Бешеные страсти - Климова Юлия - Страница 7
- Предыдущая
- 7/34
- Следующая
– Тридцать, – отбил Шелаев.
– Тридцать раз, тридцать два-а-а… – нарочно протянул аукционист, но бабушка отрицательно покачала головой. – Тафт «Коричневый Париж». Замечательная картина! О ней мечтают многие! Тридца-а-ать…
Эдита Павловна не шелохнулась.
– …три. Продано!
По залу пронесся легкий гул голосов, скрипнули стулья, пролетел чей-то кашель… Накал спал – теперь обладатель городского мотива был известен. Наверное, многие гадали, почему непобедимая Эдита Павловна Ланье сдалась? Не в ее характере подобные поступки.
– Этот день вряд ли можно назвать плохим, – подвела итог бабушка и неторопливо поднялась со стула. – Хотя Тафт хорош, очень хорош… Тридцать миллионов. Возможно, стоило дойти до сорока, но это мелочи. – Она кивнула Шелаеву, посмотрела на «Коричневый Париж», сморщилась, будто увидела большую тарелку с нарезанными лимонами, и поплыла к выходу.
На первом этаже мы остановились около стойки администратора. Эдита Павловна взяла первую попавшуюся рекламную листовку, вынула из сумки ручку и размашисто написала на голубом фоне картинки: «Ты глупо потратил деньги, мой мальчик. Никогда не доверяй женщинам, носящим фамилию Ланье».
– Передайте Климу Шелаеву, – приказным тоном произнесла бабушка и протянула листовку администратору.
Я носила фамилию Ланье, и мне тоже нельзя было доверять. На миг я почувствовала себя роковой красавицей, способной устроить дворцовый переворот. «Ты его устроишь, однажды устроишь…» – раздался в голове неведомый голос.
Мне захотелось увидеть лицо Шелаева в тот момент, когда он прочитает записку, но, увы, такой возможности у меня не было.
Он расстроится? Нет.
Засмеется? Да, наверное, да…
Мобильный телефон разрывался от смеха Симки, я даже немного отстранила его от уха, чтобы не оглохнуть. Глупо же глохнуть в восемнадцать лет.
– Так и написала?
– Да, – заверила я, удобнее устраиваясь на диване.
– Теперь я буду тебя бояться.
– Может, она имела в виду только семидесятилетних женщин по фамилии Ланье.
– Очень в этом сомневаюсь!
В который раз я подумала о том, что хорошо иметь подругу. Симке я могла рассказать не все (абсолютная откровенность мне никогда не давалась), но о непростых отношениях с Шелаевым она знала. Про разговор с Климом я бессовестно умолчала, однако битва за Тафта была изложена в красках и лицах. Симку очень развеселила записка Эдиты Павловны, и она долго не могла успокоиться.
– Я тебе завидую! По-доброму, конечно, – выдохнула подруга и пояснила: – У меня тут скука смертная, а у тебя такая бабушка и плюс враг семьи. Кстати, он на тебя обращал внимание? Ты трепетала? – Последний вопрос Симка произнесла деловито и, мне показалось, с тайной надеждой. Наверное, ее скука развеялась бы окончательно, если б стало известно, что я по уши влюбилась в такого человека, как Клим Шелаев. Но все же за деловитостью пряталось веселье, Симка обладала уникальной способностью и в плохом находить хорошее – ее несокрушимый оптимизм мог сдвинуть горы.
«Ты трепетала?» – мысленно задала я себе вопрос, тоже перемешивая серьезность с иронией. «Ни одной секунды, – пролетел ответ. – Но понервничать пришлось».
Симка опять была готова предположить, что я нравлюсь Шелаеву, но я не дала ей повода.
– Пару раз он смотрел на меня. Весьма довольный собой. Этот человек везде чувствует себя как дома… Ничего не боится, ни о чем не волнуется. Давай не будем о нем говорить.
«Я не трепетала», – зачем-то повторила я и крепче сжала трубку, вспоминая аукцион.
– Ладно, – выпалила Симка. – Тогда давай поговорим о Тиме. Когда он приезжает?
О, эта тема была куда приятнее и интереснее…
– Послезавтра.
– Ждешь?
– Ага.
– Нервничаешь?
– Немного.
– Отлично!
Я представила, как увижу Тима, как он возьмет меня за руку и… И приняла твердое решение позвонить ему (я должна преодолеть душевный барьер, должна стать смелой). Еще немного, и мы увидимся… Мы сможем встречаться хоть каждый день!
– А что ты будешь делать, если о ваших отношениях узнает Эдита Павловна? – вопрос Симки спустил меня с небес на землю.
– Надеюсь, пока не узнает, я не хочу, чтобы у Тима были неприятности.
– А все же? Если она скажет: «Выбирай – или он, или дом Ланье»?
– Я выберу Тима.
– И уйдешь с ним куда глаза глядят? – весело спросила Симка.
– Да, – твердо ответила я.
– Ну ты даешь! Но вообще-то я не удивлена. Ты такая. Именно такая.
– Какая?
– Упертая и настоящая, – торжественно произнесла Симка.
Я лишь улыбнулась в ответ. С упертостью Эдита Павловна согласилась бы точно. К этому моему качеству она относилась двояко: иногда сильно раздражалась и даже гневалась, иногда оставалась довольной (задерживала взгляд, кивала, подчеркивала, что я Ланье). Наверное, огромное значение имело то, в какую сторону была направлена данная черта характера. «И Клим Шелаев тоже считает меня такой…»
К вечеру погода испортилась, я устроилась с книгой у окна, но не столько читала, сколько смотрела на небо, на лужи, изучала струйки дождевой воды, стекающей по стеклу. За ужином я особо ничего не ела, и к десяти часам голод дал о себе знать. Спустившись на первый этаж, я встретила Нину Филипповну и мгновенно превратилась в Шерлока Холмса.
Так. Моя тетя ушла из дома три часа назад пешком… Идет мелкий дождь, в ее руках нет зонта, синий плащ практически сухой… «Она встречалась с Брилем, – сдержала я счастливую улыбку. – И он подвез ее почти до дома».
– Добрый вечер, Настя, – произнесла Нина Филипповна, остановившись. – Кажется, я забыла снять плащ…
– Добрый вечер, – ответила я, не удивляясь ее растерянности.
– Дождь…
– Да.
Она развернулась и вышла из зала, а я отправилась в кухню, приготовила горячий чай и отрезала кусок мудреного пирога с соленым творогом и шпинатом. Мне было о чем подумать, например, о том, как быстро все меняется и переворачивается с ног на голову. Раньше Нина Филипповна была несчастна и даже не надеялась на любовь Льва Александровича Бриля, а теперь… Всего один танец, несколько минут, и она рядом с близким и дорогим человеком. Возможно, в моей жизни тоже произойдут перемены. Перемены, о которых я пока не подозреваю… «Интересно, куда Шелаев повесил «Коричневый Париж»? Наверное, на самом видном месте… Победа над Ланье». Я попыталась прогнать прочь эти мысли, но они крепко застряли в голове, и стереть их или зачеркнуть оказалось не так уж просто. А все потому, что каждой клеточкой тела я чувствовала – это не конец истории. Должен быть еще последний аккорд, и сделает его именно Клим.
Хорошенько объевшись, дочитав книгу, я после чая отправилась в библиотеку. Спать совершенно не хотелось, дом казался пустынным.
Я никого не ожидала встретить, однако комнату, заставленную шкафами, освещал не только уличный фонарь, но и настольная лампа. Она распространяла по полкам и полу сочный желто-зеленый свет и сразу притягивала внимание к себе.
Закинув ногу на ногу, в кресле сидела Кора. В одной руке она держала тонкую длинную коричневую сигарету, в другой – широкий бокал с коньяком. Бутылка с черно-золотой этикеткой стояла на краю журнального столика.
Волосы тети были собраны в высокий хвост, шею украшало ожерелье из крупного жемчуга, на длинном белом махровом халате виднелись следы пепла. Я сразу поняла, что она… м-м… выпила лишнего. Слишком насмешливым и презрительным был взгляд, слишком сильно блестели серо-голубые глаза, слишком расслабленной казалась поза.
– Анастасия, – едко протянула Кора. – Надежда дома Ланье… – Она засмеялась и втянула сигаретный дым, который по обычаю имел вишневый аромат и, наверное, такой же привкус. – Пришла за новой книгой? Все читаешь? – иронично осведомилась она. – Вряд ли этот тяжкий труд принесет тебе счастье, моя дорогая. – Кора сморщила нос и качнула ногой. – Не могу понять, что все в тебе находят… – Она фыркнула и резко потребовала: – Отвечай!
- Предыдущая
- 7/34
- Следующая
