Тайны московской принцессы - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 15
- Предыдущая
- 15/49
- Следующая
Щелчок. Яркая вспышка света на миг ослепила мальчика. Он зажмурился и потер глаза, а открыв их, обнаружил, что родителей Зои в комнате нет.
– Они ушли? – уставился он на девочку.
– Это я их ушла. – В ее голосе усталость мешалась с грустью. – Иногда бывает нормально, и они ведут себя почти как живые. Верней, на балу-то они всегда совсем как настоящие, а в разговоре с тобой сразу стало понятно: это программа. До сих пор ведь общались мы только наедине, без посторонних. Ты первый. Вот блин и вышел комом.
– Постой, постой, – перебил Егор. – Я как-то не догоняю, твои папа с мамой здесь были или их не было?
– Самих, конечно, не было, – развела руками девочка. – Я же тебе рассказывала, что они умерли. На память о них мне осталась лишь эта иллюзия, которую создал папа. Там есть и всамделишные события, как, например, тот бал, где мы с тобой только что присутствовали. А можно еще просто с ними отдельно общаться. Но, к сожалению, папа как раз эту часть программы не успел доработать. Понимаешь, она самообучающаяся. Со мной родители уже разговаривают, как настоящие. Не только улыбаются и спрашивают о здоровье, а сердятся, волнуются, дают дельные советы. А на тебе, видно, логику переклинило. Подозреваю, программе недостает нужной информации, вот она и тормозит. Ситуация нестандартная.
– Значит, все-таки неживые, – сделал вывод Егор. – Но хоть потрогать их, например, можно?
– Нет, – мотнула головой Зоя. – Даже близко подходить нельзя. А мне так хотелось бы их обнять! – добавила она с горечью.
– Так, может, программа потом обучится, и сможешь, – нашел для нее утешение он.
– Никогда не смогу! – с отчаянием возразила она. – Это ведь оптический обман. Голография. Из воздуха они состоят! Нечего обнимать!
И она закрыла лицо ладонями. «Опять плачет!» Егор снова не знал, что с ней делать.
Раздался громкий стук в дверь. Ручка несколько раз дернулась. Зоя, отняв ладони от заплаканного лица, приложила палец к губам. Егор теперь даже боялся дышать. Белка, прихватив недоеденный орех, скрылась в своем домике и затихла.
– Зоя! – послышался за дверью металлический голос Василисы Власьевны. – Что у тебя случилось? Почему ты там плачешь? Немедленно отопри мне дверь!
Зоя вытерла лицо рукавом кофточки и, схватив со стола маленькую плоскую пудреницу, покрытую зеленой эмалью, подбежала к зеркалу. Несколько взмахов пуховкой, и красных пятен вокруг глаз и на щеках как не бывало.
«Явно волшебное средство, – отметил про себя Егор. – С нашей косметикой не сравнишь. Когда мама плачет, никакая пудра потом не помогает».
– А-а? Что-о? – нарочито сонным голосом протянула Зоя. – Это вы, Василиса Власьевна? Как вы меня напугали. Я так сладко спала. Зачем вы меня будите? Что-то случилось?
– Нет, я решила, что у тебя случилось. Ты так громко плакала.
«Вот врет, – про себя возмутился Егор. – И совсем не громко. Просто она, значит, под дверью стояла и подслушивала, но недолго. Иначе бы про родителей Зои наверняка просекла и давно бы уже в дверь ломилась».
– Плакала? – прикинулась полностью изумленной Зоя. – Нет, Василиса Власьевна, вам показалось.
– Все равно открой-ка дверь, – потребовала настырная гувернантка.
– Откроешь такой, а потом орехов не досчитаешься, – громко проговорили из домика в клетке.
– Видите, Василиса Власьевна, вы и Белку уже разбудили, – с упреком проговорила Зоя. – Если я сейчас вылезу из кровати и стану вам открывать, то после наверняка уже не засну, а у нас с вами завтра контрольная.
«Молодчина девчонка, грамотно шантажирует», – одобрил Егор.
– Ладно уж, спи, – неохотно согласились за дверью.
– Спокойной ночи, Василиса Власьевна, приятных вам снов, – елейным голосом пожелала воспитанница.
– Чтоб ей во сне крокодил приснился. А еще лучше, чтоб не только приснился, а слопал, причем наяву, – пожелали из клетки. На сей раз слова Белки звучали не очень громко. Ровно с таким расчетом, чтобы услышали лишь Егор и Зоя.
Мальчик, не удержавшись, хихикнул. Шаги за дверью удалились и смолкли. Белка высунулась из клетки, держа в лапах орех из запасов Орловых.
– И бывают же на свете такие пренеприятные личности, – с ненавистью посмотрела она на дверь.
– Не только пренеприятные, а еще и очень опасные, – уточнила Зоя.
– Меня лично можешь в этом не убеждать, – сказала Белка. – А вам, друзья, советую поскорее ложиться. Не надейтесь, что Василиса навсегда удалилась. Как пить дать через десять минут снова явится и проверит.
– Вот в этом ты совершенно права, – согласилась девочка. – Так, Егор, устроишься на диванчике. Подушками с тобой поделюсь, а пледик сейчас достану.
Она отворила дверь, ведущую в ванную комнату, за которой оказался шкафчик, где и лежал на одной из полок теплый клетчатый плед.
– Под ним уж точно не замерзнешь…
– Зоя, но ты мне так ничего еще про родителей толком не рассказала, – расстилая плед на диванчике, напомнил Егор.
– Погоди. Давай сперва полежим тихонечко и дождемся, пока Василиса придет с проверкой и снова уйдет.
– А как ты узнаешь, что она придет и уйдет? – полюбопытствовал Егор.
– Включу секретный коврик в коридоре. Он реагирует на любое чужое присутствие. Как только на него кто-нибудь ступит, на компьютере зажигается красная лампочка. А когда с него сходят, красный сменяется зеленым.
Она пробежалась пальцами по клавиатуре. На экране возник зеленый глаз.
– Вот видишь, я могу быть уверена, что за моей дверью сейчас никого нет, – сказала Зоя.
– А твоя Власьевна разве не догадывается о коврике?
– О нем никто не знает, кроме меня, Белки и няни. Ну, теперь еще и тебя, – добавила девочка.
Белка презрительно ухмыльнулась краешком рта:
– Святая наивность! Если секрет знает больше одного человека, это уже никакой не секрет, а можно считать, общеизвестный факт.
Зоя побледнела:
– Ты думаешь, что Власьевна уже в курсе про коврик?
– Пока нет, – успокоила ее Белка. – Но будешь дальше трепаться, кто-нибудь обязательно ей доложит.
– Во всяком случае, это буду точно не я, – обиженно произнес Егор.
– Хотелось бы верить, – не торопился с выводами зверек. – Ситуации-то бывают разные.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился мальчик.
– Да порой и не хочешь, а скажешь. Люди Ореста большие мастера развязывать языки.
Белка произнесла это столь зловеще, что Егор невольно представил свое истерзанное тело на средневековой дыбе. Над ним навис ухмыляющийся Орест. Картина была отчетливой и пугающей. Мальчика передернуло. А ведь в Средневековье существовали не только дыба, но и «испанский сапог», и «нюрнбергская дева» – кошмарное сооружение, внутри которого несчастные жертвы корчились, пронзенные сотнями острых шипов!
– Белка! – вмешалась Зоя. – Перестань нагнетать свои ужасы! Орест ничего ему не сделает. Мы обязательно вернем Егора домой, прежде чем дядя о нем узнает. Найдем способ. Иначе ведь нам с тобой тоже…
– О том именно и толкую, – не дала ей договорить Белка. – Сперва его, потом меня. А тебе, Зоя, без моей помощи тем более ох как несладко придется.
– Тихо, – оборвала девочка. – На коврик ступили. Марш по кроватям.
Они, стараясь не подымать шума, легли. Глаз на экране стал огненно-красным, как у взбесившегося слона, но из коридора не доносилось ни звука. «Может, коврик ошибся? – подумал Егор. – Или мышка, к примеру, на него забежала, он и отреагировал. Вот и сигналит».
Тишину по-прежнему ничто не нарушало. Глаз тем не менее упорно продолжать гореть красным. Мальчик осторожно завернулся в плед и поудобнее устроил голову на подушке. Ни Власьевна, ни тем более мышка всю ночь там не проторчат, а он пока полежит с закрытыми глазами. После откроет – и на мониторе будет уже зеленый свет.
Под пледом было тепло, уютно…
– Егорушка, Егорушка, вставай.
Кто-то упорно тряс его за плечо. Веки были тяжелые. Открывать глаза совсем не хотелось.
– Вставай, вставай.
«Зоя, – медленно приходил в себя он. – Наверное, зеленый свет уже зажегся». Глаза разлепились с трудом. Над ним склонилась никакая не Зоя, а его собственная мама.
- Предыдущая
- 15/49
- Следующая
