Помеченный смертью - Кунц Дин Рей - Страница 2
- Предыдущая
- 2/37
- Следующая
— Когда ты улыбаешься, ты просто вылитый Хофман, ну, когда он пытается выглядеть побезобразней.
Он аж рот открыл от изумления:
— Ну и ну, когда он пытается выглядеть побезобразней?
Она попыталась исправить свою ошибку:
— Ну, Хофман не может выглядеть безобразно, даже когда пытается. Ты похож на Хофмана, но... только не такой... красивый, как он.
Он смотрел, как она пытается выбраться из этой ямы, которую сама же себе и вырыла. И он, сам не зная почему, вдруг стал смеяться. Через секунду они уже оба хохотали, как дети. Своим хохотом они еще сильнее заводили друг друга, и скоро им обоим стало нехорошо от смеха. Эта ночь была одна из самых бурных ночей, проведенных вместе. Никогда им еще не было так хорошо. С тех пор Дойл старался как можно больше улыбаться.
Плакат на правой стороне дороги гласил, что они выезжают на скоростное шоссе.
— Оставь ты своего фэбээровца в покое, — сказал Алекс, — дай ему спокойно попреследовать нас. Начинается шоссе, так что пристегни ремень.
— Сейчас, минутку, — попросил Колин.
— Нет, — настаивал Алекс, — сейчас же пристегни ремень. И будь так добр, вторую лямку тоже.
Колин всегда считал унизительным, когда его заставляли пристегиваться обоими ремнями.
— Ну, полминутки, — взмолился мальчик, еще сильнее перегнувшись через переднее сиденье.
— Колин...
Наконец тот развернулся и нормально уселся на сиденье.
— Я только хотел посмотреть, поедет ли он за нами на шоссе. Поехал.
— Естественно, поехал, — сказал Алекс, — агенты ФБР не ограничены пределами города. Он может ехать за нами повсюду.
— По всей стране?
— Конечно. Почему бы и нет.
Колин откинул голову на подголовник и расхохотался.
— Вот смеху-то будет, когда он проедет через всю страну и только тогда обнаружит, что преследовал совсем не радикалов.
Выехав на шоссе, Алекс надавил на газ, и они направились на запад.
— Ты когда-нибудь пристегнешь ремень? — все не унимался Алекс.
— Ах да, конечно, — спохватился Колин, потянувшись к стойке за передней дверью. — Я забыл.
На самом-то деле он, конечно, не забыл. Он никогда ничего не забывал. Ему просто не хотелось пристегивать ремень.
Изредка отвлекаясь от дороги, Алекс искоса поглядывал на мальчика, возившегося с двумя половинками поясного ремня. Колин морщил нос, нервничал, пытаясь всячески продемонстрировать Дойлу свое презрение к ремням безопасности.
— Ничего, ничего, — улыбнулся Алекс, — пока доедем до Калифорнии, ты, глядишь, к нему и привыкнешь.
— Не привыкну, — поспешил уверить его Колин.
Он расправил футболку с Кинг-Конгом, откинул волосы, лезшие в глаза. Затем поправил свои тяжелые очки.
— Три тысячи миль, — сказал он, наблюдая за тем, как машина как бы подминает под себя серую полосу шоссе и затем оставляет ее позади. — За сколько мы проедем такое расстояние?
— У нас нет времени прохлаждаться, — сказал Алекс, — нам надо быть в Сан-Франциско в субботу утром.
— Пять дней, — произнес Колин, — чуть больше шестисот миль в день.
Похоже, он был разочарован такой медлительностью.
— Если бы ты мог иногда сменять меня, мы бы доехали гораздо быстрее. Но мне самому не хочется сидеть за рулем больше шестисот миль в день.
— Почему же Куртни не поехала с нами? — спросил Колин.
— Она приводит в порядок дом. Вещи наши она уже встретила и теперь все там устраивает.
— А ты знаешь, что, когда я летал в Бостон, это был мой первый полет на самолете?
— Я знаю, — ответил Алекс, вспоминая, как Колин, вернувшись из Бостона, все уши им прожужжал о том, как он летел на самолете.
— Мне очень понравилось.
— Я знаю.
Колин нахмурил брови:
— Почему мы не могли продать эту машину и полететь с Куртни на самолете?
— Ты же и сам это знаешь, — сказал Алекс, — машине всего лишь год. И если бы мы ее продали, то довольно много бы потеряли. Если хочешь, чтобы машина себя окупила, ее не стоит продавать года три-четыре.
— Сейчас ты себе можешь это позволить. Я слышал, как вы разговаривали с Куртни. Ты ведь будешь делать хорошие деньги в Сан-Франциско, — все настаивал Колин.
Алекс подставил вспотевшую ладонь к решетке кондиционера, чтобы высушить ее.
— Тридцать пять тысяч в год — не такие уж и большие деньги.
— Мне дают всего три доллара в неделю, — сказал мальчик.
— Ты прав, но я на девятнадцать лет тебя старше. И все это время не валял дурака.
Шины мягко шуршали по асфальту.
По противоположной стороне пронесся длиннющий трейлер. Это была первая машина — кроме фургона, конечно, — которую они встретили в это утро.
— Три тысячи миль, — задумчиво произнес Колин, — это почти одна восьмая земного шара.
Алекс тоже на минуту задумался:
— Да, правильно.
— Если ехать дальше, не останавливаясь в Калифорнии, то за сорок дней мы бы объехали вокруг света, — сказал Колин, держа руки так, как если бы в них был глобус.
— Ну, я думаю, нам бы потребовалось больше сорока дней, — сказал Алекс, — вряд ли по океану я смог бы ехать так же быстро.
Колин улыбнулся:
— Я имел в виду, мы бы сделали это, если ехать по мосту.
Алекс посмотрел на спидометр. Каких-то пятьдесят миль в час. На двадцать меньше, чем он рассчитывал. Колин был хорошим попутчиком, даже слишком хорошим. Так они и за месяц не доедут.
— Сорок дней, — продолжал Колин, — в два раза меньше, чем у Жюля Верна.
Хотя Алекс и знал, что Колин перескочил через один класс в школе и года на два опережал своих ровесников в чтении, он не переставал тем не менее удивляться его знаниям.
— Ты уже читал "Вокруг света за восемьдесят дней"?
— Давно, — сказал Колин и протянул руки к кондиционеру, так же, как это сделал Алекс.
И этот незначительный жест произвел на Дойла впечатление. Он в свое время тоже был худощавым, нервным ребенком, чьи ладони постоянно потели.
Он, как и Колин, стеснялся незнакомых людей, сторонился своих сверстников, не особенно преуспел в спорте. В колледже он начал усердно заниматься тяжелой атлетикой, надеясь стать вторым Чарльзом Этласом. К тому времени, когда грудь его стала более или менее рельефной, появились бицепсы, ему наскучило поднятие тяжестей. И вскоре он это бросил. При росте сто семьдесят семь сантиметров и весе семьдесят три килограмма до Чарльза Этласа ему было еще далековато. Но, по крайней мере, он был уже не тем тщедушным мальчиком, каким поступил в колледж. Хотя он все так же неловко чувствовал себя с новыми знакомыми и ладони его часто становились влажными. Он еще не забыл, что такое чувствовать себя озабоченным и неуверенным в своих силах. И теперь, глядя, как Колин протянул свои худые руки к кондиционеру, он понял, почему так спокойно чувствовал себя в его компании. Почему мальчик понравился ему с того самого первого дня полтора года назад. Их разделяло девятнадцать лет. Больше ничего.
— Он все еще едет за нами? — спросил Колин, прерывая ход мыслей Алекса.
— Кто?
— Фургон.
Алекс посмотрел в зеркало:
— Да. Агенты ФБР легко не сдаются.
— Можно я посмотрю?
— Только не расстегивай ремень.
— Ничего хорошего из этой поездки не выйдет, — мрачно заметил Колин.
— Конечно, если не успели мы отъехать, а ты уже не слушаешься, — согласился Алекс.
На противоположной полосе оживилось движение. Мимо них просвистел еще один грузовик. Но через минуту на шоссе, кроме них и преследовавшего их фургона, опять не было ни одной машины.
Они ехали на запад, так что всходившее солнце не било в глаза. На небе не было ни облачка. Холмы вдоль шоссе были уже совсем зеленые, поросшие молодой травкой.
Через некоторое время они свернули на дорогу к Харрисбургу, и тогда Колин опять спросил:
— Как поживает наш "хвост"?
— Все еще за нами. Несчастный фэбээровец идет по ложному следу.
— Наверное, его выгонят с работы. Это откроет дорогу мне, — сказал Колин.
— Ты хочешь пойти в ФБР?
- Предыдущая
- 2/37
- Следующая
