Мистер убийца - Кунц Дин Рей - Страница 30
- Предыдущая
- 30/101
- Следующая
Вдруг до него донесся какой-то грохот, а вслед за ним раздался тяжелый глухой удар. Марти подумал, что эти звуки, должно быть, как-то связаны с Другим, не оглянулся, продолжая свой путь. Может, это была его предсмертная судорога, удары каблуков об пол одна, заключительная конвульсия. По крайней мере, он тяжело ранен. В этом нет сомнений. Сильно покалеченный, он теперь, должно быть, умирает. Но Марти все равно хотелось добраться до пистолета, взять его в свои дрожащие руки, прежде чем праздновать победу по поводу того, что он выжил.
Марти добрался до пистолета, схватил его и испустил победный, но усталый клич. Он рухнул на бок и как угорь заскользил назад, в фойе, готовый к тому, что там его ждет настырный противник.
Другой, однако, все еще неподвижно лежал на спине, раскинув ноги, прижав руки к бокам. Может, он уже мертв. Но нет. Это была бы слишком большая удача. Он приподнял голову и посмотрел на Марти. Его бледное и блестящее от пота лицо было похоже на фарфоровую маску.
– Сдаюсь, – прохрипел он.
Он, по-видимому, мог двигать только головой и пальцами правой руки. Даже не самой рукой. Приподняв голову от пола, сжимая и разжимая действующие пальцы, он был похож на умирающего тарантула. Он был не в состоянии сесть или согнуть ноги в коленях.
– Сдаюсь, – повторил он.
То, как он произнес это слово, напомнило Марти игрушечного солдатика, согнутые пружины, сломанные двигатели.
Держась одной рукой о стену, Марти встал.
– Ты убьешь меня? – спросил Другой. Перспектива пустить пулю в лоб искалеченному и беззащитному человеку хоть и казалась Марти в высшей степени непривлекательной, он тем не менее был почти готов совершить эту жестокость, а уж потом рассуждать о моральных и юридических последствиях этого шага. В данном случае над ним не довлело ни любопытство, ни какие-либо этические факторы.
– Убить тебя? Я бы с радостью сделал это. – Голос был хриплый и, вероятно, будет таким еще день-два, пока не заживет горло. – Кто ты, черт возьми? – Прислушиваясь к скрежету произносимых им слов, Марти благодарил судьбу за то, что она помогла ему выжить и задать этот вопрос.
До него вновь донесся какой-то шум. Он уже слышал его, когда полз к пистолету. На этот раз он распознал его: это было не что иное, как шум сначала поднимаемой, а затем опускаемой автоматической гаражной двери.
Уняв дрожь и затаив дыхание, Марти поспешно пересек жилую комнату, затем столовую, чтобы остановить девочек раньше, чем они увидят, что произошло. Они долго не смогут чувствовать себя уютно в своем собственном доме, если узнают, что сюда кто-то проник и пытался убить их отца. Однако они будут травмированы куда серьезнее, если увидят царящую здесь разруху и окровавленного человека, лежащего без дыхания на полу фойе. А если сюда добавить тот ужасный факт, что незваный гость как две капли воды похож на их отца, то они вряд ли когда-либо уснут в этом доме спокойно.
Пейдж вешала плащ, когда из столовой ворвался Марти. Она с удивлением посмотрела на него, а девочки, все еще в своих желтых дождевиках и кокетливых шапочках, улыбались, выжидающе склонив на бок головки, очевидно решив, что столь шумное появление отца было началом шутки либо вступлением к одному из его смешных импровизированных спектаклей.
– Уведи их отсюда, – прошипел он, стараясь сохранять спокойствие.
– Что с тобой произошло?
– Сейчас же уведи их к Вику и Кети. Девочки заметили у него в руке пистолет. Улыбки вмиг улетучились, а глаза расширились.
– Ты истекаешь кровью… – произнесла Пейдж.
– Это не я, – прервал ее Марти, вспомнив, что выпачкал всю рубашку кровью Другого, когда упал на него сверху. – Со мной все в порядке.
– Что случилось? – потребовала ответа Пейдж. Пытаясь рывком открыть дверь, соединяющую кухню с гаражом, он сказал:
– У нас тут что-то произошло. – Горло болело, он что-то бессвязно бормотал, охваченный одним желанием вывести их из этого дома в безопасное место. Пожалуй, впервые в своей жизни, где слова играли главенствующую роль, он говорил так несвязно.
Проблема, случилось. Боже мой, ты знаешь, что-то случилось, неприятность…
– Марти…
– Идите к соседям, в дом к Делорио, возьми девочек. – Он переступил порог, вошел в темный гараж, нажал на кнопку, и дверь гаража поднялась. Они с Пейдж обменялись взглядами. – У Делорио они будут в безопасности.
Не успев снять с вешалки плащ, Пейдж пошла провожать девочек к двери.
– Позвони в полицию, – закричал он ей вслед, сморщившись от боли, которую вызвал этот крик. Она обернулась и посмотрела на него с тревогой.
– Я в порядке, но в доме парень, он тяжело ранен, – сказал Марти.
– Пойдем с нами, – взмолилась она.
– Не могу. Вызови полицию.
– Марти…
– Иди, Пейдж, иди!
Она взяла девочек за руки, вывела их из гаража на улицу, под проливной дождь, по дороге еще только раз обернувшись и посмотрев на Марти.
Он смотрел им вслед, пока они не пересекли улицу. По мере того как они удалялись от него, шаг за шагом, они казались ему все менее реальными и все более походили на три удаляющихся призрака. Его не покидало предчувствие, что он никогда больше не увидит их живыми; он знал, что его опасения напрасны, что это не более чем неразумная реакция, вызванная повышенным содержанием адреналина в крови из-за того, что он за это время перенес. Но страх глубоко засел в нем и все усиливался.
Холодный мокрый ветер проникает в самые укромные уголки гаража.
Он вошел на кухню и прикрыл за собой дверь.
Он замерз и дрожал, но горло горело таким огнем, что ему хотелось выпить чего-нибудь холодного.
А в фойе сейчас, быть может, умирает человек. Сердце не выдерживает, и он корчится в предсмертных конвульсиях. Парень совсем сдал, поэтому было бы неплохо войти и посмотреть, не нужна ли ему медицинская помощь. Быть может, даже вызвать скорую реанимационную помощь, прежде чем сюда приедут полицейские. Марти было безразлично, умрет ли он. Он даже желал его смерти, но только после того, как он ответит на множество вопросов, которые помогут пролить свет на происходящее, придадут ему какой-то смысл.
Но прежде ему необходимо выпить, чтобы смягчить больное горло. Сейчас, сию же минуту, потому что каждый глоток воздуха приносит ему невыносимые страдания. Он должен быть готов к длительной беседе с полицейскими, когда они приедут.
Вода из крана недостаточно холодна для этой цели, поэтому он открывает холодильник, по ходу отмечая про себя, что еще утром он был не таким пустым, и вынимает из него пакет молока. Однако тут же ставит его назад, так как оно, являясь животным продуктом, напоминает ему кровь, как это ни смешно. Его реакция на иррациональные события последних нескольких часов порой так же иррациональна, как сами события. Он тянется за апельсиновым соком, но видит бутылки с пивом "Корона" и пол-литровые жестяные банки с пивом "Корз". Он выбирает банку, так как в ней пива больше, чем в бутылке.
Первый большой глоток только еще больше разжигает огонь в горле, вместо того чтобы погасить его. С каждым последующим глотком боль затихает и, наконец каждый маленький глоток пива успокаивает, подобно глотку целебного меда.
Держа в одной руке пистолет, в другой – початую банку с пивом, он дрожит, вспоминая о том, что произошло и что еще ждет его впереди.
Придя в фойе, он обнаруживает, что Другой исчез.
От неожиданности он выронил из рук банку с пивом. Она упала позади него, разбрызгивая пенное пиво на деревянный пол жилой комнаты. В пистолет же он вцепился так, что никакая сила на свете не заставила бы Марти выпустить его из рук.
Пол фойе весь устлан щепой, обломками обвалившейся балюстрады и сломанных деревянных поручней. От тяжелых ударов дерева и стали раскрошилось несколько кусков мексиканской плитки. Но тела нигде нет.
С того момента как двойник вошел в кабинет Марти, ясный день превратился в ночной кошмар, без прелюдии, обычно предшествующей отходу ко сну Реальность превратилась в фантасмагорию. Несмотря на явный сюрреализм происходящего, Марти не подвергал сомнению его реальность еще тогда, когда все эти сцены разыгрывались. Не сомневался он в этом и сейчас. Ведь не стрелял же он в плод своего воображения, и душил его тоже не призрак, и с перил галереи он падал тоже не один. Другой, лежащий без движения в фойе, был таким же реальным, как эта разрушенная балюстрада, обломки которой до сих пор валяются на плиточном полу.
- Предыдущая
- 30/101
- Следующая
