Лицо в зеркале - Кунц Дин Рей - Страница 31

• Предыдущая
• 31/120
• Следующая

Торговые предприятия, расположенные на этой улице, предпочитали утонченную и эксклюзивную клиентуру, поэтому обходились скромными вывесками, полагая, что название говорит само за себя. Как известно, деньги кричат, а вот богатство шепчет.

Магазины еще не закрылись, до открытия ресторанов оставался час. Уже горящие уличные фонари золотили листья деревьев, сброшенные дождем и ветром на тротуар, превращая последний в тропу, устланную пиратскими сокровищами.

Этану, не взявшему с собой зонтик, приходилось укрываться под навесами магазинов. Желто-коричневыми, зелеными, серебристыми, черными, и лишь один из них, перед магазином «Розы всегда», был розовым.

Впрочем, магазин этот мог называться и «Только розы», потому что за стеклянными дверями выстроились холодильные шкафы, в которых красовались исключительно розы, как подобранные по сортам, так и уже в красивых букетах с папоротниками и другой зеленью.

Поскольку Ханна живо интересовалась цветами, даже через пять лет после ее смерти Этан мог назвать многие из сортов, которые стояли в холодильных шкафах.

Темно-красные, почти черные розы с лепестками, похожими на бархат, имели полное право называться «Черной магией».

В другом шкафу стояли розы «Джон Ф. Кеннеди»: белые, с очень толстыми лепестками, глянцевые, словно вылепленные из воска.

«Шарлотта Армстронг»: большие, источающие тонкий аромат, густо-розовые. «Жардин де Багатель», «Рио Самба», «Пол Маккартни», «Огюст Ренуар», «Барбара Буш», «Вуду», «Мечта невесты».

За прилавком стояла удивительная роза, которая выглядела, как Ханна, если б та дожила до шестидесяти лет. Густые, щедро тронутые сединой, коротко подстриженные вьющиеся волосы. Большие темные глаза, сияющие жизнью и радостью. Со временем красота женщины не поблекла, но стала еще ярче, богаче, покрывшись патиной жизненного опыта.

Прочитав на бейджике имя продавщицы, Этан обратился к ней:

— Ровена, в этих холодильных шкафах в основном гибридные розы. А вам нравятся степные?

— О, да, мне нравятся все розы, — ответила Ровена теплым, мелодичным голосом. — Но мы редко закупаем степные розы. У гибридных длиннее стебли, они лучше смотрятся в букетах, да и покупатели предпочитают их.

Он представился, как делал всегда в подобных ситуациях, объяснил, что прежде служил детективом в отделе расследования убийств, но недавно перешел на работу к кинозвезде.

Лос-Анджелес и его окрестности кишели позерами и мошенниками, которые заявляли о своих близких отношениях с богатыми и знаменитыми. Однако даже тс, кого этот город обмана превратил в циников, верили тому, что говорил им Этан, или притворялись, что верят.

Ханна утверждала, что люди легко доверялись ему, поскольку в нем сочеталась спокойная сила Грязного Гарри Каллагэнаи искренняя невинность Гека Финна.

Мне никогда не хотелось смотреть этот фильм», — отвечал он.

Ровена, то ли реагируя на соединившихся в нем Гарри—Гека, то ли на какие-то другие качества, похоже, тоже поверила его словам.

— Если я угадаю ваш любимый сорт степной розы, — продолжил он, — вы ответите на несколько моих вопросов о покупателе, которого вы сегодня обслуживали?

— Это касается полиции или вашего босса?

— Обоих.

— С удовольствием. Мне нравится работать в цветочном магазине, но здесь больше аромата, чем экзотики приключений. Отгадывайте.

Поскольку именно такой, как Ровена, Этан видел Ханну в шестьдесят лет, он назвал любимую степную розу своей безвременно ушедшей жены: «Покров святого Иосифа».

Ровена изумилась и обрадовалась:

— Именно так! Вы затмили Шерлока.

— Теперь ваша очередь, — Этан наклонился над прилавком. — Во второй половине дня мужчина купил у вас букет роз «Бродвей».

Золотисто-красные цветы на могиле Ханны лежали в конусе из жесткого целлофана. Вместо скотча или

скрепок на стеблях целлофан удерживали шесть липких наклеек с названием и адресом магазина «Розы всегда».

— У нас было две дюжины, — ответила Ровена. — Он взял все.

— Так вы его запомнили?

— О, да. Он… из запоминающихся.

— Вы не могли бы описать его?

— Высокий, атлетически сложенный, но исхудавший, в дорогом сером костюме.

Дункану Уистлеру принадлежало множество отличных костюмов, сшитых по индивидуальному заказу за немалые деньги.

— Красивый мужчина, — продолжила Ровена, — но ужасно бледный, словно не видел солнца много месяцев.

Больничная бледность, обретенная за двенадцать недель, проведенных в коме, не говоря уже о как минимум часе в морге.

— У него были завораживающие серые глаза с зелеными точечками. Прекрасные глаза.

Да, точнее описать глаза Данни она не могла.

— Он сказал, что ему нужны розы для необыкновенной женщины.

На похоронах Ханны Данни видел розы «Бродвей». Ровена улыбнулась.

— Он сказал, что вскорости придет его давний друг и спросит, какие он купил розы. Как я понимаю, вы соперничаете из-за одной женщины.

Ни зимний день за окном, ни прохлада цветочного магазина не могли стать причиной ледяной волны, пробежавшей по телу Этана. У него застучали бы зубы, если б он не сжал их крепко-накрепко.

Внезапно он заметил, как к любопытству на улыбающемся лице Ровены добавляется неуверенность, даже неловкость.

А потом улыбка исчезла вовсе: Ровена поняла, сколь сильное впечатление произвели на него ее последние слова.

— Он показался мне странным, — добавила она.

— Он сказал что-нибудь еще?

Ровена отвела взгляд, посмотрела на входную дверь,

словно ждала, что сейчас кто-то войдет, знакомый, но нежеланный.

Этан дал ей возможность собраться с мыслями, и наконец она заговорила:

— Он сказал, вы думаете, что он мертв.

Перед мысленным взором один образ быстро сменялся другим: пустая каталка в морге; ускользающий фантом в зеркале; ящерица на пандусе, ползущая наверх, несмотря на сломанный позвоночник, навстречу потоку воды, стремящемуся сбросить ее на канализационную решетку…

— Он сказал, вы думаете, что он мертв, — повторила она, и се взгляд вернулся к глазам Этана. — И попросил передать вам, что вы правы.

Рисковый мчался по коридору, потом по лестнице, отдавая себе отчет в том, какой легкой целью является крупный мужчина в ограниченном пространстве, но преследование не прекращал. Идя в детективы, ты знаешь, что в этом деле выбор времени и места, где ты можешь оказаться под пулями, принадлежит не тебе.

А потом, как и большинство копов, он исходил из mm, что наибольший риск — проявление нерешительное™, когда, пусть даже на мгновение, нервы берут над тобой верх. Выживание базировалось на смелости с малой толикой страха, не допускающей безрассудства.

В это легко верилось до того момента, как эта самая смелость не отправляла тебя на тот свет.

В кино копы всегда кричат: «Стоять! Полиция!» — пусть и знают, что убегающий преступник или преступники не подчинятся. А ведь крик этот без всякой на то нужды выдает твое присутствие и рассказывает всем и вся о твоем вступлении в игру.

Рисковый Янси, в которого не стали стрелять, пока он сидел в кресле, не подал голоса, требуя, чтобы стрелок, убивший Рольфа Райнерда, остановился. Просто бежал за ним по лестнице.

Когда добрался до площадки между пролетами, стрелок уже достиг нижнего холла. Поскользнулся на мексиканской плитке, но сумел, замахав руками, устоять на ногах.

Убегая, киллер ни разу не оглянулся, скорее всего, даже не подозревал, что его преследуют.

Спеша за киллером, Рисковый буквально чувствовал, что происходило в голове у последнего. Рассчитывая, что Райнерд дома один, киллер пришел, быстренько всадил в жертву несколько пуль, одна из которых превратила сердце в пульпу, позаботился о том, чтобы не наследить, и теперь бросился в бегство с мыслями о том, как покурит качественную травку с какой-нибудь длинноногой крошкой, ожидающей его в постельке.

Киллер распахнул входную дверь, когда Рисковый спрыгнул с последней ступени лестницы. Но шум от открываемой двери помешал убийце услышать шаги за спиной. Рисковый не поскользнулся, а потому сократил разделяющее их расстояние.

• Предыдущая
• 31/120
• Следующая