитой от самых худших из зимних штормов, препятствуя наплыву бурлящей воды, также надёжно скрывала их коттедж в тени большую часть дня. Участок земли под гилльямовым домом, по правде говоря, был совсем крошечным — длинный, узкий склон, изгибающийся полумесяцем вдоль построек, с грядами пахотной земли, заключённой меж обрывами скал, борозящих берег, и болотистыми низинами солончака, простирающимися полукружьем позади. Бросовый кусь земли, чересчур диковинный, чересчур дикий, чтоб сойти за взаправдашную ферму, но, очевидно, как раз впору, чтобы послужить приютом женщине с ребёнком.

— Нет, его бы порядком хватило нам всем. Всем троим, Пелл. Пожелай ты этого «мы».

Предвечерние тени уже подтягивались к порогу дома. Невольно поёжившись от подкатившей к горлу дрожи, она окинула взглядом спящего малыша.

— Ну что ж, не думаю, что твой родитель заглянет повечеру навестить тебя. Однако ж, дела сами собой не сделаются.

Розмари прихватила с собой большую шаль, прежде чем двинуться за порог. День стоял тёплый, словно предвещая скорое лето, но как раз о вечернюю пору начинали задувать, беря верх, холодные ветра с побережья. Она загнала внутрь корову и припёрла как следует в грубо сработанном хлеву. Кривоватая, хлипкая постройка, а попросту — скатная соломенная крыша, подпираемая четырьмя жердьми. Может, хоть этим летом она наскребёт времени да монет да прочих припасов — и наконец заложит дыры, торчащие заместо стен. И тогда, приветствуя надвигающуюся зиму, хотя бы корова, по крайней мере, сможет отдохнуть от сующихся то и дело в щели свой нос порывов сырого, со снегом, ветра.

Куры, подгоняемые клонящимся к заходу солнцем, уже квохтали близ дома, готовые забрасться на родной насест. Женщина торопливо пересчитала по головам бесценное стадо: все девять были тут как тут. Вскоре, когда дни постепенно пойдут вширь, и птахи возобновят привычно моститься тут же, откладывая яйцо за яйцом. Привереда-петух был малый не промах, и его «гарему» жаловаться было не на что. Она вновь с нетерпением дожидалась первых свежих яиц, заодно надеясь, что какая-нибудь из хохлаток отложит целую кладку и сядет выпаривать, а там пойдут и сами цыплята. Положа руку на сердце, Розмари была готова даже перетерпеть и обождать на время с прожареным омлетом, в обмен на то, чтобы позднее покласть на стол куриное жаркое. Хотела бы она соорудить для них и отдельную стайку. Пока что курам не оставалось ничего другого, как взгромождаться на ночлег вдоль стены коровника. Новый курятник послужил бы хорошей защитой, оберегая хрупкие шейки от лис, и ястребов, и сов.

Как ни крути, а рассиживаться не приходилось, одно дело тянуло за собой другое, одна работа — другую. Не так уж всё плохо, если подумать. Что сталось бы с её жизнью, простаивай она без труда день за днём? Без обыденной рутины, наваливающейся вновь и вновь?

Следующая остановка, привычный каждодневный ритуал, пришлась на сад. Ревень выбросил вверх туго скрученные листья, и на побегах проклюнулись ранние завязи почек. Другие же борозды, в комьях коричневатой земли, так и стояли, сиротливо нагие. Или же… нет? Она присела пониже, вглядываясь в грядки, после слабо улыбнулась. В двух соседних рядках крошечные ростки зеленоватых всходов рвались на свет, прорезая бурые комья. Капуста. Пускай та не больно баловала вкусам, зато родилась неплохо; и тугие тёмнолистые кочаны долго хранились, не портясь, в крошечном погребе, отрытым ею собственноручно. Тяжело вздохнув, Розмари понадеялась: может, хоть следующая зима не выйдет очередным нескончаемым круговоротом под знаком капустной да картофельной похлёбок. Ну что ж, коли так, остаётся надежда, что вкус их разнообразится хотя б долей курятины.