Испания: поздний обед - Ричардсон Поль - Страница 8
- Предыдущая
- 8/73
- Следующая
А когда речь заходит о Центральном городском рынке («Меркат Сентраль»),который считается крупнейшим в Испании, — с ним соперничает барселонская Бокерия, — то следует признать: тут дело уже не в размерах; здесь чудесным образом сочетаются масштаб и содержание. Центральный рынок похож на собор своим величием и роскошью, под куполами его эхом отдается шум бродящих по залам посетителей.
Больше десяти лет я не был в этом испанском подобии храма хорошей провизии. И с большим удовольствием заметил, что за это время ничего особенно не изменилось, разве что недавно был сделан качественный капитальный ремонт затейливого декоративного литья и витражных панелей. Цены, конечно, взлетели невероятно, хотя трудно определить, насколько высоко, поскольку песеты сменились новой валютой — евро. Во всем западном мире загородный гипермаркет извечно является угрозой для традиционных рынков, таких как этот. Но здесь, на этом Центральном рынке, я не заметил ничего, указывающего на то, что он готов прогнуться под натиском противника. Здесь теперь имеется служба снабжения продуктами от национальных производителей: подробности можно узнать на его сайте.
Но ради модернизации рынку даже не пришлось пожертвовать тем хорошим, что было в нем и прежде (я не говорю о тогдашних низких-низких ценах). В секторе отборных улиток я остановился на одну-две минуты, восхищаясь прилавком с горшками пластиковых цветов и жирными улитками, подвешенными в сетках. Напротив, у зеленщика, в секторе салатов, на кафеле была изображена идиллическая сцена из жизни валенсианской провинции: фермер, вооруженный традиционной испанской мотыгой с плоским лезвием, стоит босиком на фоне уходящих вдаль аккуратных грядок капусты. В секторе трав и специй висели пучки сушеных трав, перевязанные длинными стеблями травы альфа (эспарто).
«Меркат Сентраль»— настоящая энциклопедия местных ингредиентов во всем их разнообразии и великолепии. На одном прилавке предлагали четыре-пять разновидностей апельсинов; на другом — шесть сортов зеленых бобов. Чего здесь только нет: баклажаны, изящно разрисованные фиолетовыми и белыми полосками, сверкающие кожурой, как будто отполированной мебельным воском; артишоки простые и испанские, по евро за килограмм, и редис размером с брюкву. А что это за твердые, морщинистые, коричневые, словно зерна кофе, гранулы в деревянном ящике из-под фруктов рядом с миндалем, фундуком и грецкими орехами? Оказалось, что это земляные орехи, арахис из деревни Альборайи, его в основном применяют для получения оршада. Ясхрумкал один орешек: он был горьковатым и терпким, с тонким привкусом миндаля. В магазине Висента Периса, основанном в 1870 году, предлагались разнообразные вяленые и засоленные рыбопродукты — специализация Валенсии, от соленой трески и тунца в масле и классического копченого тунца до редких и изысканных деликатесов: высушенного на солнце осьминога и бифштекса из тонины— засоленного желудка тунца, похожего на мощи какого-то средневекового святого.
— Вы вот эти попробуйте, они замечательно сладкие, — произнес голос у меня над ухом, когда я проходил мимо оживленного прилавка с фруктами.
Полногрудая торговка протягивала апельсин размером с добрый грейпфрут. Я отколупнул кусочек цедры ногтем большого пальца и потер блестящей кожицей кисть руки, вдохнул похожий на одеколон аромат лимонного масла. По испанскому обычаю я отгрыз кожуру и содрал белую мезгу и кожицу, чтобы добраться до прохладной плоти фрукта. И жадно проглотил дольки: они были насыщены соком, их свежесть была ощутима и на ощупь, и на вкус. Это был идеальный валенсианский апельсин, живое напоминание о том, что мы недооцениваем этот великолепный фрукт, принимая его как должное.
Наскоро глотнув пива в рыночном баре, я поехал по новой трамвайной линии из центра города к морю, вышел на остановке «Доктор Льюк» и быстро прошел пешком по нескольким самым убогим улочкам Валенсии. Когда прежнюю гавань передвинули на одну-две мили дальше по берегу, основав там большой грузовой порт, район Грао пришел в запустение. Индийцы, марокканцы, южноамериканцы освоили это место и поселились тут, на безликом фоне круглосуточных магазинчиков, пунктов видеопроката и дешевых баров с выцветшими, обтрепанными маркизами. Дети играли прямо в канавах.
По соседству с районами Кабаньял, Грао и Мальва-Роса находились старомодные приморские кварталы, протянувшиеся от гавани до городского пляжа. Если Кабаньял и Грао были припортовыми рабочими районами, временным обиталищем докеров, матросов и рыбаков, то Мальва-Роса была потрепанным Брайтоном Юга, этаким прибрежным кварталом развлечений, где более бедные жители Валенсии когда-то предпочитали проводить выходные.
Но и тут, в прибрежном районе, в воздухе веяло переменами, словно живительным ароматом соли и озона. Новые здания возводились так же быстро, как рушились старые. С верхнего этажа свежеотстроенного дома, в котором как раз вставляли окна, до меня донеслась русская речь: собеседники рявкали друг на друга, требуя подавать цемент. В воздухе носилась пыль, запах распада и обновления.
Приближалось время ланча, и я направил свои стопы к ресторану, который традиционно считается лучшим в Валенсии и входит в первую десятку или двадцатку лучших в стране. «Ка Сенто» всегда интриговал меня как своей историей, так и той просто невероятной одержимостью качеством продуктов, какую испытывают его повара.
Владельцы ресторана — семья Александер, родом из Грао, района трудолюбивых рыбаков, он находится тут же, сразу за набережной порта. В начале 60-х годов Висент Александер и его жена, Мария Муриа, эмигрировали в Швейцарию, проработали там четырнадцать лет, а в 1977 году вернулись и открыли бар на скромной улочке Мендес-Нуньес.
Это был матросский бар с орущим в углу телевизором и пивом в розлив, тут подавали кока-колу и простые столовые вина, да и бутылка неочищенного бренди всегда была под рукой на случай, если местный цыганский барон зайдет с визитом к этой паре. Бизнес держался на плаву благодаря фирменному блюду под названием «Сенто» (сокращенно от Висент) и Марии, стоявшей за стойкой бара.
— Что у вас есть? — кричали посетители еще из дверей.
— Креветки, лангустины, кальмары, каракатица, краб, красная кефаль, неплохие мидии… еще есть морской окунь, палтус, морской черт, хек… — звучало из-за барной стойки.
В 1970 году Валенсия была еще крупным рыболовецким портом, так что морепродуктов имелось в избытке и, что гораздо важнее, многим они были по карману. Например, простой рабочий вполне мог позволить себе прийти сюда на обед и выпить несколько порций пива, закусив тарелкой креветок.
— Как вам приготовить? Жареными, на гриле или на решетке, с чесноком и петрушкой?..
Со временем скромный портовый бар превратился в пристойный ресторан. Природный шарм и проницательность Сенто, врожденное умение Марии понимать тонкости искусства кулинарии — как рыбной, так и приготовления риса, и их общая решимость добиться чего-то самим быстро принесли успех заведению. И постепенно их сын Рауль, родившийся в 1971 году, стал незаменимым помощником для родителей. Еще ребенком он работал в баре, когда его сверстники гоняли мяч на улице. Годы, проведенные в кухнях серьезных ресторанов, научили его понимать современные тенденции, бурлящие в мире испанской кулинарии. Но в душе Рауль — типичный испанский шеф-повар, его прочные корни — традиции и семья.
«Ка Сенто» по-прежнему находится все там же, на углу невзрачной улочки Мендес-Нуньес. Заведение не разрослось, не расширилось, оно может обслужить за один раз не более шестнадцати клиентов. Но и в этих скромных условиях обеденный зал теперь сверкает мрамором, а кухня — нержавеющей сталью. Стены украшены произведениями абстрактного искусства; ряды полок предлагают великолепный выбор односолодового виски, выдержанного рома разных марок, текилы, арманьяков и граппы. На ланче в этот будний день присутствовали в основном бизнесмены и политики — цены в «Ка Сенто» по карману далеко не каждому.
- Предыдущая
- 8/73
- Следующая
