Городская фэнтези — 2008 - Бенедиктов Кирилл Станиславович - Страница 22

— Дим? — Наполовину ещё спящие мысли наконец смутно зашевелились. — Это я. Я просто вчера не переоделась.

— Даша?

Его глаза вглядывались в меня, постепенно расширяясь. На лицо вновь легла непроницаемая маска, которую я успела так возненавидеть за последние полгода. Всего день, как она начала исчезать, как рядом со мной вновь оказался мой брат.И вот опять.

Надо же было показаться ему в полном придворном одеянии, при драгоценностях, со звёздами, запутавшимися в растрепавшейся причёске! Я ведь отлично знала, что выгляжу совершенно бесчеловечно, что в блеске силы госпожи я с ног до головы — фейри. Зачем тыкать в это носом Димку?

Я попятилась, защитным жестом поправляя съехавший до локтя рукав.

— Даш, постой! Подожди, — он в два шага преодолел разделяющее нас расстояние, протянул чашку. — Твой кофе.

Я осторожно сжала в ладонях горячий фарфор, отказываясь поднимать взгляд от пушистой, нежной горки сливок. Мы стояли рядом, в болезненной неловкости и неуютном молчании.

— Извини, — вдруг сказал брат, не уточняя, за что именно. Я кивнула и молча проследовала за ним на кухню.

Димка колдовал у плиты, а я, растягивая удовольствие, допивала последний глоток кофе. Искоса бросив на него взгляд, сосредоточилась. Творить волшбу в смертном мире не просто, но я много практиковалась, да и фейри, неспособный оперировать собственной одеждой, не считался при дворах разумным существом.

Полностью менять облик не стала, лишь чуть изменила крой платья, избавившись от корсета, шлейфа, каблуков, освежив ткань и в целом сделав наряд чуть более удобным. Облегчённо вздохнула. Теперь хоть рукава останутся там, где им положено.

— Ну, хорошо, — провозгласила я. — Я проснулась, но абсолютно отказываюсьпеть. И идти сегодня в школу. Объясняться с родителями и учителями будешь ты.

— Правда?

— Чистейшая. Я не из холодного железа выкована. Жонглировать временем можно только до определённых пределов. А потом ты просто падаешь и спишь. Тридцать три года. Я уже опасно близка к этому и без контрольной по алгебре.

— Так у тебя сегодня контрольная? — У-у-у!

Проговорилась!

— Дим, я серьёзно. Сейчас не до того.

— Угу, — он тряхнул сковородкой, переворачивая блинчик. — В таком случае, быть может, наконец объяснишь, до чего сейчас?

Шантаж! Наглый.

— Дворы Фейри начинают Войну.

— Это я уже понял.

— Не просто войну. А Войну. Серьёзную. Может, и не третью мировую, но вот на вторую точно потянет. И в середине её — Чёрный.

— Угу. — Новый блин. — Вы с Авхиль его вчера упоминали. Какой-то древний полководец, так?

Я уставилась ему в затылок в немом изумлении. Dubh Sidhe? «Какой-то древний полководец?»

— Не только. Дав-шиэ — это… Чёрный фейри. Один из старейших и самых могущественных детей Истинной Расы. Возлюбленный сын Дану, Повелитель Теней. Он…

Я запнулась, не находя слов, чтобы объяснить тот страх, то непонимание, то уважение,с которым говорили при Дворах об этом старом воине.

— Он честь, он сила, он мудрость… как их понимают фейри. Он вёл Tuatha De' Danaan в древних войнах с Fir Bolg, с немедианцами, с расами, чьи имена не сохранились в истории. Чёрный вне Дворов и вне титулов. Если бы он только захотел, то смог бы стать самым могущественным королём в реалиях.

— Угу. А так он всего лишь самый могущественный генерал.

Я закрыла глаза. Как же объяснить…

— Дим, помнишь, ты подарил мне «Янтарные Хроники» Роджера Желязны?

— Да.

— Помнишь, так есть такой герой, принц Бенедикт из Амбера?

На мгновение повисла тишина. Утвердительная.

— Дети Дану относятся к Чёрному примерно так же, как Корвин Амберский относился к своему брату Бенедикту. И примерно по тем же причинам. Восхищение и страх. Если бы он захотел, то мог бы объединить по меньшей мере половину королевств фейри, ту, что наделена наиболее тёмными аспектами силы, и стать императором. А он, понимаешь ли, не хочет. И за это его одновременно уважают, считают непредсказуемым и немного презирают.

— Бывает.

— Как-то, каким-то непонятным образом, это существо замешано в самом сердце происходящего. И одно его присутствие повергло владык со столетним опытом политической интриги в состояние коллективной истерики. Причём с использованием оружия массового уничтожения.

— Замечательно. — Димка переложил на тарелку последний блин и повернулся ко мне, по прежнему держа в руке сковородку. — Я всё равно не понимаю, что этот во всех отношениях страшный и замечательный прототип Бенедикта имеет общего с твоей алгеброй.

И только теперь я наконец сообразила, что Димка Шувалов, умный, осведомлённый, наделённый магией смертный, даже сейчас, вооружённый на фейри и не только на них, видит во мне младшую сестру. Ребёнка, который попал в опасную компанию, но который, без сомнения, останется в стороне от настоящих неприятностей. Мир спасать он собрался сам, быть может, с помощью могущественной волшебницы

Авхиль Эльфийской. Моё же дело ходить в школу и быть в безопасности.

— Дима, — я встретилась с ним взглядом, — как только его величество начнёт собирать армию, меня призовут. В первые ряды. Хочу я того или нет, это моя война, и в ней придётся сражаться. — «Воин из меня никакой, и на поле боя я продержусь в лучшем случае несколько минут» — осталось непроизнесённым, но очень ясным контекстом.

Звон аккуратно уроненной на пол сковородки. Он медленно наклонился за ней и, когда выпрямился, уже овладел своим лицом.

— Даша, я никогда не спрашивал, но… Ты… Твой Двор… Селей? Или Анселей?

Если б у этой ипостаси был клюв, я бы им щёлкнула.

— Что бы там ни считали смертные, фейри не делятся на благих и неблагих. Дворов куда больше, нежели Seelie и Unseelie. Я принадлежу Ночи. Точнее, я принадлежу своей госпоже, которая служит Ночи. Особой разницы в моральных принципах по сравнению со слугами Дня я не замечала. Кроме разве что пристрастия дневных к высокопарной риторике.

— Понимаю. — Димка отвернулся, и стало ясно, что на самом деле ничего он не понимает. Что я теперь безнадёжно записана в ряды недружественных людям Анселей, но он будет считать себя моим братом вопреки всему. Лестно, конечно. Но утомительно.

Повисло молчание. Наконец Шувалов расставил тарелки, водрузил на стол стопку блинов. Посмотрел на меня сверху вниз, явно борясь с искушением вновь предложить мне защиту тех, с кем далеко за полночь говорил вчера по телефону.

— Я приняла решение, — разбил неуютный не-разговор обманчиво спокойный голос.

Aoibheal стояла в проёме двери, внимательно изучая сны и грёзы, соткавшие моё платье. Сама она сегодня была одета во все оттенки медового, от светло-светло-солнечных до золотисто-коричневых.

— Да? — Я чуть склонила голову, не прекращая работать ножом и вилкой.

— Замкнутый круг.

Молчать, молчать!Ни слова по поводу того, что ты думаешь об этой идее. О том, что круг — не решение, что он всего лишь скроет беглянку, развеяв её следы и расплескав ауру по тысячам Вуалей.

Спокойный, невыразительный, вежливый интерес, который я так часто видела на лице моей госпожи. Ни слова о том, что исчезновение следа (и надежды тихо его проследить) лишь спровоцирует владык фейри на свару.

Aoibheal только что объявила, что свою безопасность считает превыше всего. Объективные факты свидетельствуют, что у неё есть на то основания. Они, эти самые факты, говорят, что с такой оценкой согласна как минимум половина повелителей Tuatha De' Danaan.

— Ритуал?

— Танец.

Я медленно опустила на тонкий блинчик завиток масла.

— Нужна третья. Мне связаться с госпожой Siobhan?

— Нет! — Голос её зазвенел, заставив Димку вскинуться. Затем спокойнее: — Нет. Если нужна третья танцовщица, позови ту, что дала тебе маску. Ту, что сказала: «Я почти надеялась».

Она увидела в кошачьих глазах больше, чем мне показалось. Нельзя недооценивать смертную волшебницу. Нельзя. Но и верить ей у меня тоже не получалось.