Выбери любимый жанр

Провалившийся в прошлое - Абердин Александр М. - Страница 1


Изменить размер шрифта:

1

Александр Абердин

Провалившийся в прошлое

Глава 1

Вот это проехал по мостику…

Митька, а может быть, ну его к чёрту, этот твой дальний кордон? – Голос отца был такой тоскливый, что Дмитрий невольно опустил глаза и горестно вздохнул, а тот снова принялся с жаром уговаривать сына: – Посуди сам, Митька, какой ты к чертям собачьим псих? Это скорее те лекари, которые тебя так обозвали, психи. Эх, не видели они настоящих психов. Посмотрели бы, идиоты, на братьев-молдаван из пятой бригады, вот те психи так психи. Форменные. А ты? Ну какой из тебя псих, Митька? Подумаешь, перестрелял из пулемёта кучу бандюков. Так то же засада была! Ты этим чёртовым ооновским долдонам жизнь спас, а их доктора тебя в психи записали.

– Батя, не начинай, – ещё раз вздохнув, сказал Дмитрий. – Да, засада, да, я перестрелял не каких-то там голожопых беженцев, а самых что ни на есть оголтелых пиратов, ну так что с того? Понимаешь, батя, я же по ним ещё метров с восьмисот начал садить из «корда». Ладно бы со мной такое случилось в первый раз, но ведь у меня снова «очко сыграло», ещё тогда, когда никому и в голову не пришло, что впереди может оказаться засада. Да и замаскировались черномазые в буше знатно. Фиг увидишь, пока нос к носу не столкнёшься. Вот командование и решило меня отправить в Могадишо, в госпиталь на обследование, а я возьми и учини там бучу, и снова со стрельбой. Меня как бес в бок толкнул перевернуть ту повозку с бананами, а под ними целый центнер пластита лежал. Но знаешь, даже не это главное, а то, что я бабе башку камнем проломил, а второго террориста пристрелил из её пистолета, чтобы чего не вышло. Хотя и мог арестовать, ведь пульт у бабы был, а не у него. В общем, перестарался я тогда.

Отец печально вздохнул и зло воскликнул:

– Вот ведь суки злобные! Нет чтобы тебя к герою представить, они тебя взяли и обвинили в этой… излишней жестокости. Ну разве не твари они после этого?

Дмитрий хлопнул отца по плечу и сказал:

– Батя, хрен с ним, с геройством. Главное – я жив и выбрался из этой чёртовой Африки, хотя меня и комиссовали с совершенно идиотской формулировкой. Контузию приплели, но ведь деньги они мне выплатили. Причём как за саму командировку, так и за мои мытарства в психушке. Правда, кое в чём я с этими коновалами всё же согласен. Ну не может быть у нормального человека такого звериного чутья на опасность. Не может. Ладно бы я был каким-нибудь опытным спецназовцем, головорезом со стажем, а то ведь смех один, лейтенант Ботаник. Меня и отобрали-то в русский отряд только потому, что я по-английски и по-французски свободно разговариваю. Нет, всё же с моей головой точно что-то не так, батя, а потому я согласен с профессором Сычёвым, мне действительно надо пожить несколько лет в одиночестве, на природе. Так что извини, батя, я всё же поеду егерем на кордон. К тому же я ведь почти зоолог и с детства мечтал работать в заповеднике, изучать животных. Егерь, конечно, это тебе не эколог, но и то хорошо. Если бы у нас не было военной кафедры, то фиг бы я в армию загремел на два года. Отслужил бы год и в Краснодар вернулся. И в Сомали меня никогда бы не направили, но раз так всё случилось, то и нехрен об этом горевать.

Отец и сын сидели на скамейке у подъезда панельной пятиэтажки, стоявшей на улице Коммунистической в городе Апшеронске. Дмитрий Мельников родился и вырос в этом городе и из него уехал в Краснодар, чтобы поступить в университет, на биологический факультет, на экологическое отделение. Учился он ни шатко ни валко, в общем, ровно и, хотя круглым отличником не был, практически все предметы знал назубок. После окончания университета он получил лестное предложение из краевой администрации, но, прежде чем стать научным сотрудником краевой экологической службы, ему пришлось отправиться на два года в армию, и попал он не куда-то, а в элитную дивизию, командиром взвода. Через год командование предложило ему отправиться в командировку в Сомали сроком на два года. Сомалийские пираты так осточертели всему миру, что Совет Безопасности ООН сколотил интернациональную бригаду и направил её в Могадишо, ну а Дмитрию такое предложение сделали по двум причинам: во-первых, он хорошо знал английский, а во-вторых, изучал в числе прочей живности ещё и змей, которых командир русского батальона почему-то боялся как огня.

Так лейтенант Мельников, по прозвищу Ботаник, загремел в Африку и почти два года вместе со всеми гонялся за сомалийскими пиратскими бандформированиями, а те оказались отнюдь не так просты, как это всем казалось, и воевать там пришлось всерьёз. В батальоне с первой же недели сослуживцы стали считать Ботаника полным психом и чуть ли не конченым отморозком из-за того, что он никогда не расставался с автоматом, а когда рота куда-нибудь выдвигалась, всегда сидел на броне возле «корда» и начинал палить по всему, что шевелится, при малейших признаках опасности, оправдывая это тем, что у него «очко сыграло». Правда, все отдавали ему должное в том, что «очко» у него всегда «играло» только по делу. Американцы даже дали ему прозвище Крейзи Шутер, но сами вели себя точно так же и открывали огонь без предупреждения по всему, что шевелится в чахлых, пыльных кустах буша. Но никого из них не объявили за это психом, а вот в отношении лейтенанта Мельникова вердикт врачей оказался на диво единодушным – острое расстройство психики и неумение контролировать себя в опасной ситуации, а это, что ни говори, диагноз.

Однако в Москве, в институте Сербского, с таким диагнозом не согласились, и профессор Сычёв в конечном итоге написал просто и ясно – контузия, и, поскольку лейтенант Мельников оттрубил в армии даже больше двух лет, его спокойно отправили в запас, но перед тем дали отдохнуть два месяца в подмосковном санатории. Тем не менее профессор Сычёв порекомендовал ему всё же пожить хотя бы пару годков на каком-нибудь дальнем кордоне на природе, вдали от городского шума. Так, на всякий случай. Отец Дмитрия, работавший главным инженером в строительной компании, сгоряча подсуетился и договорился с частным охотхозяйством в Апшеронском районе об этом самом отдалённом кордоне. Он действительно находился аж у чёрта на куличках – в верховьях речки Пшехахи, куда просто так хрен доберёшься. Да и какой это к чёрту был кордон, так, избушка на курьих ножках, в которой уже лет пять никто не жил. Зато на несколько десятков километров окрест, кроме медведей, оленей и туров, там не встретишь ни единой живой души. Немного подумав и решив, что в горах он сможет заняться ещё и самообразованием, Дмитрий согласился, оформился на работу в охотхозяйство егерем, пообещав отпахать на кордоне Дальний четыре года, и принялся энергично готовиться к переезду в горы. Вот тогда-то Олег Максимович и понял, что погорячился со своей помощью сыну.

Он немедленно принялся отговаривать Дмитрия, даже договорился, чтобы его взяли на работу в строительную компанию в службу безопасности, но было поздно. Молодой человек принял решение и менять его уже не хотел. Более того, он даже купил себе пусть и довольно старый, тысяча девятьсот девяносто девятого года выпуска, но ещё очень даже бодрый, совершенно не убитый армейский вездеход ГАЗ-66-40. Машина ему досталась со смешным пробегом в сорок три тысячи километров, да ещё с турбодизелем, системой самоподкачивания колёс, лебёдкой самовытаскивания, а также запасным комплектом новой импортной резины, хотя и на старой ещё ездить и ездить. У «Шишиги» вместо военного кунга имелась роскошная, увеличенная на метр с четвертью в длину и на сорок сантиметров в ширину металлическая будка-кубрик. На этой машине с усиленной ходовой частью (прежний хозяин в технике разбирался на редкость хорошо) Митяй – так Дмитрия звали друзья детства и однокурсники – мог заехать на любую гору, но купил он её ещё и потому, что несостоявшийся пчеловод отдавал в придачу запасной двигатель и кучу запчастей к ней. А чтобы заправиться, достаточно доехать до ближайшей горной дороги, по которой круглый год ездят лесовозы, и либо купить у них солярки, либо выменять её на мясо, что выглядело намного реалистичнее. Поесть свежего мяса всем хочется.

1
Перейти на страницу:
Мир литературы