Рейтар - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 36

• Предыдущая
• 36/100
• Следующая

Меня подсадили, помогли встать на доску, спиной в стенку упереться. Затем в руку веревку подали, Бролт сказал:

– Не стесняйся, взводный, дергай сильнее.

Я лишь кивнул, перекинул веревку в левую руку, а в правую взял револьвер, тот, что с Вилана Дятла взял.

– Вы, как они появятся, пострелять не забудьте, позлите их, – сказал я Бролту. – И уже потом бегом назад, бомба так даст, что без всяких контузий дерьмо в штаны вывалится. Не ждите ничего.

– Вот, держите!

Бролт со своими убежал, в потерне стало тихо. Я глянул в руку и увидел, что он сунул мне большой ком пакли. Ну да, спасибо, сам ведь не догадался.

Но рано паклей уши забивать, мне еще слух нужен. Внизу тихо, да не совсем, от противника возня все же слышалась. Ждать пришлось долго, не торопились валашцы, наверняка действовали. Затем звук стал громче, явно приближаясь. А затем часто захлопали выстрелы из карабинов, послышались крики, чья-то брань, ответная пальба. Раза три с треском разорвались винтовочные гранаты. Кто-то свистнул, явно из вольных, затем стрельба стихла.

Я продолжал прислушиваться к доносящимся снизу звукам – что-то тяжелое и железное. Ну да, с колесами бомбомет затащить не смогли, большие они, вот и тянут волоком на станке по камням, шумно получается.

Кто-то крикнул команду, раздался выстрел, гулкий и глухой удар, так что успел даже рот открыть и уши заткнуть. Мне даже показалось, что я разглядел мелькнувшую под ногами бомбу. Грохнуло, ударило жаром и пылью, завибрировали каменные стены колодца, задрожала доска под ногами. Потянуло дымом, вонью заряда.

– Вторую давайте, вторую, – шептал я, успевая попутно еще и Брату с Сестрой молиться. – Вторую – и сами вперед, бегом, вверх смотреть не надо…

Пауза затягивалась, заставляя нервничать все больше и больше, но затем донесся тихий звук насаживаемой на трубу бомбы, маслянистый лязг затвора. Снова глухой, железно-утробный звук выстрела, а затем, сквозь ладони уже, новый удар по ушам, жар в лицо, дрожь стен, треск доски под подошвами.

Ну!

Негромкий набегающий топот, несколько серых спин в перекрестье ремней мелькнули под ногами, даже не успел посчитать, сколько их было. Трое или четверо. Затем крик: «Чисто! Давайте!»

Суета, лязг железа, чей-то смешок, ругань, снова тяжелое и железное поволоклось по каменному полу. Рывками, все ближе и ближе. Рука вспотела, даже забеспокоился, что револьвер скользить начнет. Дышать тоже страшно стало, а вдруг услышат? Почему-то сразу кашлять захотелось, вспомнилась та вонь, которой нас выкурили из подвала казармы.

Ближе возня, ближе. Торопятся, стараются. Вот уже… сейчас увижу… ага! Сначала чей-то локоть в рваном мундире показался, затем ноги, согнутая спина, через которую перехлестом широкая шлея, явно от конной упряжи. Рядом еще один, тоже тянет. Станок появился, они его на какие-то салазки поставили. Двое с боков за оси толкать пытаются, сзади еще двое. И вплотную еще люди, несут по две бомбы каждый, один за другим… а хватит на всех-то?

Быстро воткнул в уши по комку пакли, авось спасет мои барабанные, когда рванет. А рванет обязательно, получится замысел или нет, у меня другого выхода все равно нет.

Вверх и вправду никто не глядит, я зажмурился, опасаясь, что кто-то взгляд почует. Считаю… за сколько сюда дошли, а теперь мне половину от этого отсчитать надо, тогда точно тот колодец пройдут. А за пушкарями прямо еще и пехота. Опять я дурак, не понял, сколько их может тут быть. Бомбомет дорогу пробивает, а для кого дорога-то?

А может, и ничего, а? Осколкам деваться из коридора некуда, а снарядов там десяток, не меньше, и у меня на подвесной еще три гранаты чугунные. Ладно, где наша не пропадала, если и не повезет, счет за себя я хороший возьму, мало здесь никому не покажется.

Вот, вот, уже. Солдат под колодцем словно почуял что-то, остановился и вдруг голову поднял, встретившись со мной глазами. Я ему улыбнулся по-доброму, а потом взял да и стрельнул его между глаз. А заодно веревку рванул из всех сил.

Тело убитого еще не успело упасть на грязный каменный пол, как раздался звон, словно несколько наковален разом столкнулись, откуда-то сброшенные. Затем крик многоголосый, который я услышал даже сквозь паклю и плотно прижатые к ушам ладони, а затем…

Я ничего не видел, закрыл глаза что было сил, а затем почувствовал под ногами пустоту. Меня словно на наковальню положили и молотом сверху ударили, причем сразу по всему телу. Болело все, в закрытых глазах метались ослепительно-яркие искры. Я даже не понимал, стою я или лежу, настолько не ощущал сам себя. Оказалось, что все же сижу, в дыму и пыльном тумане, вдыхая жар, грязь, копоть, вонь, ощущая кровь во рту и так и продолжая зажимать уши руками. Сижу на каком-то странно изломанном трупе, и трупы вокруг, и кто-то пытается шевелиться, и стон, и кто-то вдалеке кричит так, словно его пополам быками рвут.

Ну да… десять бомб. Огонь с вихрем осколков тут как божий гнев пронеслись, всех покосив и раздавив. Мне в моем отнорке от этого тысячная досталась, наверное, или того меньше. Черный порох, каким снаряды набиты, газов мало дает, больше мусор от него, а вот разрывает снаряды он куда сильнее бездымного и осколки быстрее летят.

Попытался встать, упал, снова попытался, опираясь рукой на стену и с удивлением обнаружив, что револьвер из руки никуда не делся, и я продолжаю его сжимать окровавленной ладонью. Попытался сделать шаг – получилось. А куда мне?

Испугался на момент, когда понял, что потерял направление, но увидел изломанную груду железа неподалеку – разнесенный взрывом бомбомет. И побрел в ту сторону, все быстрее и быстрее, прямо по трупам, хватаясь за стенку. Крики за спиной усилились, но в меня не стреляли, и никто не гнался, наверное, просто не видели за дымом и пылью.

Бомбомет… ага, они его пушечным щитом прикрывали, только он аж вон где… где головной их дозор сидел, кого-то пополам разрубил. Там тоже все готовы, наповал, похоже. Или нет, вон еще шевелится один… и второй. Всадил каждому в голову по пуле и нырнул за поворот, в безопасность, где почти сразу с Бролтом столкнулся, бегущим мне навстречу. Тот подхватить меня попытался, испугавшись кровавого вида, я и сам чувствую, что на вурдалака похож, да только не моя это кровь в основном.

– Нормально я, нормально! – сказал я, отталкивая руки.

Бролт что-то кричал, и я не сразу понял, что он повторяет одну фразу: «Ополчение подошло! Ополчение!»

Хорошо. Теперь продержимся, наверное. Еще увидел, как из темноты тоннеля появился, как всегда, злобно и радостно улыбающийся Злой.

Ополченцы прибыли вовремя, почти две сотни человек, опытных и вооруженных, лучших из тех, кого смог собрать Серг Резаный в Свирре. Они укрепили воротный бастион, прошли по отбитой потерне к нам на батарею. Дела защитников сразу пошли хуже, силы хоть и не сравнялись, но разрыв в численности уже не был столь значимым, а потеря артиллерии вынудила валашцев вести почти бесполезную ружейную перестрелку. Батарея бомбометов производила много шума, и даже успела нанести некоторые потери колонне ополченцев, когда та приближалась к форту, но навредить укрывшемуся противнику не могла.

Шаткое равновесие установилось больше чем на сутки. Валашцы надеялись на подход подкреплений, мы – тоже. Когда к форту прибыл пехотный батальон армии Дикого Барона и отряд кавалерии, да еще при батарее бомбометов, а на реке показался пароход, тащивший баржу с тремя осадными гаубицами, которые начали выгружать на противоположный берег, прямо в виду уничтоженных батарей, гарнизон форта предпочел сдаться. Только в этот момент до них дошло окончательно, что это не восстание местных жителей, а настоящая война, которая началась для них плохо.

Сдачу гарнизона принимали уже люди барона, а Хорг собрал отряд перед воротным бастионом. Валашскую форму сняли, переоделись в свое, из-за чего отряд выглядел так, словно не в бою участвовал, а пришел со строевого смотра. И повязки видны, и царапины, и ссадины, и перевязанные раны, а форма как с иголочки, чистая и справная. Если не вспоминать те лохмотья, в которые обратились мундиры валашских драгун.

• Предыдущая
• 36/100
• Следующая