Хозяин Амура - Хван Дмитрий Иванович - Страница 32
- Предыдущая
- 32/92
- Следующая
В короткий промежуток времени, не имея средств, чтобы ответить врагу, шведы потеряли почти семь сотен солдат, что было оглушительно много. Центральная баталия была сильно деморализована, а враг продолжал вести огонь.
Леннарт Торстенсон, наблюдая за ходом подготовки к битве, тяжело дышал — его мучила одышка. К тому же резко менялась погода и его организм, не отпускаемый болезнью, слабел с каждым часом. Леннарт с трудом держался на ногах, поддерживаемый с боков офицерами свиты. Взяв у подполковника бинокуляр, услужливо им поданный, Торстенсон с горечью увидел бедственное положение передней баталии мушкетеров. А ведь там были лучшие его солдаты, опытные ветераны, храбрые воины, которые не побегут прочь, словно паршивые наемники, спасающие свою шкуру. И сейчас их стало почти наполовину меньше, а датчане продолжали собирать среди них новые жертвы. Переведя взгляд на позиции врага, фельдмаршал увидел, что огонь ведет лишь небольшое подразделение данов, вытянувшееся в цепь, — там, вдалеке, над ним то и дело появлялись облачка порохового дыма, немедленно уносимые ветром.
— Мой фельдмаршал! — раздался вдруг отчаянный вскрик.
Леннарт обернулся. Рядом с его шатром люди из свиты схватили за уздцы коня, на котором молодой офицер прискакал с переднего края. Фельдмаршал молча поманил гонца, в шоке буквально сверзшегося с седла, и толпа расступилась перед офицером.
— Наши солдаты валятся, словно кули с соломой! — сорвал он с головы шляпу, обращаясь к фельдмаршалу. — Мне повезло! — Офицер сунул палец изнутри в дырку на тулье шляпы, показывая Торстенсону грязный ноготь, торчащий из нее.
— Как тебя зовут? Свен Фредриксон? Закрой рот и не ной, или ты торговец, потерявший лавку?! Скоро начнут бить наши двенадцатифунтовые пушки! Видишь? — Леннарт дал ему в руки бинокуляр. — А потом в бой пойдет правое крыло — рейтары генерала Линдта, а в помощь им я брошу резерв — две с половиной тысячи отборных кирасир, которые вытопчут слабый правый фланг датчан.
— Да, мой фельдмаршал! — с озаренным надеждой и радостью лицом воскликнул Фредриксон. — С нами Господь!
— Возвращайся к солдатам и ободри их! Пусть держатся, ради своего доброго отечества!
— Будет исполнено, мой фельдмаршал! — В мгновение ока вскочив на коня, офицер скрылся с глаз.
Торстенсон тем временем уже наблюдал за четкими действиями своих артиллеристов, развертывающих пушки на позициях. По ним немедленно принялись стрелять проклятые мушкетеры датчан. Обслуга орудий падала, умирала, но остальные, стиснув зубы, лихорадочно продолжали свое дело. Датская артиллерия все же начала обстрел первой. Рядом с одной из шведских двенадцатифунтовок упало ядро и спустя мгновение разорвалось, убив нескольких пушкарей. Другое попало между ополовиненной центральной баталией мушкетеров и пикинерскими шеренгами. Разорвавшись, оно унесло жизни еще нескольких воинов. Пора бы уже вступить в бой и шведам!
Наконец одно из орудий гулко и раскатисто ухнуло, за ним второе, третье… Ядра унеслись в сторону датчан, чтобы собрать первые жертвы среди солдат противника. Теперь Торстенсон решил отправить гонца к дороге на Оттербакен, где ожидали своего часа тяжелые кирасиры генерала Иоганна фон Зальцбаха. Снова ответили датчане — еще два ядра подняли столбы мокрой земли у шведских пушек, разметав орудийную прислугу. Одна из пушек завалилась набок — ее окованное железом колесо было попросту вырвано. Леннарт почувствовал, как зашумело в висках — кровь прилила в голову. Фельдмаршал покачнулся, и его тут же уложили на заранее принесенное из шатра кресло, подставив под ноги стульчик и соорудив над ним навес.
— Господин фельдмаршал! — горестно возопил Иоганн, личный лекарь Леннарта. — Вернитесь в шатер! Примите настойки, вы бледны словно смерть!
— Ты в своем уме, болван?! — рыкнул Торстенсон. — На этом проклятом поле решается судьба королевства! Живо неси свою отраву, прохвост!
Внезапно небо расчертили молнии, и вскоре оглушительно ударил гром — при этом стремительно потемнело. День превращался в ночь. Начинался ливень.
Глава 7
Великий Бог! Нет более солнца на небе, все оно напрочь затянуто тучами, и лишь редкие просветы видят солдатские глаза. Руки сжимают древки пик, ноги попирают их концы, воткнутые в предательски мокрую землю. Не слышно среди солдат ни единого слова — только команды офицеров гремят среди посвиста холодного ветра да шелеста сосновых крон. Напряженные осунувшиеся лица, заросшие щетиной, смотрят из-под кабассетов и морионов, с которых вода стекает на плечи и спину. Изо рта вырывается пар, исчезая через мгновение. Хмурые взгляды опытных солдат, стоящих в первых рядах, которые примут на себя первый удар шведской панцирной кавалерии, не выражают ничего, кроме холодной решительности. За ними стоят более молодые бойцы, которых следует поберечь для новых войн, каких будет еще немало. К тому времени они смогут получить дополнительную амуницию — крепкую кирасу, тяжелую шпагу, а то и вовсе мушкет, что добавит в карман жалованья, а главное, избавит их от необходимости таскать с собою неуклюжее вне битвы копье. Ведь король Кристиан, чувствуя новые веяния в военном деле, отменил в своих полках пики, думается, скоро дело дойдет и до остальных, в том числе и наемников. Особенно ясно это стало после того, как рота сибирских наемников отстрелялась по приближающемуся войску шведов. По шеренгам воинов немедленно разлетелись восторженные отклики — у сибирцев имелись не иначе как новейшие османские мушкеты! В Европе гуляла молва о сем оружии турок. Они легки и весьма дальнобойны — в чем убедились и имперцы, и венецианцы, и венгры. А теперь и шведы!
После того как пикинеры датского войска, в основном состоявшие из немецких и французских отрядов, начали выдвигаться вперед, Новиков понял, что его бойцам пора менять позицию. Близкая встреча с кавалеристами Торстенсона не входила в планы Василия. К тому же нужно было пополнить боезапас да выяснить намерения шведов, чтобы действовать по ситуации. Мушкетеры, уже влюбившиеся в оружие сибирцев, с сожалением провожали уходившие к высокой опушке шеренги стрелков.
— Неужто они больше палить не будут? — озадаченно проговорил Петер-горшечник.
— Генерал бережет их! — отвечал старый мушкетер. — Я слыхал от фенрика Соренсона, сибирцы присланы нам в помощь самим королем и…
Не успел он закончить фразу, как выпущенное из внезапно ожившей шведской пушки ядро, гулко ударившись о мокрую землю, с шумом влетело в ряды баталии. С десяток солдат разметало в стороны. Немногие из них снова поднялись на ноги. Чудом не пострадавший горшечник, сидя на земле, с испугом смотрел на тело пожилого усача, еще мгновение назад разговаривавшего с ним. Теперь его было не узнать — голову оторвало напрочь, а вместо груди сочилась кровью бесформенная масса, из которой торчали осколки костей и шел пар. Товарищ Петера, бывший подмастерье, валялся рядом, воя от боли. Неловко упав, он выбил руку из плечевого сустава.
Снова оглушительно прогремел гром, заставив многих на этом поле перекреститься. Резкие, свистящие порывы ветра, наполненные водяным крошевом, вмиг вымачивали одежду и слепили глаза. Сполохи молний расчерчивали небосвод, на мгновение ярко освещая все вокруг. Только немногим мушкетерам крепнущий дождь позволил сохранить огоньки фитилей под широкими полями шляп и уберечь от воды пороховые полочки мушкетов под своими куртками. Из-за набирающего силу неожиданно холодного дождя и артиллерийская дуэль постепенно затухала. Ангарцы тоже внесли в это свою лепту, полностью уничтожив обслугу нескольких орудий, а мортирщики и вовсе свалили одну из пушек набок, удачно попав бомбой под самое ее колесо. Вокруг осиротевших орудий теперь лежали не менее четырех десятков недвижных тел, орошаемых небесной влагой, и никто более не смел к ним приблизиться. Тем временем напрочь растерявшая былую решимость центральная баталия шведских мушкетеров в самой середине своего строя продолжала нести потери, пусть и несколько снизившиеся из-за ухудшившейся видимости на поле боя. Мушкетеры, сломав построение, начинали ужиматься к флангам баталии, ища там спасение от летящего к ним свинца. Воины начинали роптать, требуя от офицеров решительных действий. Те же приказывали слабакам заткнуться, ждать приказа и держать строй, добывая своей стойкостью победу для славы своего Отечества.
- Предыдущая
- 32/92
- Следующая
