Грань риска - Кук Робин - Страница 17

• Предыдущая
• 17/102
• Следующая

— Когда умер ваш дед? — спросил Эдвард. — Вся обстановка выглядит так, словно хозяева уехали отсюда в двадцатые годы нашего века и до сих пор не вернулись.

— Мой дед умер прошлой весной, — ответила Ким, — но он был очень эксцентричным человеком, особенно же его чудачества усилились после смерти сорок лет назад его жены. Я сомневаюсь, что он менял что-нибудь в этом доме. Здесь все осталось так, как было при его родителях. Этот дом строил его отец, мой прадед.

Эдвард возбужденно расхаживал по залу, не в силах оторвать взгляд от роскошной мебели, картин в позолоченных рамах и красивых безделушек. В одном углу стояли даже доспехи средневекового рыцаря. Указывая на них, он спросил, подлинные ли они.

Ким пожала плечами:

— Не имею ни малейшего представления. Эдвард подошел к окну и пощупал ткань занавеси.

— Никогда в жизни не видел такой богатой драпировки. Здесь же, наверное, целая миля ткани.

— Это очень старинные занавеси. Дамасский шелк.

— Могу я осмотреть весь дом? — спросил Эдвард.

— Вы мой гость, — ответила Ким, сделав церемонный жест. Из большого зала Эдвард прошел в обитую темным деревом библиотеку. У этого помещения имелся мезонин, куда можно было попасть по окованной железом винтовой лестнице. У высоких полок стояла стремянка, которая перемещалась вдоль стеллажей на миниатюрных рельсах. Все книги были в кожаных переплетах.

— Именно такой, по моим представлениям, и должна быть библиотека, — заметил Эдвард. — Здесь можно серьезно заниматься.

Из библиотеки Эдвард перешел в официальную столовую. Как и главный зал, это было вытянутое в длину помещение. У каждой продольной стены находилось по камину. В отличие от главного зала из стен столовой во множестве торчали флагштоки с геральдическими полотнищами.

— Этот дом имеет почти такую же историческую ценность, как старый замок, — проговорил Эдвард. — Здесь же настоящий музей.

— Исторические ценности собраны в винном погребе и на чердаке, — возразила Ким. — И там и там полно старых бумаг.

— Газет? — уточнил Эдвард.

— Там есть и газеты, но в основном это переписка и документы.

— Давайте взглянем, — предложил Эдвард.

По главной лестнице они взошли на третий этаж, так как почти все помещения внизу имели двухэтажную высоту. Оттуда они поднялись наверх еще на два этажа, прежде чем попасть на чердак. Ким с трудом отперла замок. Нога человека не ступала сюда уже много лет.

Чердачное помещение было просто громадным, так как в плане оно занимало всю U-образную проекцию здания. Потолок чердака походил на своды храма, так как повторял своими очертаниями крышу. Из площади чердака следовало вычесть площадь башен. Каждая из них была на этаж выше основного здания, и в каждой из них имелся свой чердак с конической формы потолком. На чердаке было светло. Солнце светило в многочисленные слуховые окна.

Ким и Эдвард вошли в центральную часть помещения. По обе стороны его громоздились шкафы с папками, старинные бюро, сундуки и ящики. Ким остановилась посередине и показала Эдварду, что все это было заполнено бухгалтерскими гроссбухами, альбомами, папками, документами, письмами, фотографиями, книгами, газетами и старыми журналами. Настоящая находка для любителя сокровищ, таящихся в старых памятных документах.

— Тем, что здесь лежит, можно загрузить несколько железнодорожных вагонов, — заметил Эдвард. — И к каким временам восходят все эти документы?

— К временам Рональда Стюарта, — ответила Ким. — Он является основателем компании. Здесь находится большинство материалов, касающихся ее деятельности, но не все. Здесь также есть личная переписка. Мы с братом часто лазали сюда, когда были детьми. Мы играли в игру: кто разыщет самую старую дату на письме или на документе. Но дело в том, что нам запрещали появляться здесь, и дедушка приходил в ярость, если заставал нас на чердаке.

— В винном погребе столько же бумаг? — спросил Эдвард.

— Столько же, если не больше, — ответила Ким. — Пойдемте, покажу. На винный погреб вообще стоит взглянуть. Он очень колоритен, как и весь дом.

Прежним путем они вернулись в столовую. Открыв тяжелую дубовую дверь, подвешенную на кованых железных петлях, они по гранитной лестнице спустились в винный погреб. Эдвард сразу понял, что хотела сказать Ким, назвав погреб колоритным. Подвал напоминал средневековый донжон. Каменные стены, на которых крепились светильники, напоминавшие по форме факелы. В стенах выемки для бочек, похожие на камеры для заключенных. Каждая такая камера отделялась от центрального помещения кованой решеткой, запиравшейся тяжелым железным брусом.

— У того, кто это строил, было своеобразное чувство юмора, — сказал Эдвард, когда они прошлись по погребу. — Единственное, чего здесь не хватает, — это орудий пыток.

— Нам с братом это место тоже не очень нравилось, — согласилась с ним Ким. — Дедушке не приходилось запрещать нам бывать здесь. Мы и сами боялись сюда спускаться.

— И все эти сундуки, ящики и прочие емкости заполнены бумагами? — спросил Эдвард. — Так же, как на чердаке?

— Все до последней коробки, — ответила Ким. Эдвард остановился и, потянув на себя решетчатую дверь, открыл одну из камер. Бутылочные полки были в большинстве своем пусты. Вместо них можно было видеть бюро, шкафчики и сундуки. Эдвард разыскал на полке бутылку.

— Боже милостивый, — сказал он. — Разлито в 1896 году! Это же очень ценное вино.

Ким с сомнением фыркнула.

— Вот уж вряд ли, — возразила она. — Пробка, наверное, давно сгнила. За этим погребом никто не следит уже лет пятьдесят.

Эдвард положил на место запыленную бутылку и выдвинул ящик бюро. Наугад он вытащил оттуда листок бумаги. Это оказалась таможенная декларация девятнадцатого века. Вытащил другую — счет за погрузочно-разгрузочные работы, произведенные в восемнадцатом веке.

— Такое впечатление, что здесь все свалено в полном беспорядке, — сказал он.

— К сожалению, так и есть, — согласилась Ким. — Каждый раз, когда в имении строили новый дом, а это происходило довольно часто, пока не создали этот архитектурный монстр, все бумаги перетаскивали на новое место. За несколько столетий все, естественно, пришло в полнейший беспорядок.

В подтверждение своих слов Ким открыла шкафчик и достала оттуда еще один документ. Это оказался счет за погрузочно-разгрузочные работы. Она передала бумагу Эдварду и посоветовала взглянуть на дату.

— Будь я проклят! — воскликнул он. — Тысяча шестьсот восемьдесят девятый год, за три года до этого безумия с ведьмами.

— Вот и доказательство моей правоты, — заметила Ким. — Мы просмотрели три документа и побывали в трех столетиях.

— Мне кажется, это подпись Рональда, — произнес Эдвард. Он показал документ Ким, и она согласилась.

— Мне сейчас пришла в голову одна мысль, — проговорила Ким. — Вам удалось заинтересовать меня делом о ведьмах и особенно моей прапрабабушкой Элизабет. Может, с помощью этих документов мне удастся что-нибудь узнать о ней.

— Вы хотите выяснить, почему она не похоронена на семейном кладбище? — спросил Эдвард.

— Да, конечно, но не только, — ответила Ким. — Меня все больше и больше охватывает любопытство: почему имя и личность Элизабет на протяжении стольких лет окутаны непроницаемой тайной. Неизвестно даже, была ли она действительно казнена. Как вы уже говорили, ее имени нет в списках осужденных, она не упоминается в тех книгах, которые вы мне дали. Все это очень таинственно.

Эдвард оглядел погреб, в котором они находились.

— Учитывая количество материала, это будет не слишком легко, — предположил он. — Кроме того, поиски могут обернуться бесполезной тратой времени, потому что в большинстве своем здесь свалены деловые бумаги.

— Но зато, какой будет вызов, — возразила она. Ким уже загорелась новой идеей. Она вновь начала рыться на полке шкафа, откуда ей удалось достать счет семнадцатого века, в надежде, что сейчас она найдет еще какое-нибудь письменное свидетельство из тех времен. — Думаю, эти поиски даже доставят мне удовольствие. Это будет открытием себя и своих корней. Как вы выразились — воссоединением со своим наследством?

• Предыдущая
• 17/102
• Следующая