Сумасшедший домик в деревне - Куликова Галина Михайловна - Страница 1

• 1/40
• Следующая

Когда Андрей Никифоров перешел к упражнениям с гантелями, в окнах соседнего дома вспыхнул свет. Еще во время отжиманий он услышал сытое урчание мотора, хлопки автомобильной дверцы и противный дамский щебет, вызывающий мигрень у одиноких мужчин.

«Новые хозяева явились, – поморщился Никифоров. – Баб как минимум две. Отвратительно. Лето только начинается. Они поселятся, развесят белье на веревках, будут с утра до ночи на полную катушку слушать слюнявую попсу – Шатунова или Губина – и гарцевать по саду в обтягивающих штанах. Нет в жизни счастья».

Футболка промокла насквозь, он ее снял и отбросил в сторону. Он знал, конечно, что из соседнего дома его отлично видно через большое окно, но решил ничего не предпринимать. Если им не нравится, пусть задернут занавески. Он поднял руки вверх, развел в стороны, опустил вниз. Раз-два.

Баб действительно было две. Они запалили свет на первом этаже и стали энергично двигаться по комнатам и трещать без умолку. Конечно, он их не слышал, однако следил за обеими с мрачным любопытством. Первая была высокой и статной, с пшеничного цвета копной на голове. «У одного человека не может быть столько волос, – тотчас решил Никифоров. – Наверное, на ней парик. Или это какое-то очередное бабское ухищрение». И то сказать, косметическая и парфюмерная промышленность всего мира работает на то, чтобы эти существа что-то там себе распушали и увеличивали. Никифоров решил, что блондинка деловая – из тех, что после покупки загородного дома распоряжаются рыть бассейн, стричь газоны и корчевать пни.

Вторая была еще хуже. Невысокая, рыжая, с маленькой крепкой грудью и пухлой нижней губой, которую ему удалось разглядеть даже на таком расстоянии. Его бабка говорила: «От огня сбережешься, а об рыжую девку обожжешься». Никифоров вспомнил, что он завязал со сколько-нибудь серьезными отношениями с женщинами и обжечься ему не грозит. Поэтому стал рассматривать рыжую еще откровеннее. Просто так. Может, у нее муж крутой, с мордой широкой, как телевизор «Тринитрон». Про блондинку он почему-то не подумал, какой там у нее муж. Руки вверх, вниз, раз-два.

Конечно, они обе его видели. И голую грудь, и ужасные обвисшие штаны.

– Первым делом нужно будет поставить забор, – заметила Люда, недовольно поглядев на Никифорова, будто он был тиной в пруду, где она решила выкупаться. – Двери как следует запри. Впрочем, в поселке вооруженная охрана, это очень приличное место.

Естественно, она не знала, что ночью в саду появится привидение. Откуда она могла знать? Дом они с мужем Максимом купили только что и завезли сюда лишь самое необходимое. Даже с соседями не познакомились.

– Устраивайся поудобнее и делай, что хочешь, – разрешила она Полине, которая пыталась пятерней причесать свои рыжие волосы.

Люда очень торопилась уехать. Она постоянно оглядывалась на свой «Фольксваген»-жук, больше похожий на женскую финтифлюшку, чем на настоящий автомобиль, и выглядела рассеянной. Как будто предчувствовала, что вскоре здесь произойдет нечто из ряда вон выходящее, а ей очень не хотелось в этом участвовать.

– Поеду, а то на самолет опоздаю. Все инструкции ты получила, а в непредвиденных обстоятельствах действуй по собственному усмотрению.

Она вскинула руку к глазам и раздраженно воскликнула:

– А, черт! Часы забыла. И мобильный оставляю тебе. Как я буду ориентироваться? Может, одолжишь мне свои?

– Возьми, – предложила Полина. – Правда, они некрасивые...

– Да ладно тебе – некрасивые! – пробормотала Люда, торопливо застегивая ремешок на запястье. – Хочешь, я тебе посимпатичнее из Болгарии привезу? В подарок?

– Что ты, Люда! – начала отнекиваться Полина. – Мне ничего не надо.

– Надо, надо! – возразила та. – Тебе еще многое надо. Мы это позже обсудим.

После ее отъезда Полина заперла дверь на ржавую щеколду, переоделась в пижаму, повалилась в постель и ровно через минуту уже спала, разметавшись поверх покрывала. За день она так устала от важных событий, что не подумала ни об ужине, ни об умывании.

Неизвестно, что ее разбудило. Тишина, казалось, давила на барабанные перепонки. Полина некоторое время смотрела в потолок, соображая, где находится, потом скосила глаза вбок. Ну, конечно! Она в загородном доме у Люды. Окно открыто настежь, а в нем что-то мелькает. Что-то белое. Разглядеть как следует невозможно, потому что снаружи темно хоть глаз выколи. Если бы не луна и звезды, вообще ничего не было бы видно. Спустив босые ноги на пол, Полина села на постели и тут увидела привидение. Привидение висело посреди сада высоко в воздухе и медленно колыхалось. Оно было здоровое – размером с хороший холодильник – и не имело определенных очертаний. Вернее, оно их меняло.

Волосы у Полины встали дыбом, глаза широко раскрылись, а язык сделался таким сухим, словно его сушили специально. Неуверенно пятясь, она вышла из комнаты задом наперед и скатилась по лестнице на первый этаж. Надо сказать, что поселок был выстроен самым примитивным образом: дома стояли вдоль дороги, глядя в затылок друг другу. Дверь выходила как раз туда, где прогуливалось привидение. Полина метнулась к противоположному окну и повисла на шпингалете. Тип, который не так давно занимался физкультурой, по-прежнему не спал, а сидел в кресле под торшером, похожим на мухомор, и читал толстенную книгу.

Никифоров целиком погрузился в труд Курта Геделя о теории множеств, когда некое движение за окном привлекло его внимание. Он поднял голову, посмотрел и невольно моргнул несколько раз подряд. Из окна соседнего дома кто-то торчал и исступленно махал руками. Приглядевшись, Андрей сообразил, что это та самая рыжая девица, которую он заприметил накануне. Интересно, что она делает? Воображает себя полярницей, над которой кружит вертолет, чтобы сбросить на льдину мешок с сухарями и тушенкой? Или, может, она вообще – того? Если бы она кричала, то Никифоров непременно решил бы – случилось что-то ужасное. Однако девица махала руками молча. Ему и в голову не могло прийти, что у нее просто-напросто отнялся язык.

«Боже мой! – пронеслось тем временем в голове у Полины. – Он видит меня, но не идет! Даже не собирается оторвать свою задницу от кресла!». В этот момент наверху, в комнате, где она спала, что-то громыхнуло. Неужели привидение залетело в дом?! Сейчас оно спустится на первый этаж и вцепится ей в горло! Вместо крови по венам Полины помчался жидкий ужас. Комок в горле растаял, она разинула рот и завизжала так, что у вооруженной охраны должны были сами собой передернуться затворы и взвестись курки.

Никифоров в изумлении глядел, как некая невидимая сила выбросила девицу из окна и швырнула вперед. Луна нынешней ночью светила вполнакала. Она, словно отважный пловец, то ныряла в тучи, то снова появлялась на поверхности, чтобы глотнуть воздуха. Девица была босиком и в какой-то жуткой широченной пижаме, которая, впрочем, не мешала ей нестись со сверхсветовой скоростью. Она бежала, раскинув руки, точно собиралась в едином порыве обнять весь мир, и вопила при этом, как оглашенная. Никифоров понял, что, если дамочку не остановить, она впечатается в дверь и ее размажет по ней, точно мошку о лобовое стекло автомобиля.

Он выпрыгнул из кресла и метнулся на улицу. Девица миновала дистрофичные яблони и, споткнувшись о поливочный шланг, пропахала носом единственную никифоровскую грядку с укропом. Тут же вскочила, словно подброшенная пружиной, покрутилась на месте и, изменив направление, нацелилась вломиться в малиновые кусты.

– Тю-тю-тю! – закричал Никифоров, отрезая ей путь. – Куда?!

Словно ракета, потерявшая управление, девица врезалась в него и свалила на землю. Оказавшись на нем, она тотчас перестала орать и только открывала и закрывала перекошенный рот.

– Мне везет, – сердито сказал Никифоров, пытаясь оторвать ее от себя.

Девица не отделялась. Свет из окна падал на траву, в которую они грохнулись, и свою новую соседку он видел отлично. У нее был прямой короткий нос, на который, словно воду с руки, стряхнули веснушки, огромные дикие глаза и пухлые – в самом деле! – губки, искаженные ужасом.

• 1/40
• Следующая