Вирус ненависти = Измена в розовом свете - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 18
- Предыдущая
- 18/48
- Следующая
«В такой заднице я еще не была! Главное — не паниковать! Не паниковать! Держись, ты сможешь! Думай, слушай, что они говорят! Ты справишься!»
Машина остановилась. Парни, перешагнув через Артема и Тину, выбрались наружу.
— Выгружайте их! — скомандовал Воля.
Тина уже различала их голоса.
Ее грубо подтащили к двери за ноги, подняли и уложили кому-то на плечо. Она старалась, очень старалась изображать полную бесчувственность, постоянно контролируя свои мышцы и не давая им напрягаться. Чуть-чуть приоткрыв веки, она разглядывала, куда ее несут, пытаясь определить, где они находятся. Из того малого, что рассмотрела, Тина поняла, что это какой-то склад или ангар, во всяком случае, огромное крытое помещение. Парень, тащивший ее на плече, вошел в железные двери и прошел через весь этот не то склад, не то заводской цех к противоположной от входа стороне. Стараясь не крутить головой, она смотрела по сторонам — кучи мусора, какие-то ржавые станки вдоль стен, высокие окна справа и слева, без единого стекла, кое-где заделанные фанерой.
«Какой-то заброшенный завод, как в дурацких американских фильмах!»
Тина молилась про себя, чтобы их не разъединили с Артемом, заперев в разных помещениях. Несший ее открыл ржавую скрипучую дверь, за ней находился коридор, длиной метра три, и еще одна дверь, возле которой стоял старый полуразломанный канцелярский стол и колченогий стул. Ее сняли с плеча и усадили на этот стул, придерживая рукой, чтобы она не упала. Вошли остальные трое, волоча Артема, и кинули его возле двери.
— Ну и тяжелый, скотина!
— Леший, обшмонай его! — приказал Воля.
Леший быстро и умело, что говорило о приобретенном и закрепленном опыте, обыскал Артема, достал сигареты, зажигалку, не найдя больше ничего.
— Давай сюда. Боня, давай их шмотки.
Воля подошел к столу. Открыл дверцу и покидал туда Тинину сумку, борсетку Артема, их телефоны, ключи от машины и сигареты с зажигалкой.
— Табак-то зачем? Сами выкурим, — сказал Боня и тут же получил резкий удар в живот.
— Я, кажется, объяснил! — вкрадчивым голосом ответил Воля. — Ничего не трогать! Косарь должен все увидеть как есть!
Он схватил согнутого пополам Боню рукой за подбородок и притянул к себе.
— Я проверю все вещи, когда вернусь! Ясно?
— Все, все, Воля! Я понял!
— Хорошо! — Он отпустил Боню и повернулся к двум другим. — Их в камеру. Боня, ты на стреме, они еще не скоро очухаются. Твоя задача по сторонам смотреть, чтобы кого сюда не занесло. Мы часа через два приедем.
Открыв дверь, двое взяли Артема за руки и втащили в комнату. Тина услышала непонятные звуки, похожие на удары, но другие. Через пять минут она поняла их происхождение — от двери шли три крутые ступеньки вниз, о которые, видимо, и бились ноги Артема, издавая эти звуки. С ней обошлись более гуманно, взвалив на плечо, как тащили через цех, но когда бросили на пол, она сильно ударилась боком. Перед тем как выйти, Воля размахнулся ногой и сильно пнул бесчувственного Артема в живот.
— Я эту суку ненавижу! — пояснил он.
Тина еле удержалась от вскрика, до крови прикусив губу, заставляя себя не реагировать и притворяться спящей. Она лежала в очень неудобной позе — лицом на грязном, мокром и скользком полу, всем телом навалившись на руки.
«Потерпи, сейчас они уйдут», — уговаривала она себя.
Они вышли. Тина услышала, как запирают на ключ дверь и разговор:
— Все, мы отваливаем! Боня, осматривай территорию каждые двадцать минут и смотри не напейся, убью!
«Значит, есть еще какое-то помещение, где он будет сидеть, — думала Тина. — Наверное, что-то вроде сторожки. Это хорошо! Главное, что не под дверью!»
Она прислушивалась к звукам снаружи: удалялись шаги и разговор, вот грохнула, закрываясь, вторая дверь.
Тина перевернулась на спину и села. Руки ужасно болели, осмотрев их, она увидела синяки и ссадины от наручников. Она и не подозревала, что наручники — это так больно!
Первый раз в жизни Тина громко выматерилась, вспомнив все «чудные» выражения, которые когда-либо слышала.
— Так, так, спокойно! Эмоции потом! Что у нас самое главное? — спросила она, громко разговаривая сама с собой. Оказалось, что так намного легче, вслух-то. — Первое: успокойся! Бояться будем потом! Господи! Господи, господи, как страшно! — Она постаралась взять себя в руки, отодвинуть страх. — Тиночка! Не распускайся! Так, что сначала? Надо осмотреться!
Встав сначала на четвереньки, она поднялась и внимательно осмотрелась.
Комната была квадратная, метров двадцать, пустая, только по углам валялись кучи какого-то хлама. Тина поняла, почему пол был мокрым и скользким — с потолка капала вода, а по стене возле двери она стекала несколькими ручейками.
— Куда-то же вода вытекает? — комментировала она результаты осмотра. — А что у нас с окном?
Окно находилось справа от входа на уровне ее головы, вровень с землей, из чего она сделала вывод, что они находятся в полуподвале. В окне не было ни одного стекла, но наличествовала решетка, старая и ржавая. Тина попробовала ее подергать и расстроилась — несмотря на внешнюю трухлявость, стояла она крепко.
— Это мы еще посмотрим! — поспорила она с обстоятельствами.
Тина обошла кучи мусора, валявшегося по углам, преодолевая отвращение и подкатывающую тошноту, покопалась в них и нашла пластмассовый ящик и несколько кирпичей. Перетащив найденное к окну и соорудив себе подставку, она осторожно влезла на ящик и стала осматривать крепления решетки.
— Спасибо тебе, советское производство! — поблагодарила она, обнаружив, что решетка крепится к стене гвоздями, а не припаянными скобами.
Тина слезла со своего «постамента» и опять стала ковыряться в мусоре, ища какую-нибудь железку, чтобы расшатать гвозди.
Застонал Артем. Тина бросилась к нему, встала на колени, повернула его лицо к себе. Он был без сознания, но что-то уже, видимо, чувствовал.
— Сейчас, милый мой, сейчас! Подожди немного, я с гвоздями разберусь и попробую тебя разбудить!
Она поцеловала его в лоб, устроила поудобней его голову и вернулась к своему занятию.
— Ура! Я нашла то, что нужно! — Теперь она обращалась к Артему, хотя он и не мог ее слышать.
Надо постараться как-то забраться на ящик, держа в руках толстую ржавую железку, которую нашла. Первые две попытки не увенчались успехом. Тогда она взяла железный прут в зубы и, отставив попу, упираясь плечом в стену, наконец смогла встать на ящик.
Первый гвоздь разлетелся сразу, от одного сильного удара отделившись от шляпки. Со вторым было сложнее — его пришлось выковыривать из стены. На ее счастье, гвозди были вбиты не в кирпич или бетон, а в какой-то состав — бетон с чем-то, — который от старости и сырости легко крошился.
Она справилась со всеми гвоздями, до которых смогла дотянуться, остались только верхние, но это уже не имело значения. Тина надавила на решетку, потом потянула ее на себя, решетка поддавалась, но у Тины соскальзывали руки. Рассмотрев их, она с удивлением обнаружила, что в борьбе с гвоздями сильно разбила запястья наручниками. Кровь сочилась по рукам до локтей и залила ладони, только сейчас она почувствовала жгучую боль. От этого жжения, обиды и страха сразу на глаза навернулись слезы, готовые вылиться ручьями.
— Нельзя, Тина! — прикрикнула она на себя. — Только не сейчас!
Она посмотрела на решетку и поняла, что справилась — отогнуть ее наружу будет совсем просто!
— Сколько я провозилась? Сколько у нас осталось времени?
Тина бросилась к Артему.
— Господи, помоги! Как же тебя разбудить?
Она стала его трясти, сильно хлопать по щекам, кричать в ухо — он стонал, но в себя не приходил.
— Артем! Ты мне очень нужен, прямо сейчас! Очнись, прошу тебя! — продолжая трясти его, просила она.
Отчаявшись, Тина села на пол рядом с ним и все-таки расплакалась. Бессильные, горькие слезы текли по щекам сами собой, не слушаясь приказов и не подчиняясь ее воле.
И вдруг она разозлилась! Сильно!
- Предыдущая
- 18/48
- Следующая
