Рецепт дорогого удовольствия - Куликова Галина Михайловна - Страница 18
- Предыдущая
- 18/41
- Следующая
Прежде чем ложиться, она забежала в туалет, а потом собралась идти в ванную, когда услышала под окном рокот мотора, собачий лай и множество голосов. Внизу замелькали огни, и Глаша метнулась туда, чтобы поглядеть, что случилось.
Возле подъезда стояла спецмашина, и суетились люди в камуфляже. Громко лаяла большая немецкая овчарка. «Никак они мою коробку собираются разминировать?» – усмехнулась Глаша, и в тот же миг кто-то крикнул: «Ложись!» Все тотчас повалились на асфальт, а затем... Окрестности потряс мощный взрыв. Куст боярышника взорвался желто-красным пламенем и превратился в большой горящий шар. Где-то внизу посыпались стекла. Дом содрогнулся, и Глаша едва не свалилась на пол.
Глаза у нее полезли из орбит. Выходит, в коробке из-под торта действительно была взрывчатка? А она вот так вот просто таскала ее туда-сюда, да еще помахивала рукой? Нет, это было уж слишком.
Глаша слышала, как вокруг заскрежетали шпингалеты, захлопали окна. Люди проснулись и желали знать, что произошло. Самым ужасным было то, что Стрельников тоже проснулся. Он внезапно перестал сопеть и одним рывком сел на кровати. Глаша, которая стояла посреди комнаты, не могла остаться вне поля его зрения.
Стрельников встал, сделал два нетвердых шага в ее направлении, потом поднял руку и помахал ею перед собой, словно пытался разогнать туман. Глаша поспешно отступила в сторону. Стрельников прошел мимо нее в ванную, пустил воду, наклонил лохматую голову и некоторое время жадно пил в темноте, громко глотая. Потом на автопилоте вернулся обратно и повалился на постель, разметавшись по всей поверхности.
– Аут! – пробормотала Глаша и тоже заперлась в ванной. Сначала она хотела просто умыться, но потом решила, что, если примет душ, не произойдет ничего страшного. Даже лучше, если она оставит в ванной следы своего пребывания, развесив нижнее белье на видном месте.
На полочке с полотенцами обнаружилась стопка чистых футболок. Глаша выбрала самую просторную и облачилась в нее. Мысль о проспавшемся Стрельникове пугала. Но еще страшнее было вспоминать о мертвом Кайгородцеве.
Ей пришлось с боем отвоевывать место на кровати, потому что Стрельников никак не желал откатываться на свою половину. В конце концов он, ворча, все-таки улегся на бок и затих. Глаша юркнула под одеяло и сжалась в комочек. Она успела подумать, что после всего случившегося ей ни за что не уснуть, и уснула почти моментально.
Проснувшись, она сразу все вспомнила. Повернула голову и посмотрела на Стрельникова. Он все еще спал, хотя солнце пробралось сквозь занавески и растеклось желтым пятном прямо по его лицу. Он ворочался и причмокивал губами.
Вставать первой нельзя, так можно только все испортить. Надо дождаться, пока он проснется сам и сообразит, что произошло. Чтобы не затягивать ожидание, Глаша изловчилась и ткнула своего «любовничка» кулаком в ребро. Он тихонько всхрапнул и неожиданно замолчал. Потом резко сел, зевнул и сладко потянулся, выбросив вверх мускулистые руки. Увидев его бугристую спину, Глаша содрогнулась и подумала: «Надеюсь, он не бьет женщин только за то, что не помнит, как с ними спелся».
Стрельников тем временем спустил ноги на пол и некоторое время сидел неподвижно. Глаша наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Вот он встал, сделал два шага и, наклонившись, поднял с пола ее туфлю. Повертел перед глазами и, снова уронив на пол, жалобно застонал.
Глаша представила, как ему сейчас плохо, и усмехнулась. Если он и в самом деле почти не пьет, ему можно только посочувствовать. Уж кто-кто, а она теперь человек опытный. Стрельников прямым ходом направился в ванную и принялся полоскаться там, словно слон в луже. Он фыркал и коротко вскрикивал, и Глаша догадалась, что он пустил ледяную воду.
Потом шум прекратился, наступила минута абсолютной тишины, после чего Стрельников снова появился в комнате. Он был в халате, с мокрой головой и нес в руке лифчик, держа его двумя пальцами, словно какую-нибудь отвратительную тварь. На лице его застыло выражение глубокой задумчивости.
Подойдя вплотную к кровати, Стрельников медленно перевел взгляд с Глашиного лифчика на нее саму. Вероятно, он не понял, кто перед ним, потому что процедил с досадой:
– Вот черт! Женщина. Как некстати.
И тут он ее узнал. Глаша поняла это по его физиономии, которая неожиданно вытянулась, словно отраженная в кривом зеркале.
– Не может быть, – пробормотал он и, встав одной коленкой на одеяло, наклонился пониже.
Глаша пыталась удержать на лице безмятежное выражение. Ей большого труда стоило не расхохотаться. Как раз в этот момент в замке повернулся ключ, и в квартиру ввалился Витя Стрельников собственной персоной.
– Пап, ты дома? – громко крикнул он с порога.
Стрельников-старший закружился по комнате, потом зачем-то начал ногами заталкивать под кровать сваленную кучей одежду. «Интересно, меня он тоже засунет под кровать?» – подумала Глаша.
– Пап, ты что, еще спишь? А ведь время уже... – Витя возник на пороге и тут же споткнулся на полуслове. – Ой.
– Привет. – Стрельников-старший откашлялся и шагнул вправо, вероятно, чтобы загородить собой Глашу. – Как погуляли?
– Пап, – пробормотал Витя, сделав шаг в другую сторону и впившись в Глашу глазами. – Это... Это ведь...
– Я сам вижу! – раздраженным шепотом ответил тот. – Это та твоя ужасная знакомая, которая кому-то сломала спину на пляже.
Витя некоторое время молчал, потом хмуро спросил, тоже шепотом:
– И как прикажешь это понимать?
– Сам не знаю, – огрызнулся Стрельников. – Ума не приложу, как она сюда попала! И, главное, зачем?!
– Зачем – это я тебе могу объяснить, – пробормотал Витя.
– Выйдем, – предложил провинившийся папаша и, вытащив его в коридор, пожаловался:
– Абсолютный провал в памяти!
– Но как вы с ней встретились, ты, надеюсь, помнишь? – ледяным тоном уточнил отпрыск.
– Как встретились? Да, это я помню. Она мне позвонила и потребовала встречи.
«Вот скотина!» – рассердилась Глаша.
– Клянусь, я не понимаю, как до этого дошло!
– Зато я понимаю. – Глаша по голосу слышала, что Витя сильно расстроен. – Ты поступил так мне назло. Ты понял, что она мне понравилась, и тебе это пришлось не по вкусу. А я, может, хотел за ней поухаживать.
– Витя! Что ты несешь? Ей ведь не меньше сорока!
«Не меньше сорока? – про себя возмутилась Глаша. – Ну, погоди же!»
– Ну и что? – хмыкнул сын. – Она бы занялась моим сексуальным воспитанием.
– Витя!
– Ну что – Витя? Пап, мне на твоем месте было бы стыдно.
– Сейчас я ее разбужу и выгоню, – заявил Стрельников. – Так что ты не беспокойся.
– Да уже поздно беспокоиться. И вообще. Что это значит – выгоню? – А что мне с ней делать? – удивился тот.
– Я думаю, надо накормить ее завтраком и подвезти до работы.
– С какой это стати?
– Теперь это твой долг.
– Я ничего ей не должен! – рассвирепел папаша. – И как я буду с ней завтракать? Я не знаю, о чем с ней разговаривать.
– А о чем ты с ней вчера разговаривал?
– О том, что... Так, вообще.
– Ну вот и за завтраком поговори с ней вообще.
– Послушай, может быть, просто оставить ей записку?
– Ты что, ее боишься? – догадался Витя.
– С чего ты взял? Я ее боюсь! Надо же... Велика честь.
– Тогда пойди и свари для нее кофе.
– Может быть, она не пьет кофе, – пробурчал Стрельников.
– Пап, так положено. Мужчина после ночи любви должен сварить женщине кофе.
– Где ты нахватался этой ерунды?
– Я уже взрослый. Ты вот даже боишься, что я со дня на день женюсь.
– В любом случае эта твоя знакомая не заслуживает ничего, кроме подзатыльника.
– Моя знакомая? – возроптал Витя. – Ничего себе ты сказал!
Глаша решила, что ей пора просыпаться. Вот уж она сейчас отомстит этому грубому, отвратительному типу! Хотела вести себя примерно, но теперь...
Она распахнула глаза и, потянувшись, позвала:
- Предыдущая
- 18/41
- Следующая
