Все в его поцелуе - Куин Джулия - Страница 27

• Предыдущая
• 27/52
• Следующая

– Нас было двое – я да мой брат. Он умер в прошлом году.

– О! Мне так жаль. Я совершенно забыла. Простите меня и примите мое глубочайшее сочувствие, – защебетала Вайолет Бриджертон.

Ее извинения были так безыскусны, а соболезнования – настолько искренни, что у Гарета появилось желание успокоить ее. Он посмотрел ей в глаза и понял, что она действительно ему сочувствует.

Про большинство людей он сказать такого не мог. Его друзья похлопывали его по спине и говорили, что им жаль, но никто из них его не понимал. Бабушка Данбери – понимала. Возможно, она тоже горевала по Джорджу, но это было нечто другое. Может, потому, что они с бабушкой были так близки. Леди Бриджертон его совсем не знала, и все же она его понимала. Гарет не мог припомнить, чтобы кто-то сказал ему что-то и действительно был искренним. За исключением Гиацинты, разумеется. Она всегда говорила то, что думает. Но никогда не открывалась полностью, никогда не подставлялась.

Она сидела прямо, сложив руки на коленях, и наблюдала за ним со странным выражением.

– Спасибо. – Он снова обернулся к леди Бриджертон. – Джордж был исключительным братом, и с его уходом мир обеднел.

Леди Бриджертон помолчала, а потом, будто читая его мысли, сказала:

– Но вы не хотите сейчас об этом говорить. Поговорим о чем-нибудь другом. Леди Данбери очень высокого о вас мнения.

– Мне повезло быть ее внуком.

– Мне всегда нравилась ваша бабушка, – леди Бриджертон, попивая чай. – Я знаю, половина Лондона ее боится...

– А может, и больше.

Леди Бриджертон хихикнула:

– Она, наверное, на это надеется.

– Точно.

– Я, напротив, всегда находила ее обаятельной. Она как глоток свежего воздуха и весьма трезво оценивает характеры людей.

– Я передам ей ваш поклон.

– Она всегда была о вас высокого мнения. Вайолет повторилась. Гарет не знал, сделала ли она это нарочно или случайно, но в любом случае она не могла бы выразиться точнее, если бы отвела его в сторону и предложила денег, чтобы он сделал предложение ее дочери.

Она, конечно, не знала, что лорд Сент-Клер не был на самом деле его отцом, ни то, что он и сам не знал, кто был его отец. Прелестная и великодушная мать Гиацинты вряд ли бы так старалась заполучить его в зятья, если бы знала, что в нем, возможно, течет кровь обыкновенного дворецкого.

– Моя бабушка и о вас тоже высокого мнения. И если учесть, что она редко о ком-либо лестно отзывается...

– За исключением Гиацинты, – вставил Грегори Бриджертон.

Гарет почти забыл о присутствии Грегори.

– Да, моя бабушка обожает вашу сестру.

– Ты все еще продолжаешь читать ей вслух по средам? – Грегори обернулся к Гиацинте.

– По вторникам, – поправила его сестра.

– О! Прошти.

Гарет удивленно поднял брови. Что-то он не замечал прежде, чтобы брат Гиацинты шепелявил.

– Мистер Сент-Клер, – сказала Гиацинта, незаметно ткнув брата локтем в бок, – говорят, вы отличный фехтовальщик?

К чему это она, удивился Гарет.

– Да, я люблю фехтовать.

– Я всегда хотела тоже научиться.

– О Господи, – простонал Грегори.

– Я бы быстро научилась.

– Не сомневаюсь. Именно поэтому тебя нельзя подпускать к шпаге меньше чем на тридцать футов. Она ведь сумасшедшая.

– Да, я это заметил, – пробормотал Гарет и решил, что брат Гиацинты не так уж плох, как ему показалось на первый взгляд.

– Возможно, именно поэтому нам никак не удается выдать ее замуж, – сказал Грегори и потянулся еще за одним куском песочного торта.

– Грегори! – возмутилась Гиацинта. Леди Бриджертон в этот момент извинилась и вышла из комнаты.

– Это же комплимент. Разве ты не ждала всю свою жизнь, чтобы я согласился с тобой, что ты умнее любого бедняги, который пытался за тобой ухаживать?

– Ты, наверное, мне не поверишь, – парировала Гиацинта, – но я не ложилась каждый вечер спать, думая:

«О Боже, как мне хочется, чтобы мой брат сказал бы мне хоть что-нибудь, что смогло бы сойти за комплимент». Гарет поперхнулся чаем.

– Теперь вы видите, почему я называю ее сумасшедшей? – обратился Грегори к Гарету.

– Я отказываюсь от комментариев.

– Посмотрите, кто пришел! – услышали они голос леди Бриджертон. Как раз вовремя, подумал Гарет. Еще десять секунд, и Гиацинта не задумываясь убила бы брата.

Гарет повернулся к двери и встал. Позади леди Бриджертон стояла старшая сестра Гиацинты, которая была замужем за герцогом. Во всяком случае, он так думал, но они все были так похожи, что он мог что-то и перепутать.

– Дафна! Иди сюда. Садись рядом со мной! – сказала Гиацинта.

– Рядом с тобой нет места.

– Сейчас будет, – ядовито заметила Гиацинта. – Как только Грегори встанет.

Грегори с преувеличенной вежливостью предложил старшей сестре свое место.

– Дети, – вздохнула леди Бриджертон, садясь на свое место. – Я не всегда уверена, что рада, что они у меня есть.

Но в ее голосе было столько любви, что никто не воспринял всерьез ее замечание. Брат Гиацинты превращался в чуму в ее присутствии, несколько раз, когда Гарету доводилось слышать, как разговаривают больше двух Бриджертонов, они все время перебивали собеседников и никогда не упускали случая подколоть друг друга.

– Приятно видеть вас, ваша светлость, – сказал Гарет молодой герцогине, когда она села рядом с Гиацинтой.

– Называйте меня просто Дафна, пожалуйста. Вы же друг Гиацинты, так что незачем соблюдать формальности. Кроме того, – добавила она, принимая из рук матери чашку чая, – в гостиной мамы я не чувствую себя герцогиней.

– А как же?

– Хм... Просто Дафной Бриджертон. В этой семье трудно отбросить свою фамилию.

– Надеюсь, это комплимент, – заметила леди Бриджертон.

Дафна улыбнулась и повернулась к Гарету.

– В своей семье всегда чувствуешь, что ты все еще ребенок.

Гарет вспомнил свое недавнее общение с бароном.

– Я понимаю, что вы имеете в виду.

– Думаю, что понимаете, – сказала герцогиня. Гарет промолчал. Хотя большинство в свете не знало причины, но всем были известны более чем холодные отношения между бароном и его сыном.

– Как дети, Дафна? – поинтересовалась леди Бриджертон.

– Шалят, как обычно. Дэвид хочет щенка, лучше такого, который вырастет в большого пса размером с пони, а Каролина желает только одного – вернуться к Бенедикту. – Она сделала глоток чаю и пояснила: – Моя дочь провела три недели с моим братом и его семьей в прошлом месяце. Он учит ее рисовать.

– Так он художник?

– Две его картины висят в Национальной галерее, – с гордостью сказала леди Бриджертон, сияя.

– Он редко приезжает в город, – сказала Гиацинта.

– Они с женой предпочитают тихую сельскую жизнь. – По ее тону Гарет понял, что леди Бриджертон не желает обсуждать эту тему дальше. Во всяком случае, в присутствии Гарета.

Гарет попытался вспомнить, не слышал ли он о каком-либо скандале, связанном с Бенедиктом Бриджертоном. Но Гарет был по крайней мере на десять лет моложе, так что если что-то и было у Бенедикта в прошлом, это случилось до того, как Гарет приехал в Лондон.

– А как погода? – спросила Гиацинта. – Похоже, что довольно тепло.

– Да, тепло. Я прошла два квартала пешком.

– Я бы с удовольствием прогулялась, – сказала Гиацинта.

Гарет сразу же понял намек.

– А я с удовольствием сопроводил бы вас, мисс Бриджертон.

– Правда?

– Я выходила сегодня утром, – сказала леди Бриджертон. – В парке распустились крокусы, недалеко от Гард-Хауса.

Гарет еле удержался от улыбки. Гард-Хаус находился в самом дальнем конце Гайд-парка. Прогулка туда и обратно займет не менее половины дня.

Он встал и предложил Гиацинте руку.

– Пойдем смотреть на крокусы?

– Это было бы замечательно. Я только позову горничную, чтобы она сопровождала нас.

Грегори, стоявший возле окна, пожелал присоединиться, но Гиацинта бросила на него такой взгляд, что он тут же передумал.

– Тем более, – заявила леди Бриджертон, – что ты нужен мне здесь.

• Предыдущая
• 27/52
• Следующая