Ночь дракона - Крускоп Сергей - Страница 16
- Предыдущая
- 16/62
- Следующая
Диванчик был удобный – я чувствовал, как моя спина, утомленная бесконечными странствиями в седле (за что она вовсе не была мне благодарна), блаженно расслабляется. В одной руке я держал «правильный» бутерброд (с сыром, солидным куском колбасы и еще полудюжиной ингредиентов), в другой – оскаленный череп из коллекции Лиссы. Я редко смотрюсь в зеркало, когда пребываю в звериной ипостаси (и потому твердо знаю только одно: с волком у меня сходство в высшей степени отдаленное), но, по моим представлениям, эти окаменелые останки крайне напоминали волкодлака. Правда, объем мозга, помещавшегося в сей черепной коробке, был весьма незавидным (во всяком случае, о себе я гораздо лучшего мнения). Может быть, размышлял я, когда-то по земле ходили племена диких волкодлаков, чью вторую ипостась можно было лишь с большой натяжкой назвать «человеческой». И в окружении тех тварей, чьи кости сейчас пылятся в принцессином шкафу, эти мрачные сгорбленные субъекты – волосатые, с низкими лбами и глубоко посаженными глазками – бродили по бескрайним первобытным равнинам, оборачиваясь в минуту опасности или для охоты быстроногими и зубастыми, но – увы! – слабыми на голову хищниками. Лисса в это время нервно расхаживала по комнате, на ходу листая какой-то гримуар. Пролистав его до конца, она захлопнула книгу, бросила ее на пол (я уловил отчетливый запах библиотечной пыли) и достала с полки следующую.
– Значит, говоришь, в Оренополе продавали коня Дидомена?
Мне с большим сожалением пришлось выпустить изо рта бутерброд, дабы ответить на этот вопрос:
– Я говорю, что знакомый барышник на Оренопольской конской ярмарке видел коня, как он выразился, «невиданной красоты», то есть весьма странного и необычного на вид. И конь этот трескал мясо.
– Откуда он взялся на ярмарке, ты не спросил?
– Барышник?
– Да нет же, Сивер! Разумеется, конь.
– Спросил, а как же. Он сказал, что интересовался у продавца, но тот ушел от ответа: нахваливал коня как объезженного, а заодно и натасканного в качестве сторожа. Но самому барышнику конь показался диким, недавно пойманным или пригнанным из вольного табуна.
Лисса некоторое время сосредоточенно листала книгу, не глядя на меня. Я же спокойно доедал бутерброд. Отличную колбасу делает здешний мясник: нежную, безо всяких жилочек, лишнего жира и, не дай боги, костей, но зато с перчиком, оливками и… леший знает еще с какими приправами! Я с умилением посмотрел в зеленый глазок оливки, ответно взиравший на меня из уцелевшего куска колбасы, а затем с оттенком грусти отправил остатки бутерброда в рот.
– Сивер! – Лисса опустила гримуар и бесцеремонно оторвала меня от поэтических размышлений о кулинарии. – Мне надо поехать в Оренополь и попробовать разыскать этого коня.
– Поезжай! – охотно согласился я. Никакой другой реакции я от Лиссы и не ждал. – Премудрая, а тебя твой венценосный родитель отпустит?
– Что значит – поезжай? – возмутилась Лисса и, подумав, почти сразу же смягчилась: – А ты что, компанию мне не составишь? Ну, Сивер, я же без тебя ни коня не найду, ни вообще… Не охрану же мне с собой брать, из этих дворцовых… долболомов?!
– Премудрая, – я устало закрыл глаза, откинувшись на диванный валик, – я тебе все рассказал? Все. Наводку на цель дал? Дал. Но мне ведь тоже кушать что-то надо. Я собирался податься в Эвксинию, а может, и в Кверк. Поискать работы, яблок-персиков пособирать или загрызть кого. Опять же в Эвксинии тепло, там лето еще долго длиться будет…
– Хорошо, – в голосе Лиссы послышалась сталь, она отложила книгу и гордо выпрямилась, в одно мгновение став похожей на истинную особу королевских кровей (взрослеет девочка!). – Я тебя нанимаю!
Я удивленно приподнял бровь.
– Я тебя нанимаю, – повторила Лисса, – назначая оклад в размере двух золотых монет в день, плюс премиальные – двадцать золотых разово, при успешном исходе. Устраивает?
Я расслабленно кивнул, внутренне улыбаясь. В своих испачканных известью кожаных штанах, высоких сапогах и с неизменным «хвостом» волос, Лисса сейчас выглядела величественнее своих разодетых сестер и как две капли воды походила на мать – очаровательную женщину, управлявшую этим маленьким королевством железной рукой.
Сие наваждение длилось еще пару секунд, а потом Лисса все же оттаяла и вернулась в свое обычное состояние духа.
– Сивер, – сказала она почти извиняющимся тоном, – я же знала, что ты согласишься поехать. Но неужели ты мог подумать, что потом я оставлю тебя умирать с голоду?
– Хорошо, уговорились, – такую страшную перспективу я не рассматривал. – Премудрая, мне совершенно незачем выслушивать от твоего отца упреки в моем негативном воздействии на твое воспитание. Поэтому мы с Аконитом будем ждать тебя за карьером завтра утром, на восходе. Так что не опаздывай…
– А теперь, Премудрая, объясни мне, простому серому волкодлаку, что это за кони такие? Подумаешь, мясо жрут! Я вон тоже жру…
Мы с умеренной торопливостью ехали навстречу восходящему солнцу. Дорога, еще влажная от росы, почти не пылила под копытами наших отдохнувших коней. Где-то в промокших насквозь кустах, забывшись, заорал коростель и тут же замолк. Компания трясогузок перепорхнула дорогу перед самым носом Аконита, обозвав нас на своем птичьем языке всеми доступными бранными словами. Листва берез, обычно сероватая в полдень, сейчас играла золотистыми отсветами.
– А я не отказалась бы присоединить к своей коллекции череп твоей звериной ипостаси…
– Не дождешься!..
– …И не называй меня Премудрой, а то буду звать тебя Исчадием Тьмы!
– А я и не возражаю. Зови как хочешь.
– Хорошо, – Лисса фыркнула. – Это наверняка не кони – в обычном смысле слова. Среди давно вымерших тварей были такие – отдаленно похожие на лошадей, – но при этом они, судя по всему, были либо хищниками, либо всеядными. Подобные реликты иногда попадаются и теперь – вспомни вепрелона или виверну! Однако о непосредственно «конях» есть лишь одно упоминание.
Она перевела дух, откинув со лба прядь волов и продолжила:
– Около двух тысяч лет назад…
Я присвистнул; впрочем, такой срок кажется бесконечно долгим, пожалуй, только людям и гномам, с их кратким веком.
– …некий человек по имени Алкид взялся раздобыть для царя, которому служил, несколько коней особой стати. Кони эти имелись в хозяйстве у другого тогдашнего царя – Дидомена, который, согласно легенде, кормил их человеческим мясом. Алкид не стал сильно задумываться над этической стороной вопроса, ведь Дидомен якобы был жутким тираном, да и вообще, победителей не судят. Короче говоря, он разбил войско этого самого Дидомена, дворец его спалил, а коней захватил. Злобные твари, пока их не связали как следует, успели заесть насмерть чуть не полкоманды Алкидовой галеры. Несказанно изумленный таким поведением лошадок, работодатель Алкида не придумал ничего лучше, как приказать выпустить их куда-нибудь в лес. Там их, по преданию, съели дикие звери, хотя я с трудом представляю себе зверей, которые рискнули бы напасть на плотоядную лошадь. Разве что драконы… Вон даже твой Аконит – хотя и кусается, как зараза, и мяса не ест, но, думаю, волки бы с ним справились разве что впятером, и то не без потерь…
Дорогу нам перескочила косуля – крупный рыжий самец с короткими рогами-вилочками, собиравшийся, вероятно, передневать в маленьком колочке возле самого тракта. Отбежав саженей на сто, он остановился и издалека, преисполненный чувства собственной значимости, стал нас по-своему облаивать. Мы равнодушно проскакали мимо. Лисса машинально оглянулась на него и продолжила:
– Откуда кони взялись у Дидомена, история умалчивает (точнее, утверждает, что это подарок богов). И до последнего времени их считали легендой. Однако я уже трижды слышала, что на конских ярмарках нет-нет да и появлялся плотоядный жеребчик. Вероятно, выпущенные Алкидом кони выжили и где-то продолжали существовать, – может быть, в горах той же Эвксинии…
- Предыдущая
- 16/62
- Следующая
