Невидимые нити природы - Акимушкин Игорь Иванович - Страница 4

В Кении можно за тысячу марок купить «большую охотничью лицензию». Она разрешает застрелить трех буйволов, шестерых бушбоков, одного бонго (а это редчайший вид антилопы, открытый лишь в нашем веке!), шестерых дукеров, шестерых дик-диков (крохотных, чуть больше болонки, прелестных антилоп-карликов!), одну антилопу-канну (самую крупную из антилоп; они, полудомашние, пасутся у нас в степи в Аскании-Нова, их доят там!), одну газель Гранта, двух геренуков (антилоп-жираф, наделенных почти такими же длинными шеями), одного бегемота, трех гну, одного бубала хантера (тоже довольно редкая антилопа), четырех антилоп импала, двух малых куду и одного льва, десять газелей Томсона, четырех зебр (из них одну редкую — зебру Греви)… утомительный для чтения, этот список на том не кончается. Что касается отстрела шакалов, гиен, гиеновых собак, свиней, обезьян-павианов, крокодилов и прочей «мелочи», то на них никаких разрешений не требуется.

Кто же захочет умертвить слона или носорога, должен доплатить еще 1500 марок за первого и 300 — за второго.

Бернгардт Гржимек в книге «Для диких животных места нет» рассказывает далее о чудовищных «воспоминаниях» охотников на крупного зверя. Некий Гордон Камминг пишет:

«31 августа я встретил самого высокого и красивого слона, которого мне когда-либо приходилось видеть. Я остановился, выстрелил ему в плечо, и этот единственный выстрел дал мне полную власть над сильным и огромным животным. Пуля попала ему прямо под лопатку и парализовала на месте. Я решил некоторое время полюбоваться этим статным животным, прежде чем прикончить его. Я чувствовал себя в эти мгновения господином этих безграничных лесов, позволяющих человеку вести ни с чем не сравнимую по благородству и привлекательности охоту. Полюбовавшись некоторое время этим прекрасным экземпляром, я решил провести некоторые опыты, в частности выявить наиболее уязвимые места у таких животных. Итак, я приблизился к раненому слону и с близкого расстояния всадил ему несколько пуль в различные части его огромного черепа. При каждом новом выстреле он, словно кланяясь, низко опускал свою голову, а затем хоботом очень осторожно и нежно притрагивался к очередной ране. Я был страшно удивлен и искренне растроган тем, как это благородное животное с таким самообладанием переносит свои мучения и столь покорно идет навстречу неминуемой гибели… Я открыл огонь по нему, целясь в наиболее уязвимое, на мой взгляд, место; я всадил ему из моей двустволки шесть зарядов под ключицу, которые неминуемо должны были оказаться смертельными, но они поначалу не произвели должного эффекта. Тогда я еще три раза выстрелил по тому же самому месту из своего тяжелого голландского ружья. Я заметил, что из глаз слона покатились крупные слезы; он их медленно открыл, посмотрел на меня и закрыл снова. По всему его огромному телу прокатилась волна судорог, гигант задрожал, повалился на бок и… скончался».

Я сдерживаюсь от слов негодования: они были бы слишком не литературны. Уверен, что и вы иных не найдете…

А вот и Хэмингуэй:

«М'Кола забавлялся, глядя, как гиену убивали почти в упор. Еще занятнее было, когда в нее стреляли издали, и она, словно обезумев, начинала кружиться на месте в знойном мареве, висевшем над равниной, кружиться с молниеносной быстротой, означавшей, что маленькая никелированная смерть проникла в нее. Истинный же разгар веселья начинался после настоящего мастерского выстрела, когда гиена, раненная на бегу в заднюю часть туловища, начинала бешено кружиться, кусая и терзая собственное тело до тех пор, пока у нее вываливались внутренности».

А Хантер, знаете Джона Хантера: его в общем-то хорошая книга «Охотник» была переведена на русский язык. Он рассказывает, что за жизнь свою убил больше 1400 слонов и свыше тысячи носорогов — «больше, чем все другие охотники». Вот его подвиги: «На юге Шотландии было немало браконьеров, но, мне кажется, я могу, не хвастаясь, сказать, что ни один из них не мог сравниваться со мной».

«…Вряд ли кому приходилось видеть да и вряд ли когда-либо удастся увидеть: восемнадцать убитых львов лежало у моих ног…»

«За девяносто дней я уложил 88 львов и 10 леопардов!»

«Перед нами и по обеим сторонам возвышались горы слоновьих туш. Рухнувшие в непосредственной близости от нас слоны обдавали меня и Саситу из своих хоботов форменным кровавым душем, так что мы с ног до головы были залиты кровью… Ствол моего ружья накалился настолько, что на левой руке образовались значительные ожоги…»

За последние 20 веков навсегда ушли из жизни 106 видов млекопитающих и 139 видов и подвидов птиц. Первые 1800 лет человек медленно наступал на природу: за 18 веков вымерло только 33 вида. Затем истребление фауны пошло с нарастающим темпом: за последующие сто лет погибло еще 33 вида. С 1600 года по 1969-й вымерло 36 видов млекопитающих и 94 вида птиц.

В 1966 году Международный союз охраны природы опубликовал первые выпуски «Красной книги». На 1 января 1972 года в ней значились как исчезающие 236 видов млекопитающих и 287 видов птиц.

Красный цвет означает в данном случае опасность. Но комиссия ведет и другой список. Его можно назвать черным, обозначив этим цветом гибель, или, вернее, исчезновение. В этот список включены организмы, исчезнувшие с 1600 года…

Не следует думать, что 1600 год — произвольная дата; нет, она выбрана не случайно. После 1600 года для исчезнувших млекопитающих и птиц и отчасти других животных есть соответствующие описания, сделанные в большинстве случаев по экземплярам, имеющимся в коллекциях, и им даны научные названия. Птицы и звери, исчезнувшие ранее 1600 года, лишь в исключительных случаях имеют документированные описания, и ученые очень редко имеют в своем распоряжении коллекционные экземпляры. 1600 год принят комиссией за исходную дату еще и потому, что он совпадает с началом усиленного наступления человека на дикую природу (Д. Фишер, Н. Саймон, Д. Винсент).

Причины печального исчезновения животных разные и для каждого вида свои. Ученый Джеймс Фишер составил следующую несколько сокращенную мной таблицу. Она хотя и приблизительно, но достаточно наглядно представляет факторы гибели животных.

Киты.Балена, или гладкий гренландский кит, — это та чудо-юдо рыба-кит, о которой рассказывают сказки, легенды, о которой писал еще Аристотель, предполагая в «ней» не зверя, а только рыбу, хотя и кормящую своих отпрысков молоком и наделенную не жабрами, а легкими. Только в 1693 году англичанин Джон Рей доказал, что кит не рыба, а зверь.

Тот стилизованный образ кита, который мы видим обычно на иллюстрациях к сказкам, скопирован более или менее точно с гренландского. У него, как и у других гладких китов, нет «полос» — складок на горле и брюхе, нет и спинного плавника. Голова огромная, треть всей длины, кверху куполом, выпуклая, во рту с каждой стороны по 320–325 узких темно-серых роговых пластин, самые большие 3,5 метра длиной. Длина самого кита — 18–22 метра, вес — до 100 тонн. Родина — Арктика, зона дрейфующих полярных льдов. Следуя за ними, гренландские киты плывут летом на север, в высокие арктические широты, зимой — на юг и заплывают до Камчатки и Северных Курильских островов.