Незабываемые ночи - Эшли Дженнифер - Страница 7
- Предыдущая
- 7/64
- Следующая
— Ты хочешь сказать, что мужчине нужно время, чтобы доказать свою преданность? — Мак не смог сдержать нетерпеливые нотки в своем голосе. — Или время нужно леди, чтобы окончательно свести его с ума?
— Время нужно леди, чтобы решить, по-настоящему ли мужчина предан ей или все это — только лишь его фантазии.
— Это решает леди, да?
— Конечно. Всегда.
— Как же не везет джентльмену, когда женщине известно направление его мыслей лучше, чем ему самому, правда? — простонал Мак.
— Но в процессе ухаживания все происходит именно так, — невозмутимо ответила Изабелла. — Ты ведь сам просил совета.
— Ну а если этот малый влюбился и знает это?
— В таком случае он никогда бы не обидел эту леди в прошлом.
Внезапно промелькнувшая в глазах Изабеллы боль ранила Мака, и ему пришлось отвести взгляд. Да, он обидел ее. И продолжал обижать. А она в ответ тоже обидела его. Они оба делали друг другу больно, отбивались и отчаянно старались устоять на ногах. Какой-то совершенно дурацкий способ существования в браке.
— Предлагаю тебе научить меня тому, что должен делать мой друг, — вздохнул Мак. — Преподай мне уроки ухаживания. А потом всему, чему научусь сам, я научу и своего друга.
Изабелла поджала губы, а Мак ждал. Она всегда поджимала губы, пока думала, а Мак обожал в этот момент наклоняться все ближе и ближе, пока не касался губами ее мягких губ. Изабелла тогда смеялась и говорила что-нибудь вроде: «Мак, дорогой, ты такой дурачок».
— Думаю, я могла бы согласиться, — тихо произнесла Изабелла. — Хотя, знаешь, все это — совсем не то, что подразумевает под собой ухаживание.
— Что не то? — немного отпрянул Мак.
— Боюсь, ты неправильно начал. — Изабелла облизнула губы, и Мак ощутил новый прилив желания. — Не стоит звать леди танцевать, отрывая ее от партнера, приглашение которого она только что приняла, и когда ей жарко, надо подвести ее к стулу и принести выпить что-нибудь прохладное, а не увлекать вместо этого на темную террасу.
— Почему?
— Это — обольщение, а не ухаживание. Ты мог погубить леди.
— Понятно. — Мак снова уперся рукой в стену, отметив, что рука дрожит. — Тогда считай, что этот урок я провалил.
— Почти, — улыбнулась Изабелла, и у Мака заколотилось сердце. — Если джентльмен умеет льстить, это всегда добавляет очки в его пользу.
— Я умею льстить еще лучше. Могу сказать, что твои волосы как огненный след, что твои губы слаще самого прекрасного вина, что твой голос проникает в мою душу и пробуждает все мои желания.
— Порядочная леди может растеряться, услышав такие сравнения, — ответила Изабелла и с трудом сглотнула.
— Я помню одну настоящую леди, которая не возражала, когда я говорил о пышности ее груди и о блаженном местечке у нее между ног.
— В таком случае она вела себя не как настоящая леди, — тихо заметила Изабелла.
— А будет ли шокирована настоящая леди, — Мак склонил голову к Изабелле, — когда узнает, что я едва сдерживаю себя, чтобы не овладеть ею прямо здесь, не волнуясь о том, кто может забрести в эту сторону террасы?
— Мне кажется, что в этом платье это было бы неудобно, — опустила ресницы Изабелла.
— Не дразни, Изабелла. Я говорю совершенно серьезно.
— Я никогда не могла удержаться, чтобы не поддразнить тебя, — застенчиво улыбнулась в ответ Изабелла, и Мак почувствовал, как напряглось его тело. — Но я довольно много думала об этом, Мак. Мы оба замкнулись в себе, почти не разговаривали, и появилась напряженность в наших отношениях. Возможно, если мы привыкнем чаще видеться, перестанем избегать вечеров и приемов, на которые приглашены, как сегодня, то станем спокойнее относиться друг к другу.
— Спокойнее? — Призрачная надежда Мака исчезла. — Что, черт возьми, это значит? Как будто мы впали в старческое слабоумие и киваем друг другу из кресел-каталок?
— Да нет же, нет. Я хотела сказать, что если мы привыкнем к обществу друг друга, то твое желание, возможно, уменьшится. Общаясь, мы станем более уравновешенными. Сейчас мы нервничаем по любому поводу.
— Черт побери, Изабелла, — Мак не знал, смеяться ему или злиться, — неужели ты думаешь, что напряжение, возникшее между нами, объясняется исключительно моим желанием обладать тобой? О, моя милая девочка!..
— Конечно, я понимаю, что все не так просто. Но возможно, если мы станем спокойнее, сможем встречаться, не думая о страсти.
— Очень сомневаюсь, — коварно улыбнулся Мак. — Страсть к тебе кипит во мне с того самого вечера, как мы встретились. Она никогда не утихала и не утихнет, независимо от того, сколько раз мне выпадет удовольствие затащить тебя в постель.
Неужели она думает, что их проблему так легко решить? Неужели надеется, что, если они наскучат друг другу, Мак перестанет хотеть ее и оставит в покое? Некоторые мужчины — надо же быть такими идиотами! — теряют интерес к женщине, как только она оказалась у них в постели, но он никогда, никогда даже представить себе не мог, что потеряет интерес к Изабелле.
— Моя дорогая Изабелла, — улыбка Мака превратилась в хищную, — я приму твое предложение и покажу тебе, что бывает, когда играешь с огнем. Я сделаю так, чтобы мы часто, очень часто, виделись. И усталости друг от друга не будет. Потому что, видишь ли, моя дорогая, когда я наконец опять приведу тебя домой, это будет уже навсегда. Никаких сожалений, никаких игр, никаких «спокойных» взаимоотношений. Мы будем мужем и женой во всех смыслах, и точка.
— Понятно. — Изабелла с высокомерным видом посмотрела на Мака. Теперь это была его Изабелла. Веселая и неунывающая. — Значит, мы будем играть в игры по твоему выбору.
— Ты все правильно понимаешь. — Мак провел пальцем по ее губам. — И когда я выиграю, Изабелла, все наладится. Обещаю тебе.
Изабелла пыталась возразить, но Мак не дал ей вымолвить ни слова, прильнув к ее губам в горячем поцелуе. Этого было достаточно, чтобы потерять голову, но Мак заставил себя быстро отпустить ее.
— Спокойной ночи, дорогая. — Он коснулся пальцем ложбинки у нее на шее, провел дорожку до низкого декольте. — Не снимай мою куртку.
Уйти от нее, такой восхитительной в этом чудесном платье с низким вырезом и в куртке, укрывавшей ее плечи, стало самой трудной задачей для Мака. Делая очередной шаг, он все ждал, что она окликнет его, станет умолять вернуться, даже будет ругаться на него.
Но Изабелла не сказала ни слова. Мак прошел по террасе и зашел в душный, переполненный гостями дом. Желание обладать ею сводило его с ума.
К тому времени, когда Мак вернулся домой и вошел в свою студию, его плоть все еще пылала желанием. Он остановился в центре комнаты, окинув взглядом испорченную картину, которая еще стояла на мольберте, стол, заваленный баночками и палитрами, кисти, которые были тщательно вымыты и рассортированы. Даже когда Мак выходил из себя и разбрасывал все вокруг, он всегда очень заботливо относился к своим кистям. Они были продолжением пальцев художника, как некогда говорил старый художник, который учил Мака. К ним нужно относиться с особой заботой.
За спиной его послышалось тяжелое дыхание Беллами, который взбирался по ступенькам в мансарду. Мак рассеянно снял шейный платок и жилет и передал все это Беллами, появившемуся наконец в студии. Прежде Мак позволял себе писать картины в вечернем туалете, но Беллами решительным тоном на лондонском просторечии заявлял, что не станет нести ответственность за одежду его светлости, если он намерен запачкать ее масляными красками.
Мака это совершенно не волновало, но Беллами относился к этому очень ревностно, поэтому Мак сгрузил одежду на руки слуги и велел ему уходить. Как только за Беллами закрылась дверь, Мак надел старый килт, который был его рабочей одеждой, и переобулся в перепачканные краской башмаки.
Он отбросил в сторону испорченный холст, закрепил новый и с легкостью, обретенной в процессе длительной практики, карандашом стал быстро делать наброски.
Ему потребовалось провести всего несколько линий, чтобы обозначить то, что он хотел, — глаза женщины, еще несколько штрихов, чтобы очертить овал лица и рассыпавшиеся по плечам блестящие волосы. Когда он закончил свой набросок, красота и простота рисунка поразили его в самое сердце.
- Предыдущая
- 7/64
- Следующая
