Экипаж машины боевой - Кривенко Виталий Яковлевич - Страница 8

• Предыдущая
• 8/78
• Следующая

После этого случая к пулемету подхожу осторожней и когда снимаю крышку с взведенным затвором, упираюсь покрепче, ее можно удержать, если ты готов к этому и знаешь силу пружины. Проезжая КП я посмотрел на бойцов, которые там дежурили, земляка моего не было среди них, и я запрыгнул в люк. Хасан с Уралом добивали «косяк». Туркмен и Качок чарс курили редко, так, от случая к случаю, в этот раз Туркмен не захотел, а Андрей пару раз затянулся и вылез на броню.

– Да вы припухли, дайте я хоть пятку добью, – воскликнул я, увидев выкуренный косяк, и забрав его у них, добил остаток сам.

– А где ты лазил? Я же тебя звал, – ответил Хасан заплетающимся языком.

Рядом с Хасаном сидел Урал, и улыбался как майская роза. Я посмотрел на него и сказал:

– О-о, татарин уже готов.

– М-м-м-да, только я не татарин, я башкир, – прогудел Урал.

– А какая на хрен разница? – спросил Хасан. Урал, немного помолчав, ответил:

– Большая, как между слоном и БТРом.

– Ну ты сравнил жопу с пальцем, – сказал ему Хасан.

– Татарин, ты и есть татарин, – сказал я Уралу.

– Ну пусть будет татарин, мне по фигу, хоть еврей, хоть хохол.

Я, похлопав Урала по плечу, заявил:

– Ну хрен с тобой, будь татарином. Все, отныне ты татарин.

– Туркмен, – крикнул я, – мы Уралу национальность поменяли, отныне он татарин!

– Лучше китаец. Он на китайца больше похож, особенно когда обдолбится, – повернувшись к нам, сказал Туркмен.

Меня тоже зацепило неплохо, я сидел, смотрел на Урала и думал, вот бы одеть этому башкиру тюбетейку и дать в руку пиалу с чаем, классно он бы смотрелся.

Я представил себе Урала, сидящего на ковре в юрте, на голове тюбетейка, а в руке пиала с чаем, меня разобрал дикий смех. Урал, смотря на меня, тоже давай ржать, а я как гляну на него, так закатываюсь, и не могу остановиться. Потом я отвернулся, думаю, не буду смотреть на этого башкира, может, успокоюсь немного, а то живот лопнет. Через время я немного успокоился и, не глядя на Урала, сказал ему:

– Слушай, татарин, залезь-ка ты на броню, лучше с Качком посиди, а то ему там скучно одному.

– Почему одному, там Сапог с ним.

– Все равно иди, запарил ты уже, неужели не понятно, что я не могу смотреть на твою круглую, лопоухую рожу с узкими глазами.

– Ну не можешь, не смотри, – ответил спокойно Урал.

– А как не смотреть, если ты уселся перед моими глазами?

– Ай, ну ладно, пойду на броню, там интересней, да и движки здесь гудят, заколебали уже, – сказал Урал и начал пробираться к люку.

Хасан сидел на командирском сидении и что-то оживленно «втирал» Туркмену, а тот спокойно рулил и, судя по всему, не слушал бред Хасана, а только изредка кивал, и то для того, чтобы Хасан не тряс его за плечо.

Я подсел к ним поближе и тряхнул спинку сиденья, на котором сидел Хасан.

– Хасан, хорош мозги парить Туркмену, он все равно тебя не слушает. Надень лучше шлемофон и послушай, что там «шакалы» трещат, может они в дукан какой-нибудь заскочить надумают, за водкой, например. Не знаю как замполит, а комбат обязательно заскочит.

Хасан надел шлемофон, и стал слушать эфир, откинувшись на спинку и закрыв глаза.

– Да успокойся Юра, до дуканов еще ехать, как до Китая раком, – ответил Туркмен.

– Ни фига себе, успокойся, я жрать, блин, хочу.

– Ну, сожри сухпай, – предложил Хасан.

– Да ну на хрен эти сухари, лучше в дукане лепешек взять и винограду, блин, виноград хочу, не можу.

– Я тоже виноград хочу, был бы виноград, я б с вами чарса курнул, – сказал Туркмен.

– Ну курни без винограда, – сказал я Туркмену.

– Не, без винограда не интересно. Чем сушняк убивать, водой что ли? А с виноградом кайф.

– Да, Туркмен, ты как всегда прав, с виноградом кайф. Черт, еще колона медленно так движется, быстрее бы до города доехать.

– А мы, наверное, в город заезжать не будем, до моста только, а потом свернем налево в старый город.

– Откуда ты знаешь? – спросил я Туркмена.

– Я так думаю.

– Ну, мало чего ты думаешь.

Вдруг Хасан привстал и поднял указательный палец вверх.

– Что такое Хасан? – спросил я его.

– Тихо! Наш полк на связи, слышно плохо.

– Туркмен, дай сюда второй шлемофон.

– Он не пашет.

– Как не пашет?

– Да так не пашет.

– А чего ты не заменил его в полку-то?

– Забыл.

– Да тихо вы, и так плохо слышно, – крикнул Хасан.

Мы притихли и стали ждать, Хасан некоторое время сидел тихо и слушал, потом раздался его голос:

– Да, я слушаю, да 472-й на связи.

Немного подождав, Хасан опять ответил:

– Да… да, все понятно товарищ старший лейтенант.

Хасан повернулся к Туркмену и сказал:

– Сворачивай за БТРом ротного, и езжай за ним, только быстрее давай, вон машина ротного уже съехала с бетонки.

– Что случилось, Хасан? – спросили мы одновременно с Туркменом.

– Духи вырезали дружественный кишлак, который недалеко от нашего полка.

– Это который со стороны свалки, километра три от нас? – спросил я.

– Да, он самый, зенитчики говорят, что им передал бача из этого кишлака, бача этот лазил по нашей свалке, а когда стал подходить к своему кишлаку, то услышал сначала крики, а потом увидел незнакомых людей с оружием, которые резали там всех в подряд. Ну, он бегом в наш полк и сразу заскочил к зенитчикам, они же там с краю стоят. Мы сейчас находимся недалеко от этого кишлака, да и в боеготовности полностью, поэтому они передали сразу нам.

– Ну, ни фига себе, духи обурели, прям под носом и средь белого дня.

– Это ведь с этого кишлака сказали, что два каравана должны прийти из Ирана? – спросил Туркмен.

– Да, с него, – ответил Хасан

– Ну, наверно, из-за этого кишлак и вырезали.

– Да что его там вырезать, он небольшой – дувалов десять, наверно, не больше.

В люк заглянул Качок:

– Куда это мы так полетели?

– Духи кишлак вырезали дружественный, – ответил я ему.

– Какой еще кишлак?

– Ну, тот, что за свалкой, километра три от нас в сторону гор.

– А когда вырезали?

– Да вот только что.

– Слушай Юра, подай мой автомат?

Я передал ему автомат, магазины и спросил:

– Что, очко сработало, бронежилет с каской тоже подать?

– Да нет, нафига, в такую жару да еще это железо.

– Вы там за моими стволами смотрите, может, я палить буду в случае чего. И смотри за этим тормозом Сапогом, а то он или под пулемет залезет или вылетит на хер вообще.

– Ладно, посмотрю.

– Далеко там до кишлака?

Качок исчез, потом опять его голова появилась в люке.

– Вдалеке показался, километра два-три примерно.

– Да чего вы паритесь, там, скорее всего, духов давно уже нет, – вмешался Хасан.

– Ну, хрен его знает, это же духи, они всегда там, где их нет, первый раз что ли такое. Лучше застраховаться лишний раз, ты же не первый день в Афгане, и прекрасно знаешь этих уродов.

Через минут пять Качок, Урал и Сапог залезли в БТР.

– Чего вы запрыгнули, – спросил я их.

– Ротный показал, чтоб мы спрятались, кишлак уже рядом, – ответил Качок, и повернулся к Сапогу, который забился в угол возле движков и притих.

– Сапог, чего ты так напрягся? Война еще не началась.

– Да я ниче, сижу просто, – пробубнил Сапог.

– Пошли к нам, чего ты там забился как не родной, – крикнул ему Урал.

Сапог подвинулся поближе к нам, не выпуская из рук свою винтовку.

– Ну все, готовьтесь, подъезжаем к кишлаку, – сказал Туркмен.

Мы приготовили каждый свое оружие, я снял куртку, напялил лифчик и патронташ с гранатами от подствольника, засунул четыре ручные гранаты в кармашки, взял автомат и запасную связку из двух магазинов.

Хасан повернулся к нам и сказал:

– Ротный передал вот что; мы подъезжаем БТРом вплотную к стене, и прыгаем в кишлак, а машина ротного заедет со стороны входа в кишлак, действовать будем по обстановке. Если духи в кишлаке, то отходим и вызываем подкрепление, бой будем вести за пределами кишлака, а то в кишлаке нас накроют.

• Предыдущая
• 8/78
• Следующая