Тайны московской принцессы - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 17

• Предыдущая
• 17/49
• Следующая

Выглянув в коридор, она выпихнула Егора наружу:

– Кидай!

Он послушно опустил круглый Шарик на пол. Тот, ярко сверкнув, живенько покатился по коридору. Мальчик стремглав кинулся следом. Он слышал, как за его спиной щелкнул замок. Путь к отступлению был отрезан.

– Постой, постой, немного помедленнее, пожалуйста, я не успеваю, – попытался образумить он резвое чудо.

Оно в ответ лишь опять сверкнуло и, словно в издевку, покатилось еще быстрее. «Только бы не потерять!» – в такт стремительному бегу мысленно повторял Егор. Коридор сменила лестница, затем последовали еще один коридор и лестница.

Егор не питал никаких иллюзий: отстань он от своего провожатого, и прикрытие Зоиной комнаты навсегда для него отрезано. Он почти сразу утратил ориентиры. Разноцветные коридоры и бесконечные лестницы, по которым сверкающее чудо, прыгая через три ступеньки, стремительно поднималось вверх, слились в единое пятно. Глаза застлала мутная пелена, сквозь нее пробивалось только сияние Шарика. Попадись сейчас кто-то на их пути, Егор не сообразил бы, куда спрятаться или в какую сторону убежать. Силы его достигли предела, и он теперь мог с огромным трудом и усилием воли сосредоточиться лишь на двух задачах: не упустить Шарик и не упасть. Потому что, если он упадет, подняться уже не сможет.

Шарик остановился в тот момент, когда Егору казалось, что песенка его спета. Дыхание сбилось, ног он вообще под собой не чувствовал. Путь вперед преграждала дверь. Мальчик в изнеможении опустился на корточки, зажмурив глаза и жадно ловя ртом воздух. «Сколько же мы пробежали? – неожиданно для себя попытался прикинуть он. – Уж километр наверняка. Физрук из моей прежней школы точно припух бы. Эх, зря меня мама с детства освобождала от физкультуры. Такие способности пропадали».

Шарик со стуком запрыгал по выложенному плиткой полу. Егор, моментально поняв, что от него требуется, вскочил на успевшие чуть отдохнуть ноги и толкнул дверь. Она отворилась без малейшего шума. Шарик, призывно сверкнув, покатился внутрь. Мальчик, едва миновав проем, изумленно замер.

Они очутились в огромном зеленом саду. Прямо около двери росли большие старые яблони, густо усеянные плодами – розовыми, красными, золотистыми. Рука Егора потянулась к ближайшему краснобокому яблоку. Шарик резко подпрыгнул и с такой силой врезал ему по ладони, что он ойкнул от боли.

– Ясно. Рвать нельзя.

Шарик обпрыгал Егора вокруг и замелькал между деревьями, недвусмысленно приглашая его пуститься в дальнейший путь. Мальчик побрел за ним. Яблони кончились, начались сливы. Они аппетитно сверкали с ветвей – синие, налитые, тугие. Кусни – и рот наполнится сладким соком. Егор сглотнул слюну, но сорвать не решился. Шарик был явно настороже, а ладонь еще ощущала силу удара. Лучше потерпеть. Сливы сменились высокими кустами орешника. «Наверняка Белкино любимое место», – отметил Егор. Орехов было много, но все мелкие, потому что не грецкие, а лесные. Пока он их разглядывал, Шарик куда-то запропастился. Егор завертелся в разные стороны. Тщетно. Винить, кроме себя, было некого. Предупреждала ведь Белка, что нельзя его упускать из вида. Так нет, орешником залюбовался! Добро бы хоть сам орехи любил.

– Где ты? Ау, – решился подать он голос.

За соседним кустом едва слышно свистнули. Егор радостно устремился туда. Ему открылась полянка, посреди которой было какое-то невысокое сооружение из камня. Сперва Егор счел его за небольшой бассейн, однако, приблизившись, понял, что ошибся. Это был колодец, и такой глубокий, что дна разглядеть невозможно, хотя вода совершенно прозрачна. Зачерпнув ее в горсть, мальчик хотел попить, но в последний момент остановился. В памяти всплыли слова из сказки: «Не пей, Иванушка, козленочком станешь».

Пальцы разжались, вода стекла обратно в колодец. Только тут он сообразил, что его настораживает. В этой воде отсутствовало отражение. Гладкая прозрачная поверхность, и только. Наверняка вредная и опасная. Лучше не пить.

– Эй, – снова тихонько позвал он. – Не знаю, как вас зовут, но я вас потерял.

Никакого ответа. Или так и задумано? Шарик привел его на нужное место и, выполнив свою миссию, удалился? Значит, придется ждать Зою и Белку.

От нечего делать Егор медленно обошел окруженный каменной кладкой колодец. В голове вертелась пословица: «Не плюй в колодец, пригодится водицы напиться». Как же, напьешься из него, держи карман шире! Дураков нет уродоваться. Следовательно, это не тот колодец и в него можно плевать? Ох, что за бред лезет в голову! Не хочет он, Егор, ни в какой колодец плевать. Ему, наоборот, сейчас надо водицы напиться, потому что он целую вечность мчался за шариком, а после такого даже орловскому рысаку пить дают. А он никакой не рысак, а всего-навсего Егор, хоть и Орлов.

Жажда заявляла о себе все настойчивее. Егор облизал пересохшие губы. Во рту противно и сухо. Зря он столько оладьев на завтрак слопал. Хотя какие оладьи, какой завтрак? И то и другое приснилось. Или все-таки он наяву побывал дома?

В колодце булькнуло, ухнуло, поверхность воды пошла пузырями. Егор отпрыгнул. Вылезет еще оттуда какое-нибудь лох-несское чудовище. Вернуться к яблоням? Мысль показалась ему заманчивой. Шарик слинял, и никто теперь не мешает сорвать сочное яблочко или, к примеру, сливу. Сливу даже, пожалуй, лучше. Здешних он еще не пробовал. Только в какую сторону ему возвращаться? Егор столько раз обошел вокруг колодца, что потерял ориентацию в пространстве. Кусты орешника, окаймлявшие полянку, со всех сторон были совершенно одинаковыми.

Из глубины сада донеслись голоса. «Зоя с Белкой! Ну наконец-то!» – обрадовался Егор. Но радость его была преждевременна: голоса оказались мужские. И, что самое неприятное, они приближались.

Егор заметался. Срочно спрятаться! Голоса звучали теперь совсем близко. Он нырнул в первый попавшийся куст и лег на землю среди молодых побегов. Здесь его точно никто не заметит. Грудь и живот что-то больно кололо. Ладонь нащупала осколки скорлупы. Наверняка Белкина работа.

Выглянув на полянку, он замер, и ему мигом стало не до скорлупы и Белки. Возле колодца остановились Орест и маленький щуплый вертлявый человечек, все тело которого пребывало в непрекращающемся нервозном движении. То он запускал пятерню в редкие бесцветные волосенки и, основательно их взъерошив, принимался тщательно приглаживать. То пинал носком ботинка каменный бордюр колодца. То с остервенением дергал себя за мочку уха. Речь его тоже была суетливой, сбивчивой, он будто захлебывался словами.

– Видите ли я, так сказать, в силу некоторых обстоятельств имел возможность… То есть прошу покорнейше войти в мое положение и погодные условия… Ну, мы, конечно, при любой погоде… Но, обратно возвращаясь, тем не менее сами, разумеется… Психологический момент со счетов не сбросишь… Тут же, как вы справедливо изволите выражаться, глаз да глаз и ухо востро держи… Я ровненько таким образом и стараюсь, но напряжение, извините за прямоту, сказывается… И факторы взаимоотношений и убедительности подобранных доводов… В общем, снова возвращаясь к тому, с чего мы начали, вынужден, ваше высокоблагородие… То есть, прошу покорно, вас не изволить заподозрить в отсутствии рвения… Рожден и работаю лишь во имя и только ради служения его высокопревосходительству, отцу родному, нашему Верховному правителю.

– Короче! – Рыжие усы Ореста злобно встопорщились.

– Короче, истинная ваша правда, короче, ваше высокоблагородие, – часто-часто закивал головой человечек, и ботинок его взрыл землю, выдрав с корнем несколько пучков нежно-зеленой травы. – Всю жизнь отдадим его высокопревосходительству и вашему высокоблагородию.

Блеклые его глазки неугомонно бегали, и, преданно взирая снизу вверх на начальника, он умудрялся ни на мгновение не пересечься с ним взглядом. На маршале был сейчас не мундир, а светлый костюм. Пиджак, даже расстегнутый, едва не лопался на плечах и в проймах, брюки низко висели под выпирающим животом. Ощущал себя в этой одежде Орест неуютно и непривычно, что лишь усиливало его дурное расположение духа.

• Предыдущая
• 17/49
• Следующая