Счастье среднего возраста (Девушка с проблемами) - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 5
- Предыдущая
- 5/57
- Следующая
Почему Лилька с детства навязала им такую манеру общения — умная и мудрая Сашка и недалекая подруга Лилька? Сашка сердилась на нее, старалась восстановить справедливость:
— Лилечка, ты же очень, очень умная, почему ты так разговариваешь?
— Нет, — твердо стояла на своем Лилька, — я не умная, я не могу быть умной, умная у нас ты!
Характер у Лили был наитвердейший, железобетонный, и если она что решила…
Саньке всегда было не до этого, не до чего вообще, в ее непростом, трудном, с малюсенькими островками — крупицами счастья, детстве, в котором приходилось так стараться быть хорошей, все время, постоянно, даже во сне. И это отнимало все ее детские силенки и думы, поэтому от осмысления странностей Лилькиного поведения ничего не оставалось, кроме недоумения, и она сдалась, толком не вступив в борьбу за справедливость, и приняла эти отношения в том виде, который предлагала подруга.
А что делать — больше же никого не было в ее жизни. Разве еще один дворовый друг, но с ним ей дружить не разрешали, и Санька общалась с ним тайно, пока никто не видит. Но потом Левик уехал.
Может, у Лильки были какие-то свои резоны так поступать, и Санька думала: наверное, так и должно быть.
Вот так они и играли до сих пор в эти куклы, ми разу — ни-ко-гда! — не делясь своими истинными, глубокими переживаниями и проблемами.
Зачем они это делают? Столько лет!
У Лильки какие-то свои резоны, а Саша почему-то подыгрывает. А может, все проще? Может, Александра боится потерять и ее, Лильку, единственную, еще восемь месяцев назад единственную, поэтому и подыгрывает?
Может.
«Круговые» мысли-рассуждения всегда сопровождали ее после встреч с Лилькой, хорошо хоть редко видятся, а то бы Санька по укоренившейся привычке полезла докапываться до истины.
— Спать хочу! — сказала громко Александра себе, а может, машину оповестила.
И включила приемник и прибавила ходу.
Положенное время для шалопутно-козьих круговых мыслей было исчерпано, надо подумать, что там у нее завтра.
Александра прекрасно понимала — это иллюзия, что она освободила пару дней для отдыха. Дела никогда не заканчиваются, если это твоя фирма — выстроенная и выстраданная тобою с нуля. Самой. Без помощи и поддержки. Назло врагам, не понятно в чьем лице, или, как теперь любят говорить: персонифицированном лице.
Просто назло! Себе самой, обстоятельствам, жизни.
Вопреки, назло и чтобы не сдаться!
«Кажется, я на самом деле осатанело устала, раз черт-те что в голову лезет, да еще папа… Так, дорогая, давай-ка ты подумай, что завтра с поставщиками!»
И мысли вырулили на привычное, рутинное русло, даже успокаивая своей обыденностью переживаний. Работа, и все!
За рулем всегда замечательно думается, особенно на совершенно пустой — ни одной машины — загородной, темной дороге.
В зеркале заднего вида, ударив по глазам, отразился дальний свет едущей машины.
— Размечталась! — проворчала Сашка, щурясь от неожиданности — пустая дорога! Когда это видано было: пустая дорога в Подмосковье? Она подала машину левее, мало ли какие придурки ночью по дорогам каскадируют!
Здоровенный джип, сверкнув в отсветах фар лоснистым черным боком, обогнал Сашкину машину и вдруг неожиданно резко свернул, перегородив ей дорогу. Санька вдавила педали до упора в пол! Препротивно завизжали тормоза, машина дернулась, останавливаясь, Сашка ударилась о руль и выматерилась. Она научилась материться давно, специально училась — честное слово! — и делала это иногда с удовольствием, правда в основном про себя. Но сейчас громко, отчаянно и как-то забористо. От неожиданности.
Испугаться она не успела — среагировать успела, а испугаться — нет.
Пугаться она начала, когда, подняв голову, посмотрела вперед через лобовое стекло и увидела, как из подрезавшего ее джипа живенько так выбираются два молодых мужика.
— О господи! — прошептала Сашка, отчетливо понимая, что попала, со всего разгону, ночью, на пустой пригородной дороге, во что-то страшно плохое.
Она схватила с торпеды сотовый, почему-то напрочь позабыв его истинное предназначение, и, не отводя взгляда от приближающихся к машине парней, крутила трубку в руках, пытаясь сообразить, чем эта штука может помочь.
Дверца с ее стороны резко распахнулась, и Александра увидела прямо перед собой, в нескольких сантиметрах от лица, небольшое круглое отверстие — дырочку, от которой куда-то уходила черная бесконечность.
И тут она поняла что — это — такое!!!
Мозг и тело заклинило страхом! Огромным, холодным, тупым, как айсберг, словно кто-то мгновенно заморозил ее жидким азотом! Сердце съежилось в маленький шарик от пинг-понга и закатилось, спрятавшись куда-то за желудок, продолжая там громыхать — быстро-быстро, делая больно своим льдистым боком.
Она перестала слышать, понимать, соображать хоть что-то и не видела ничего, кроме этой черной бесконечной дыры пистолетного дула.
Это было очень страшно! Животно, нечеловечески страшно!
— Двигайся, сука! Быстро! — орал кто-то.
Ей казалось, что звук какой-то странный, как через вату, издалека, но она услышала. Удивилась.
— Двигайся, б. дь!!!
И тут — ра-аз! — и организм, вместе с мозгами и находящимся в них интеллектом, а также слухом и умением видеть, мгновенно разморозился, приводя Саньку в сознание. Ну, не сразу так уж в сознание, потому что она вдруг подумала: «Что этому пистолету от меня надо?!»
Но пистолету от нее, оказывается, ничего надо не было — пистолету вообще ничего ни от кого не надо, ему бы только стрелять, а куда или в кого, его не волнует. Зато парню, материализовавшемуся дальше, за пистолетом, исходившему от нетерпения отборным матом, которого Санька наконец увидела, точно что-то было надо от нее!
Матерился он некрасиво, без вдохновения, огонька и мастерства, Санька умела в сто раз залихватистее.
«Кажется, я чокнулась!» — медленно подумала она.
Рывком, резко, распахнулась вторая дверца, напарник другана с пистолетом, наклонившись, уперся одной рукой в сиденье, другой ухватил Сашку за волосы и потащил на пассажирское кресло, сопровождая свои действия трехэтажным матом.
«Устал ждать», — так же тягуче-медленно подумала она.
Он дернул так сильно, что у Сашки мгновенно от боли брызнули слезы из глаз и эта боль включила сознание на полную катушку. Она четко, ярко, с деталями увидела всю картину происходящего, словно получила периферийное зрение, на все триста шестьдесят градусов. Она увидела все — стоящий впереди черный джип с распахнутыми дверцами, подсвеченный фарами ее машины, двоих парней, пытающихся почему-то перетащить ее на пассажирское сиденье.
— Сейчас, сейчас! — пообещала она и стала суетливо перекидывать правую ногу через ручку скоростей. — Не тяните меня! Я пересяду!
— Да шевели ты жопой! — орал приставленный к пистолету нервный хлопец.
Но Сашкины мозги уже стали соображать с космической скоростью, поэтому пересаживаться она не торопилась, пытаясь понять, что происходит.
«Так, Сашенька, теперь быстро соображай, что можно сделать! — приказала она себе и ответила сразу: — Ничего! Один справа, другой слева, деваться некуда. Что им от меня надо?! Машину угнать? Так чего проще — выбросить меня из салона или пристрелить, коль пистолет есть! Зачем же им меня пересаживать?!»
Деваться, действительно, было некуда, это ясно, и Санька, стараясь потянуть время, суетясь, хватаясь за спинку соседнего кресла, стала перемещаться, перекидывая по-журавлиному ноги, изображая перепуганную неуклюжесть.
«Ладно, — успокаивала она себя, — разбираться будем по ходу развития событий. Надо сначала понять, что им от меня нужно! Давай, давай, Сашка, соберись! И больше никаких ступоров со страху! Страшно, конечно! Но жить хочешь? Тогда думай!»
Все происходило очень быстро, какие-то мгновения, она это очень четко сейчас понимала. Но для нее время замедлилось, давая возможность заморозиться-разморозиться, вернуть на место шарик от пинг-понга, придав ему первоначальную форму сердца, а мозгам привычную заполненность, а также побыть без нее, этой заполненности, пройдя этапы от перепуганной идиотки к быстро соображающей особи.
- Предыдущая
- 5/57
- Следующая
