Время для наград - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 3
- Предыдущая
- 3/49
- Следующая
«Что тебя проняло, Наталья?! Рассматриваешь его во все глаза, язвишь, тон его тебя задевает, тебе-то что? А бог его знает что. Бог его знает…»
Подал голос ее сотовый.
Схватив в руки телефон, как спасательный круг, она спустилась с верхней полки и выскочила в коридор. Звонила ее бывшая клиентка, просила помочь приятельнице, которой нужно срочно продать квартиру. Наталья переадресовала клиентку к Ольге, ее нынешней коллеге и где-то даже подруге. Закончив разговор, заглянула в купе, взяла сигареты и поплелась в тамбур. Надо подумать, что-то настроение как качели — то вверх, то вниз… Непонятно.
Ей повезло второй раз: в курилке никого. Она уставилась в окно, и мысли потекли, как пейзаж перед глазами.
После ухода от мужа она, конечно, потеряла и работу. Начинать строить что-то сначала после тридцати лет сложно, а после тридцати шести практически невозможно, да еще не имея за спиной ничего, кроме старых поношенных шмоток, злости на себя и пустоты безысходной внутри. Конечно, она работала у него всем на свете, от секретаря до главбуха, и конечно же без трудовой книжки и без зарплаты и еще с целой кучей проблем.
Как-то по ТВ шел сериал о женщине с тремя детьми, ушедшей от мужа. Сериалы Наталья не смотрела, в силу занятости и неособой к ним любви. Но из этого сериала запомнила несколько случайных эпизодов.
Героиня говорила подруге: «Начинающие развод делают одну ошибку — уходят, уходящий получает не более десяти процентов всего: денег, жизни, любви. Раз уж влезли в развод, сделайте так, чтобы ушли от вас».
Десять процентов она не получила, но одну десятую процента он все-таки ей дал и подтолкнул — иди, иди, убогая, пока я не передумал.
А что? Конечно, убогая: шесть лет угробить на мужика — на его жизнь, его бизнес, его здоровье, его родителей. На все его! А где же я? Ну или хотя бы «мы»?! Сама дура — заслужила!
Наталья стала искать, куда пристроить пренебрежительно кинутые ей отступные копейки, пытаясь сделать что-то для себя, хотя бы жилье. Она купила комнату в совершенно «убитой» коммуналке, в отдаленном районе, в которой не проживали соседи по общей коммунальной жилплощади. У них имелась квартира в другом районе, а комнату они держали для детей, когда подрастут. Люди они были неплохие, и им было все равно, что она там сделает, — ремонт так ремонт.
Негатива и обид в ней накопилось море, девать это было надо куда-то, и она взялась за ремонт. Своими силами, за исключением сантехники, электрики и каких-то сложных работ. Ну а чьими же еще?
Деньги быстро закончились, что-то делать плохо она не умела, и ремонт вышел на славу, а она вышла из ремонта без денег, без работы, зато хоть половину злости на себя и на весь мир сбросила. Наталья продала эту комнату — надо же на что-то жить — и вдруг обнаружила, что неплохо на этом заработала. Она пошла в ту фирму, через которую покупала и продавала комнату, и устроилась работать риелтором в отдел купли-продажи.
Через два месяца она заработала первые «большие» деньги. Через год приобрела однокомнатную квартиру, а вместе с квартирой и самоуважение, потерянное еще в начале «счастливой» семейной жизни, и страх пускать кого-либо в свою жизнь и в свое одиночество, да и, вот как сегодня, редкие приступы хандры.
В активе у нее есть любимая мама, к которой она и едет сейчас в Крым, любимая же сестра, четверо горячо любимых племянников, ее, сестрины, дети. Между прочим, сестра с мужем и детьми в ближайшее время будут перебираться с Урала в Москву, по необходимости бизнеса мужа. А с ее любимыми племянниками рядом скучать вообще, как они говорят, «без вариантов». Так что нечего, ну, ей-богу, нечего хандрить!
Ну подумаешь — сорок лет, ну подумаешь — нет детей и ты одна.
Делов-то.
Вялый секс раз в неделю с сослуживцем в течение последнего года, не доставляющий никаких радостных эмоций ни ему, ни ей.
А куда деваться? Чувств друг к другу никаких, кроме дружеских, они не испытывают, жениться, боже упаси, не собираются. Ну хоть секс есть — вяленько так вяленько. Последний раз это было два месяца назад и не доставило ей никакой радости. Она решила — все, хватит! Даже говорить ничего не понадобилось — перестала приглашать его к себе и предложений встретиться на его территории не принимала. Все довольны.
Работа эта ей уже давно надоела, да и не надрывается она особенно. Народ у них деньги зарабатывает будь здоров, а ей лень и неинтересно. В общем-то по нынешнему времени она неплохо зарабатывает, даже по московским меркам неплохо, понимает, конечно, что можно го-о-раздо больше, но нет азарта, удовольствия, что ли. Да и не ее это!
«А что твое?! Чего ты хочешь-то, Наталья? Куда тебя сегодня несет? Ты сто лет не позволяла себе расслабляться, держалась. Все нормально. Просто ты еще не умерла, ты живая, тебе влюбиться хочется, родного человека рядом, чтоб свой, со всем набором мужских достоинств и недостатков, но родной и любимый. Вот так-то! И хоть раз в жизни, ну хоть один разочек, почувствовать и понять, что такое «как за каменной стеной» и мужчина, которому можно все доверить — и жизнь, и любовь, и преданность. Тихая постоянная радость, что он есть, миллион мыслей в день о нем: где, как, все ли хорошо? И он думает, скучает и звонит по три раза на день — просто так, чтобы услышать. Чтобы совпадать, как две половинки. Господи, да можно что угодно об этом думать и говорить, главное — быть родными!
О-хо-хо, куда тебя, Наталья, понесло! Ты еще начни женские романы читать и сериалы типа «сопли в сахаре» смотреть!»
Во рту стало горько — не то от сигареты, не то от мыслей.
«Ладно, хватит! Бери себя в руки и тащи на вторую полку к Донцовой, кроссвордам и остальным прелестям поездной жизни. Или пойти в ресторан, коньяку хлопнуть?»
«Ты смотри какая!» — думал Антон, виртуозно изображая, что спит.
Собственно, ему нужно было подумать, хорошо подумать и с бумагами поработать. Он ехал совместить приятное с полезным и еще выполнить одну неофициальную просьбу, что уже не раз делал для своей бывшей конторы.
Вернее, сначала «просьбу», а все остальное — и «приятное», и «полезное» — в виде гарнира к основному делу.
Но эта дамочка его сильно отвлекла, еще там, у двери в тамбур, когда влет ответила про «партизана».
Ему всегда нравились язвительные, быстрые на умную реплику, живые. А у этой к тому же были зеленые глаза, печальные, в одну секунду вспыхнувшие смехом. Судя по всему, остальное было тоже в порядке — он почувствовал, когда она на него налетела, — упругую грудь, талию, бедро. Почувствовал и запомнил, и нес с собой, пока шел в ресторан. Наблюдая за тем, кто был ему нужен, впервые рассмотрев его «вживую», Антон прокручивал в голове еще раз информацию, как бы настраиваясь на этого человека, на работу. За всем этим он про девушку забыл.
Оказалось — не забыл, а как бы отодвинул и, встретившись с ее внимательными зелеными глазами, без стеснения рассматривавшими его с верхней полки, осознал, почувствовал — зацепила она его. Да уж!
Сразу вспомнилась оставленная в Москве Марина. Когда же они последний раз занимались сексом? Давно. Да как-то особенно и не тянуло. Она, конечно, надеялась на что-то серьезное, продолжительное.
А он точно знал, что нет, нет. Все это не то, не греет, неинтересно.
Спасибо, конечно, что есть: при его-то занятости еще озадачиваться поиском партнерши нет никакой возможности. Вот и тянется не пойми что: ни роман, ни дружба, ни любовь, ни просто секс. Надо бы ей позвонить, сказать, что уехал, да неохота.
А эта зеленоглазая, пожалуй, могла бы фейерверк устроить.
Он всегда был честен с самим собой и понимал, что она его заинтересовала. С чего бы? Давным-давно его никто не интересовал вот так, сразу, зацепив все мужское, разбудоражив воображение.
«М-да, не то стареешь, не то заработался ты, Антон Александрович. Ладно, надо делом заняться».
Ну с бумагами все ясно — его официальный контракт и договоры к нему. А вот с «просьбочкой» все сложнее и интереснее.
- Предыдущая
- 3/49
- Следующая
