Звереныш (Вестник смерти) - Кунц Дин Рей - Страница 12
- Предыдущая
- 12/36
- Следующая
Хьюланна передернуло.
Ему показалось, будто смыкавшийся над головой лес являл собой не просто сообщество радующих глаз деревьев. Постепенно он приобретал формы чего-то зловещего и разумного. По пути на борт корабля Хьюланн несколько успокоился. Он даже остановился и упрекнул себя за эти юношеские предрассудки. И заявил:
— Но сейчас растения на планете Дала подчинены животным. Нам.
— Не будьте так уверены, — одернул его проводник. Он ткнул пальцем в радужный камень. Тепло его руки заставило черно-зеленый самоцвет запульсировать — камень увеличивался и уменьшался в зависимости от температуры.
— О чем это вы?
— Растения тоже пытаются к нам приспособиться. Своеобразный способ охоты, конечная цель которой — полное истребление животных.
Хьюланна охватила дрожь.
— Сейчас вы говорите о тех предрассудках, за которые я только что перестал себя ругать.
— Это не предрассудки. Пару лет назад здесь появился так называемый Бетонный дикий виноград.
— И он...
— Вот именно. Питается бетоном. Как-то рухнула одна из стен центрального административного здания. Погибло около сотни наоли. Крыша провалилась под давлением этих растений. А чуть позже обнаружили одну забавную штучку, которой и оказались эти виноградные лозы, пришедшие со стороны лесов. Толщиной с кончик вашего хвоста. Они-то и продырявили стену. Причем они сначала укоренились под землей, а затем начали прорастать сквозь бетон, выедая стену изнутри и таким образом ослабляя ее. После нескольких таких случаев мы начали использовать в строительстве пластик и пластиковые металлы. — Проводник засмеялся сухим старческим смехом, больше похожим на кашель. — Полагаю, скоро появятся так называемые Пластиковые виноградные лозы. У джунглей достаточно времени, чтобы выработать и такую трансформацию.
Хьюланн вернулся на "Тагасу", грустно размышляя о создании научно-фантастической книги. Он собирался написать о том, что может произойти на Дале, когда растения наконец предпримут успешную в конечном итоге атаку против Наольских колонистов. Впоследствии книга имела огромный успех у критиков, а также принесла Хьюланну большие деньги. Было продано около Двадцати одного миллиона картриджей. Спустя пятьдесят шесть лет после публикации растения на Дале подняли восстание и одержали победу.
Так вот, когда после проведенного с проводником дня Хьюланн записывал на ленту свои заметки, из отсека капитана поступило неожиданное сообщение. Оно носило личный характер, поэтому Хьюланн не захотел отсылать его в Фазисную систему. Это была простая просьба прийти на встречу с несколькими людьми — они прилетели на Далу, чтобы заключить несколько торговых контрактов. Капитан пригласил их на борт своего корабля.
Хьюланн, который видел в своей жизни только семь из одиннадцати известных рас (некоторые существовали совершенно изолированно) и никогда не встречал до этого ни единого человека, с удовольствием откликнулся на приглашение капитана. Это было больше чем просто желание. Люди представляли собой новое явление для многих миров, так как пришли в галактическое сообщество только двадцать лет назад.
Он отправился в отсек капитана крайне возбужденный — не в состоянии контролировать ни расширяющиеся от волнения первичные ноздри, ни легкое подергивание внутренних век. В конце встречи он вернулся в каюту разочарованный и немного напуганный.
Люди оказались холодными, рациональными существами, которые, по-видимому, уделяли крайне мало времени развлечениям. Они старательно жестикулировали, подражая наоли, и вели обычную в таких случаях беседу на ломаном наольском, чтобы выразить свое стремление к сотрудничеству. Но все приятное на этом заканчивалось. Люди постоянно направляли разговор только на деловые темы, если вдруг наоли отклонялись от интересующего людей разговора. Они только улыбались и никогда не смеялись. Возможно, это их последнее качество и делало людей такими ужасными. Когда жесткие натянутые усмешки играли на их лицах, Хьюланн задавал себе вопрос: что же скрывается за этим фасадом?
Поначалу сложность восприятия людей расценивалась вполне нормально. Ни одну из рас нельзя понять так просто и сразу. Обычно уходило около пятидесяти лет, чтобы наладить культурные связи, начать плодотворные отношения и повседневное общение. Наоли полагали, что и с людьми уйдет столько же времени.
Прошли первые пятьдесят лет. Люди проникли в глубь Галактики, рассеиваясь по ней и основывая колонии на незанятых планетах (только наоли, глиммы, сардонии и джекстеры хотели занимать кислородо — углеродные планеты; остальные же расы рассматривали их в лучшем случае нежелательными для поселения, а в худшем — вообще непригодными для жизни).
По мнению наоли, заселение людьми планет Галактики происходило очень медленно, но те говорили, что у них свой метод освоения космоса. Так люди не совсем в вежливой форме просили не совать других свой нос в чужие дела.
Прошло еще пятьдесят лет, а люди, по мнению наоли (да и других рас тоже), оставались такими же замкнутыми, холодными и недружелюбными, как и прежде. Именно в этот период в отношениях между людьми и наоли и появились первые трещинки — конфликты вспыхивали по поводу способов ведения торговли, требований, предъявляемых колониям, а также из-за множества других более незначительных проблем. И ни в одном случае наоли и люди не смогли прийти к обоюдному соглашению. Люди начали применять силу. В глазах наоли этот путь разрешения спорных вопросов был самым неприемлемым.
В конечном счете — война.
Не было необходимости убеждать Хьюланна, что война явилась единственным средством для выживания самих наоли. Он всегда носил в памяти воспоминания о людях на "Тагасе": странные, волосатые создания с блуждающим взглядом на спокойных торжественных лицах, что так не сочеталось с практичным и злым содержанием их черепов.
Как это было давно.
А Хьюланн был Здесь и Сейчас. И рядом с ним спящий Лео. Почему этот мальчик не такой, как все остальные люди? Почему он такой понятный и доступный? Это был первый случай, насколько знал Хьюланн, тесного общения наоли и людей за все сто восемьдесят лет контакта рас. Его устоявшиеся представления о людях теперь потеряли всякий смысл — ведь они были рядом: он и мальчик.
Хьюланн резко оборвал поток мыслей. Они снова и снова уносили его к событиям последних двух дней, а ему не хотелось еще раз испытать чувство беспокойства из-за того, что произошло.
Он прищурился и всмотрелся сквозь мокрое стекло на дорогу и поля вокруг. Снег повалил еще сильнее, чем тогда, когда они покидали Бостон. Высокие, почти непроходимые завалы замерзших водяных крупинок по обе стороны дороги заставляли врезаться в них, поднимая за собой белые вихри. Указатели вдоль дороги в некоторых местах снесло ветром. Лишь кое-где еще выглядывали оранжевые фосфоресцирующие колпаки. На щитки с указанием направления налип снег, и надписи практически невозможно было разобрать.
Если порывы ветра усилятся, а дорогу полностью занесет сугробами, они завязнут. Их машина могла двигаться по снегу, только если он достаточно легок, когда его можно сдувать в стороны, чтобы обеспечить двигателям свободное пространство. Тяжелые же сугробы спекались в твердые бугры, что неизбежно должно было привести к беде.
И возле Уоррена, в провинции людей под названием Пенсильвания, когда они летели со СКОРОСТЬЮ сто девяносто миль в час по направлению к Огайо, несчастье не заставило себя долго ждать.
Хьюланн вглядывался в белую мглу, уделяя особое внимание автостраде, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей. И только его повышенное внимание спасло им жизнь. Расслабься он хоть на немного, и не заметил бы слабое свечение впереди.
А так сквозь редкие просветы снежной завесы Хьюланн разглядел-таки мутное зеленое мерцание, которое вскоре обернулось сверкающей рябью изумрудно-огненного озера.
Он резко ударил по тормозам, одновременно сражаясь с рулем, чтобы удержать машину от заноса на обочину или еще дальше.
- Предыдущая
- 12/36
- Следующая
