Неведомые дороги (сборник) - Кунц Дин Рей - Страница 12
- Предыдущая
- 12/103
- Следующая
– Что ты видишь, Джой? – спросила Селеста, увидев на его лице вернувшийся страх.
– Дыры от гвоздей.
– Там ничего нет.
– Сочащиеся кровью.
– На моих руках ничего нет.
– Тебе не дано их видеть, но ты должна верить.
Осторожно он коснулся ее ладони. Когда поднял палец, подушечка блестела от ее крови.
– Я вижу. Чувствую. Для меня все это – пугающая реальность.
Посмотрев на Селесту, Джой увидел, что ее широко раскрытые глаза не отрываются от пятна крови на подушечке пальца. Губы разошлись, образовав овал изумления.
– Ты... ты, должно быть, порезался.
– Так ты видишь?
– На твоем пальце, – подтвердила она с дрожью в голосе.
– А на своей руке?
Она покачала головой.
– На моих руках ничего нет.
Он прикоснулся к ее ладони вторым пальцем. И на нем появилось кровавое пятнышко.
– Я вижу, – ее голос дрожал. – На двух пальцах.
Произошло пресуществление. Воображаемая кровь на ее руке трансформировалась, благодаря его прикосновению и, разумеется, какому-то чуду, в реальную.
Селеста провела пальцами левой руки по ладони правой, но крови не появилось.
По радио Джим Кроус, еще не погибший в авиакатастрофе, пел "Время в бутылке".
– Наверное, ты не можешь видеть собственную судьбу, глядя на себя, – предположил Джой. – Кто из нас может? Но как-то... через меня... через мое прикосновение, тебе... ну, не знаю... дают знак.
Он мягко приложил к ладони Селесты третий палец, и его подушечка тоже окрасилась кровью.
– Знак, – повторила она, до конца не осознавая, что происходит.
– Так что ты мне поверишь. Этот знак нужен, чтобы ты мне поверила. Потому что, если ты мне не поверишь, я, возможно, не смогу тебе помочь. А если я не смогу помочь тебе, то не помогу и себе.
– Твое прикосновение, – прошептала она, беря его левую руку в свои. – Твое прикосновение, – она встретилась с ним взглядом. – Джой... что со мной случится... что случилось бы со мной, если бы ты не приехал?
– Тебя бы изнасиловали, – с абсолютной убежденностью ответил он, пусть и не понимал, откуда ему это известно. – Насиловали. Били. Мучили. В конце концов убили.
– Мужчина в другом автомобиле, – она всматривалась в черную дорогу. Дрожал уже не только голос, но и все тело.
– Думаю, да, – ответил Джой. – Думаю... он это проделывал и раньше. Блондинка, завернутая в прозрачную пленку.
– Я боюсь.
– У нас есть шанс.
– Ты еще не объяснил. Не рассказал. Насчет "Шеви", на котором ты вроде бы приехал... насчет того, что тебе сорок лет...
Селеста отпустила его руку, измазанную ее кровью. Джой вытер кровь о джинсы. Направил луч фонаря на ладони.
– Раны становятся больше. Судьба, грозящая тебе участь... как ни назови, вероятность того, что тебе не удастся ее избежать, растет.
– Он возвращается?
– Не знаю. Возможно. Почему-то... когда мы едем, то находимся в большей безопасности. Раны закрываются, затягиваются. Пока мы едем, что-то может перемениться, остается надежда.
Джой выключил фонарь, отдал девушке. Отпустил ручник, выехал на Коул-Вэлью-роуд.
– Может, нам не стоит ехать следом за ним? – спросила Селеста. – Может, нам лучше вернуться на шоссе, поехать в Ашервиль или куда-то еще, куда угодно, лишь бы от него подальше.
– Я думаю, для нас это будет конец. Если мы убежим... если свернем не на ту дорогу, как уже сворачивал я... мы не увидим милосердия небес.
– Может, нам надо обратиться за помощью?
– Кто нам поверит?
– Если они увидят... мои руки. Кровь на твоих пальцах после того, как ты прикоснешься ко мне.
– Я так не думаю. Нас только двое. Ты и я. Только мы против всего.
– Всего, – повторила она.
– Против этого мужчины, против участи, которая ждала бы тебя, не поверни я на Коул-Велью-роуд, участи, которой тебе не удалось избежать в другую ночь, когда я дальше поехал по шоссе. Ты и я против времени, будущего, всего, что с этим связано. И это все сейчас накатывает на нас, как лавина.
– Но что мы можем сделать?
– Я не знаю. Найти его? Противостоять ему? Мы должны действовать по обстоятельствам... делать то, что нам кажется правильным в каждый конкретный момент, минуту за минутой, час за часом.
– И как долго мы должны... все делать правильно, что бы это ни было, чтобы эти изменения стали постоянными?
– Не знаю. Может, до рассвета. Все, что случилось в ту ночь, произошло под покровом темноты. Может, от меня требуется только одно – не дать тебе умереть, и если мы сохраним тебе жизнь, если доживем до рассвета, тогда все изменится навеки.
Колеса катились по лужам, летевшие в обе стороны брызги напоминали крылья ангелов.
– О какой "другой ночи" ты постоянно говоришь? – спросила Селеста.
Двумя руками она изо всех сил сжимала лежащий на коленях фонарь, будто боялась, что какое-то жуткое существо влетит из темноты в "Мустанг", существо, отогнать которое сможет только яркий луч фонаря.
И пока они ехали сквозь ночь к практически опустевшему городу Коул-Вэлью, Джой Шеннон рассказывал: "Этим утром я поднялся с кровати сорокалетним пьяницей с циррозом печени и без будущего. Днем я стоял у могилы отца, зная, что разбил ему сердце, разбил сердце матери..."
Селеста слушала и верила, потому что ей дали знак свыше, из того мира, который она не могла ни увидеть, ни почувствовать.
Глава 9
По радио "Иглз" спели "Одну из тех ночей", "Эрвидж уайт бэнд" – "Собери все вместе", Ронстадт – "Когда меня полюбят", Спрингстин – "Розалиту", "Братья Дуби" – "Черную воду", и все это были новые песни, хиты, только что пробившиеся на верхние строчки чартов, хотя Джой слушал их на других волнах и в разных местах уже двадцать лет.
К тому времени, когда он пересказал Селесте все события минувшего дня аккурат до того момента, как перед ним возник ее сломавшийся белый "Валиант", они поднялись на гребень холма над Коул-Вэлью. Джой свернул на засыпанную гравием площадку у дороги, под сенью деревьев, хотя и понимал, что времени у них в обрез и любая задержка может привести к тому, что им не удастся изменить будущее, в котором ее убивали, а его обрекали на ад на земле.
Коул-Вэлью, скорее, был деревней, а не городом. Даже до того, как в старых выработках разгорелся пожар, население Коул-Вэлью не превышало пятисот человек. Жили они в простых деревянных каркасных домах под крышей из дегтебетона. Летом в садиках цвели пионы и росла черника, зимой все покрывал толстый слой снега. По весне кизиловые деревья цвели белыми, розовыми и пурпурными цветами. В городе имелось маленькое отделение Первого национального банка. Добровольная пожарная дружина, на вооружении которой состоял один автомобиль. Таверна "У Полански", где коктейли заказывали редко, отдавая предпочтение пиву или пиву и отдельно виски, а на стойке всегда стояли огромные миски с вареными яйцами и горячими колбасками. Универмаг, заправка, начальная школа.
Уличных фонарей в городке не было, но до того, как государство начало скупать дома и выплачивать компенсации переселенцам, по ночам Коул-Вэлью светлым пятном выделялся на фоне окружающих его темных гор. Теперь же все торговые и прочие заведения закрылись. Погас и очаг веры в местной церкви. Окна горели лишь в трех домах. Да и их хозяева намеревались уехать в ближайшие недели.
В дальнем конце города оранжевое сияние поднималось над шахтой, где огонь по вертикальному стволу подобрался к самой поверхности. Только там подземный пожар давал о себе знать, оставаясь невидимым под пустынными улицами и брошенными домами.
– Он в городе? – спросила Селеста, словно Джой, как радар, мог определить местонахождение их врага.
К сожалению, видения Джоя не подчинялись его контролю и не позволяли выйти на логово убийцы. Кроме того, он подозревал, что ему позволено вновь пережить эту ночь с равными шансами на победу и поражение. Он мог поступить правильно или ошибиться, опираясь лишь на собственные мудрость, здравый смысл и мужество. И проверку эту ему предстояло пройти в Коул-Вэлью. Он не мог рассчитывать, что ангел-хранитель будет нашептывать на ухо инструкции или встанет между ним и острым ножом, брошенным из глубокой тени.
- Предыдущая
- 12/103
- Следующая
