Нелимитированная орбита - Андерсон Пол Уильям - Страница 7
- Предыдущая
- 7/47
- Следующая
Эти идиоты сегодня в министерстве, неужели они не понимают, что используемая сейчас система ионного обмена совершенно неэффективна при горячем обогащении и что даже небольшое базовое исследование могло бы привести к решению, которое…
Свобода стукнул узловатым кулаком по машине. Бесполезно. Он не знал, с кем именно надо бороться. С таким же успехом можно было ловить воду решетом.
Ян вздохнул и пошел на кухню.
Он был среднего роста, довольно стройный, темноволосый, с высокими скулами, крючковатым носом и глубокой, преждевременной морщинкой между бровей.
— Здравствуй, дорогой, — жена поцеловала его. Затем добавила:
— Ах, ощущение такое, как будто целуешь каменную стену. Что случилось?
— То же, что и обычно, — пробурчал Свобода.
Он прислушался к поразительной тишине.
— Где дети?
— Джосселина звонила с материка и сказала, что хочет провести этот вечер с какой-то своей подругой. Я ей разрешила.
Свобода остановился и долго смотрел на жену. Джудит сделала шаг назад.
— Да что случилось?
— Что случилось? — Ян заговорил, все повышая и повышая голос. — А ты знаешь, что вчера мы с ней застряли на середине теоремы о согласованном планировании? У меня сложилось такое впечатление, что она совершенно не в состоянии понять, о чем там идет речь. И это неудивительно, если в школе у нее целыми днями одно домоводство или еще какая-нибудь ерунда вроде этого, как будто единственная цель в ее жизни — стать игрушкой богача или женой нищего. И разве можно ожидать, что она когда-нибудь научится правильно мыслить, если она даже не знает, каковы функции языка? Клянусь жабами рогатыми! К завтрашнему вечеру она забудет все, что я вдолбил ей вчера!
Свобода почувствовал, что его голос сорвался на крик. Он замолчал, сглотнул и попытался оценить ситуацию объективно.
— Извини, я не должен был так взрываться. Но ты не знаешь.
— Может, и знаю, — медленно произнесла Джудит.
— Что? — Свобода, собравшийся выйти из кухни, развернулся на каблуках.
Джудит собралась с духом и сказала.
— В жизни существует не только одна дисциплина. Подумай сам: здоровые юнцы проводят в школе на математике четыре дня в неделю по шесть часов каждый день. Там они встречаются с местными детьми, которые планируют различные игры, экскурсии и вечера во внеурочное время. Так разве можно ожидать, что после этого наши дети вернутся сюда, где нет ни одного их сверстника, ничего, кроме твоих лекций и книг?
— Но мы же катаемся на лодке, — возразил ошеломленный Ян. — Мы ныряем, ловим рыбу… ездим в гости. У Локейберов мальчишка — ровесник Дэвида, а у Де Сметов…
— Мы встречаемся с этими людьми от силы раз в месяц, — перебила Джудит. — Все друзья Джози и Дэви живут на материке.
— Целая куча друзей, — огрызнулся Свобода. — У кого осталась Джози?
Джудит заколебалась.
— Так у кого же?
— Она не сказала.
Ян кивнул, почувствовав, как шея вдруг стала негнущейся.
— Я так и думал. Конечно, мы ведь старомодные чудаки. Мы не одобрили бы того, что четырнадцатилетняя девочка ходит на невинные маленькие вечера, где курят марихуану. Если они еще запланировали только это.
Он вновь перешел на крик.
— Ну, это в последний раз! На подобные просьбы впредь будет следовать категорический отказ, и пусть их драгоценная общественная жизнь катится к дьяволу!
Джудит закусила дрожащую нижнюю губу. Она отвела взгляд и тихо сказала:
— Прошлый год все было несколько иначе…
— Разумеется. Тогда у нас была своя школа. Не было никакой необходимости в дополнительных домашних занятиях, потому что во время уроков дети занимались чем положено. С одноклассниками тоже все было в порядке: это были дети нашего круга, с нормальным поведением и разумными символами престижа. Но что же мы теперь можем сделать?
Свобода провел рукой по глазам. Голова трещала. Джудит подошла к нему и потерлась щекой о его грудь.
— Не принимай это так близко к сердцу, дорогой, — прошептала она. Вспомни, о чем всегда говорил Лэад: «Добивайтесь взаимодействия с неизбежным».
— Ты опускаешь то, что он подразумевал под словом «взаимодействие», мрачно отозвался Свобода. — Он имел в виду, что неизбежное надо использовать наподобие того, как дзюдоист использует атаку своего противника. Мы забываем его совет, все из нас забывают, а его уже нет с нами.
Некоторое время они молчали, и Джудит прижималась к груди мужа.
Ян, казалось, вновь увидел ореол былой славы Лэада: он скользнул взглядом куда-то за пределы комнаты и тихо сказал:
— Ты не знаешь, как все это было. Ты была еще слишком мала и присоединилась к движению после смерти Лэада. Я сам был всего лишь ребенком, но помню, как мой отец насмехался над ним. Однако, я видел, как этот человек говорил, и по видео, и в натуре, и уже тогда я знал. Не то, чтобы я действительно понимал. Но я знал, что существует высокий человек с красивым голосом, вселяющий надежду в сердца людей, чьи родные погибли под развалинами разбомбленных домов. Мне кажется, потом, когда я начал изучать теорию конституционализма, я пытался вернуть то прежнее чувство… А мой отец только насмехался над ним, но сделать ничего не мог! — Ян умолк. Извини, дорогая. Я тебе рассказывал об этом сотню раз.
— А Лэад умер, — вздохнула Джудит.
Вновь охваченный внезапным гневом, Свобода выпалил то, что прежде никогда не говорил жене:
— Убит! Я в этом уверен. Но не просто каким-нибудь братом, случайно встреченным на темной улице — нет, я слышал слово там, намек здесь, что мой отец имел с Лэадом конфиденциальную беседу: Лэад к тому времени стал слишком большой величиной. Я бросил отцу обвинение в том, что это он убрал Лэада. Он ухмыльнулся и не стал этого отрицать. Именно тогда я порвал с ним. А теперь он пытается убить и дело Лэада!
Ян высвободился из объятий жены и ринулся вон из кухни, вихрем пролетел через столовую и гостиную к выходу. Он надеялся, что дыхание бури охладит кипевшую в нем кровь.
В гостиной сидел, скрестив ноги, сын Свободы Дэвид. Он слегка покачивался, глаза его были полузакрыты.
Свобода резко остановился. Сын его не замечал.
— Что ты делаешь? — наконец спросил Ян. Личность девяти лет от роду повернулась с внезапным изумлением, словно пробудившись ото сна.
— О, хэлло, сэр…
— Я спрашиваю, что ты делаешь? — взорвался Свобода.
Веки Дэвида снова опустились. Выглядывая из-под них, он казался ужасным хитрецом.
— Домашние задания, — пробормотал он наконец.
— Какое, к черту, домашнее задание? И с каких это пор этот тупоголовый негодяй под названием учитель начал предъявлять требования к твоему интеллекту?
— Мы должны тренироваться, сэр.
— Прекрати морочить мне голову! — Свобода подошел к мальчику, встал над ним, уперев кулаки в бока, и посмотрел на него сверху вниз. — В чем тренироваться?
На лице Дэвида появилось мятежное выражение, но потом он, видимо, решил, что лучше не связываться.
— Эл… эл… элементарная настройка. Сначала надо освоить технику, чтобы добиться фак… фактического навыка, нужны годы.
— Настройка? Навыки? — у Свободы снова появилось чувство, что он ловит воду решетом. — Объясни, как ты это понимаешь. Настройка на что?
Дэвид покраснел:
— На Невыразимое Все.
Это был вызов.
— Но постой, — сказал Свобода, с трудом пытаясь сохранять спокойствие. — Ты ходишь в светскую школу — по закону. Там ведь вас не учат религии, не так ли? — он говорил и сам надеялся на это.
Если государство вдруг начало бы покровительствовать какому-то одному из миллиона культов и вероучений в ущерб всем остальным, это было бы гарантией беспорядков — что могло бы превратиться в клин для…
— О, нет, сэр. Это факт. Мистер Це объяснил.
Свобода сел рядом с сыном на пол.
— Что это за факт? Научный?
— Нет. Это не совсем так. Ты сам мне говорил, что наука не может дать на все ответов.
— Не может дать ответ, — механически поправил Свобода. — Согласен.
- Предыдущая
- 7/47
- Следующая
