Фантазм (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна - Страница 32
- Предыдущая
- 32/74
- Следующая
Фей давным давно почувствовала свою безнаказанность, в том числе в некоторых щепетильных вопросах. Можно сказать, что ей не хватало именно того, что у Алана наличествовало в избытке - ответственности. Характер у нее безусловно был, как впрочем и у каждого представителя этой семьи, но к сожалению пока не находил себе применения, выражаясь временами где не надо и не к месту.
От известия, что она вдруг, ни с того ни с сего, должна взвалить на себя роль няньки-наседки, девушка скривилась так, как будто ее заставили натощак проглотить сырое яйцо, да к тому же несвежее.
Нет, было бы к кому! А то - тоже, велика персона… Нет, ну было бы в этом Айсене хоть что-то интересное, кроме его хорошенькой морденции! Двух слов связать не может, жмется хуже монашки в солдатском обозе!
Последнее замечание может и было верной по смыслу метафорой, зато абсолютно не соответствовало обстановке и тону разговора. Не говоря уж о том, что совершенно не подходило приличной девице, о чем тяжело сообщила Мадлена, смерив провинившуюся многозначительным взглядом из самого своего усиленного арсенала. Филипп, так же неприятно впечатленный несдержанностью и лексиконом дочери, кратко заметил:
- Я вижу, что твоя мать была права, и мне следует быть гораздо строже! А так же вплотную заняться поисками мужа для тебя. И раз уж ты так широко осведомлена, я надеюсь, что ты сможешь, - последнее слово прозвучало с особенным ударением, - пересилить себя и проявить участие к тому, кто в жизни не был столь щедро одарен божьими милостями!
Фей прекрасно понимала, что ляпнула лишнее, но в ответ молча скривила очаровательные губки.
К этому времени весна уже давно перешла в лето, а к осени Фей в корне изменила свое мнение, хотя не спешила в этом признаваться даже себе. На подколки и придирки Айсен реагировал с воистину безграничным терпением, хотя с таким-то прошлым в этом не было ничего удивительного - у него было даже более чем достаточно возможностей потренироваться в данной похвальной добродетели. Девушка не могла не понимать, что порой переходит границы дозволенного и элементарной вежливости, но в конце концов - парень сам напрашивался на подобное, безропотно снося ее выходки. Да и необходимость таскать за собой еще и братца, когда привыкла к полной свободе, не добавляла благодушия. Хотя опять-таки, Фей знала, что и без Айсена родительский контроль за ее поведением непременно ужесточился бы: одно дело ребенок, другое девица на выданье.
В целом, дело обстояло не так уж плохо: Алан все больше времени проводил с отцом, начиная вникать в дела, Айсен тоже частенько просиживал за гроссбухами с другом на пару, сообща продираясь сквозь хитросплетение цифр. И Фей определила, что потерпеть немного, разбирая с ним несколько страниц из книги не так уж сложно. Зато Айсена можно было без проблем брать с собой в качестве положенного сопровождающего, который тем не менее ни в чем не возражает. К тому же, она получила практически личного музыканта, чем никто из ее друзей похвастаться не мог, да еще такого, что обзавидуешься!
С рабами не ведут изысканных разговоров и уж конечно их мнения никто не спрашивает. Вполне понятно, что Айсен не блистал в непринужденных беседах, но не имея склонности к словесным играм, юноша с лихвой компенсировал ее иным, еще более редким дарованием, вкладывая, как и прежде, все свои мысли и чувства в музыку.
Гитара не стала полноценной заменой верному сазу, но и в ней было свое очарование, открытое ему Луи. Тот был истым сыном страны трубадуров, и мог изобразить не только скабрезные песенки.
- Не тоскуй, - смеялся собираясь в очередную деловую поездку Клеман делавшему успехи в игре юноше. - Привезу тебе саз! Самый лучший! Сколько струн?
- Десять, - выбрал Айсен, вспомнив свой старенький инструмент, оставшийся в доме Фейрана.
- Хоть двадцать! - подмигивал Клеман.
- Двадцать - не бывает, - рассмеялся юноша.
- Я - найду! Хоть тридцать! Не веришь?
- Верю! - отмахнулся Айсен с улыбкой, - Только у меня пальцев не хватит!
Фей ревниво наблюдала за этой сценой, скривив губки в своей особой гримаске. Луи ей не нравился, но девушка знала, что Мадлена на полном серьезе рассматривает его в качестве будущего зятя (Клеман был сиротой, сыном одного из разорившихся компаньонов Филиппа, заработав свое место правой руки торговца потом, а то и кровью. Он стал бы и Алану неплохим подспорьем, а не возможным соперником, так что при таком раскладе и овцы оказывались целы и волки, точнее волчата - сыты).
У возможной невесты все эти соображения, как и всякое ограничение, вызывали бурю протеста, мешая даже мельком разглядеть за какими-либо условиями самого человека. Что однако не помешало чувствовать себя оскорбленной и обойденной: и с чего это претендент на ее женихи обещает подарки не ей, а какому-то мальчишке?! Вот пусть и не надеется на ее приданое!
Что с того, что парень хорошо играет? Подумаешь, вон на площади дрессированная обезьянка фокусы показывает - тоже не каждый повторит! Решительно ничего выдающегося!
Получается, что не «подумаешь», и получается, что нечто особенное все же было. Фей еще не успела отойти от праведного негодования в компании своих друзей-приятелей: неразлучной парочки Мари и Антуана, ее брата Анри, двоих закадычных врагов Илье и Дамиана (один другого хлеще), - как новое происшествие окончательно выбило почву из-под ног самоуверенной особы.
Пока девушки возмущались по поводу полного отсутствия куртуазности, Илье и Дамиан устроили очередное состязание в остроумии, изредка отвлекаясь на «умудренные» комментарии по поводу женщин. Естественно никто из этих блестящих отпрысков благополучных и уважаемых семейств не обращал особого внимания на «довесок», негромкий голос струн звучал приятным сопровождением.
Айсен опустил гитару на колени, задумавшись о чем-то своем и явно не очень веселом, когда раздался неожиданный оклик:
- Эй, парень, подойди-ка на минутку!
Тут уж замолкли и обернулись все: на стоявшего у входа в кабачок мужчину, небрежно привалившегося плечом к косяку. У незнакомца были яркие живые серые глаза и длинные русые кудри до плеч, в которых уже местами проглядывала седина. Из-за плеча виднелся гриф инструмента в потертом чехле.
- Вы меня? - удивленно переспросил Айсен.
- Тебя-тебя!
Юноша поднялся, отложив гитару, и приблизился. За его спиной кто-то сдавленно ахнул:
- Кантор! Сам Ле Флев!
- Золотая струна…
Ставший уже легендарным трубадур, не обращая больше ни на кого внимания, запросто взял парня за руки и развернул их ладонями вверх.
- Такие руки сделают честь любому из нашего брата! - вынес он свой вердикт после паузы, цепко осматривая юношу перед ним, - На чем еще играешь?
- На сазе, и таре немного… - Айсен не мог знать, кто перед ним, но потому как все вокруг затаили дыхание, понял, что происходит нечто необыкновенное.
- Тогда понятно, откуда такая манера, - хмыкнул мужчина, продолжая исследовать тонкие руки. - Пальцы ломал?
- Да.
- Поэтому перебор у тебя идет неровный, резкий, - заметил Кантор ле Флев.
Сильные и чуткие пальцы поднялись чуть выше и остановились на запястьях. Когда паренек поспешно опустил ресницы и дернулся, взгляд мужчины уже без всякого сомнения уперся в ворот.
- Она твоя хозяйка? - совсем тихо спросил он, кивая в сторону Фей, взиравшей на них как и вся компания выпученными от изумления глазами.
Айсен покачал головой.
- Эх, парень, жаль, что я сейчас не при деньгах совсем! - искреннее бросил Кантор, - Взял бы тебя с собой! Ничего, даст Бог, еще свидимся, я тебя не забуду…
Часть четвертая
***
- Неужели не хочется?… - поинтересовался Филипп, наблюдая, как юноша неторопливо собирает расписки, которые они с Аланом должны будут просмотреть и проверить.
Разумеется, Фей уже успела поведать всем и вся об ошеломительной встрече с легендой, так что все разговоры уже не один день так или иначе касались мнения самого Кантора о способностях Айсена, и лишний раз пояснять вопрос не требовалось.
- Предыдущая
- 32/74
- Следующая
