Как поживаешь, шурави? - Кривенко Виталий Яковлевич - Страница 3
- Предыдущая
- 3/12
- Следующая
Утром нас посадили в БТР, и мы направились в Герат, по пути мы находились на броне и с интересом глазели на горы и сторожевые заставы, или, как их там называли, «точки», располагались они по обеим сторонам бетонки. Слева по ходу проходил керосин-провод, который и охранялся этими точками. На тех точках, что слева, находились насосы для перекачки керосина, их так и называли – перекачки. Керосин этот предназначался для военной авиации, и на керосин-проводе частенько происходили диверсии, это было наше слабое место.
Нас определили в 12 гвардейский полк, командовал полком в то время подполковник Карабанов, начальником штаба был майор Барабанов. И в этом полку я прослужил с октября 1985-го до августа 1987-го, то есть 22 месяца.
По прибытию в полк мы построились возле какой-то палатки, там нас ждали офицеры и прапор, они спрашивали, кому какая должность была присвоена после учебки. Потом двоих забрали в разведку, одного к саперам, а меня и еще двоих в ремроту.
Я заметил, что весь полк состоял из палаток, как на развертке в полевых условиях. Модульными были только санчасть и магазин, все остальное в палатках – столовая, склады, оружейные комнаты и даже штаб, кухни тоже были полевыми, а парк и ремзона были огорожены колючей проволокой.
Наш полк перебросили в Афган в марте 1985 г. из г. Даугавпилса, и предназначался он для поддержки 101-му полку, который там находился с 1979 г. и располагался на другой стороне бетонки, километрах в трех от нас. А я попал в 12 полк в октябре 1985 г., через 4 месяца после ввода, поэтому полк не успел отстроиться, и находился в полевых условиях, и хотя со временем полк потихоньку расстроился, но все равно – два года, которые я там прослужил, мы прожили в палатках.
Палатки были на 60 человек и отапливались двумя буржуйками, но зимой мы не мерзли, в общем, жить можно было. Многие подразделения обивали палатки изнутри щитами от ящиков из-под снарядов, и получались как бы деревянные домики, и смотрелось хорошо, и зимой меньше задувало, и не так колыхалась палатка от ветра, а бывало, что фляжки с брагой прятали между палаткой и деревянной стенкой.
Когда старшина привел меня в роту, ко мне подошел командир 1-го взвода прапорщик Садыков и спросил:
– Ты после учебки, так?
– Да, так – ответил я, и он продолжил:
– Теперь слушай и запоминай, кто ты с этого момента, а ты нештатный мой заместитель, так как по штату нет замкомвзвода в 1-ом взводе, далее ты штатный командир 1-го отделения, потом мастер по ремонту стрелкового вооружения, артвооружения, мастер по ремонту САУ и танковых пушек, а также танковых стабилизаторов, и наконец, пулеметчик на броне-тягаче, пулемет твой ДШК.
Я не только не знал всего этого, но даже не запомнил, что он нагородил, и ответил, что почти ничего не знаю. На что он сказал:
– А я тоже не знаю всего этого, – и спросил – может, командиром взвода хочешь быть?
– Нет, не хочу, – сказал я.
И взводный гаркнул:
– Тогда будешь тем, кем я сказал, и разговор закончен, а сейчас принимай отделение.
Пацаны мне потом сказали, что взводный мужик упрямый, и спорить с ним бесполезно. Тем более, что он только с госпиталя: БТР в котором он ехал, духи прострелили с гранатомета, и под сидением, где сидел Садыков, взорвалась граната. Сам он остался цел, а вот задницу потрепало немного, и теперь он злой ходит, а в общем – мужик нормальный. Я это принял к сведению и больше с ним не спорил, а мужик он и вправду оказался нормальный.
Так началась моя служба в ремроте, в которой я прослужил почти год, а остальное в пехоте, но об этом позже.
Освоился я быстро, потому что некогда было разбираться, и по ходу усваивал все специальности, что нагрузил мне взводный.
В полку в это время был траур, в августе на Кандагарском рынке (район в Герате) духи расстреляли 8-ю роту пехоты. Поначалу, как только полк вошел, командиры рвались в бой, все-таки новая техника и свежие люди. Командование из 101-го полка предупреждали наших, чтоб не совались на Кандагарский рынок, но наши их не послушали, первое боевое крещение как-никак. Результат плачевный: девять человек убиты и море раненых. А вышло по старому сценарию, который практиковали духи.
По рассказам пацанов (за точность пересказа не ручаюсь, потому как не был там), отправились они в обыкновенный полковой рейд в старый Герат, где хозяйничали духи. Комбат решил зайти на знаменитый рынок, а улицы узкие, негде БТРу развернуться. Первым шел танк, за ним БТРы 8-й роты, вроде ничего подозрительного, странным показалось одно, то, что в один момент с улиц исчезли все жители и наступила тишина, вокруг не души. И вдруг взрыв, подорвали первый танк и последний БТР, рота оказались в западне, и началась пальба, наши палили куда попало, а духи из засады вели прицельный огонь. Пока подоспела помощь, уже горели все БТРы, а духи смылись как всегда.
Один солдат, который остался в живых в этом бою, выстрелил себе в сердце, чтоб не сдаться в плен, пуля прошла навылет рядом с сердцем, и духи приняли его за мертвого. Но он чудом остался жив и, находясь в госпитале, описал на бумаге, как все происходило, и отослал письмо в полк.
У него с другом сержантом закончились патроны, и осталось по одному патрону для себя, а духи уже подошли вплотную, и слышно было, как они болтают между собой, и тогда первым застрелился сержант, он выстрелил себе в голову, и ему снесло полчерепа, потом выстрелил себе в сердце этот парень, но очнулся не на том свете, а в госпитале: он, можно сказать, второй раз на свет родился. И после этого случая 12-й полк начал вести себя осмотрительней в рейдах.
А что касается плена, то все были наслышаны о нем, и попадать туда никто не хотел, уж лучше застрелиться. Бывало, что пленных угоняли в Пакистан или Иран и использовали на разных работах, а если повезет, то обменивали на духов, которые были у нас в плену. Но часто бывало, что духи пытали наших пацанов, а пытки на востоке изощренные, об этом многие знают, и уж лучше смерть, чем эти пытки. Одна такая называется «красный тюльпан», это когда человека подвешивают за руки и, накачав предварительно наркотиками, подрезают кожу подмышками вокруг тела, а после, сдирая заворачивают ее до пояса. И пока действует наркотик, человек не чувствует боли, но когда действие наркотика со временем проходит, человек или сходит с ума или умирает от боли.
Мы, бывало, тоже со злости издевались над духами, но эти издевательства заканчивались тем, что мы или пристреливали их или подрывали. Хотя, помню, был один случай, когда я служил в пехоте, мы привязали духа веревкой к БТРу и тягали его за собой целый день как мешок, по дороге стреляли в него из автоматов, а когда от него осталась одна нога и полтуловища, обрезали веревку. Но я не считаю это такой уж жестокой пыткой, если брать то, что они делали с нашими пацанами, хотя, кто знает, ведь недаром говорят «зло порождает зло».
Одного бойца с нашего полка обменяли на пленного духа, этот боец сам ушел к духам и, как рассказывали, он заранее готовился к этому. После обмена его водили перед строем полка, одет он был в духовский халат и чалму. Повоевать против своих он еще не успел, и трибунал дал ему 6 лет усиленного режима.
А про одного такого «рембо» слышали многие, кто служил в это время в Шиндантской дивизии. Сбежал к духам гранатометчик из Шинданта, и сколотил свою банду, кличка его была «Рыжий», про него много разных легенд ходило, и уже не поймешь, где правда, а где вымысел. Много хлопот он доставил нашим ребятам, говорили, был неплохим гранатометчиком и подрывал не раз наши БТРы. Я слышал, будто бы его уговаривали вернуться, и обещали не преследовать, но он не согласился на эту уловку, отвечал, что надо было раньше думать, когда меня в полку чмырили все подряд. Ходили слухи, будто бы его замочили под Кандагаром, не знаю, сам там не был, но разговоры такие слышал.
Дедовщины, такой, как про нее рассказывают те, кто служил в Союзе, у нас не было, хотя деды припахивали чижей (в Афгане так называли молодых) как положено и, бывало, немного прикалывались ради хохмы, но до беспредела не доходило. Частенько чижей, которые только приходят с Союза, обкуривали чарсом, а потом угарали с них, они на изменах все, метаются по палатке и воду хлещут, а сушняк через пять секунд опять такой же, и вот они с перешуганными глазами начинают тормозить и творить разные приколы, хохма такая, что не опишешь словами. Были, конечно, такие, кто уже знал по гражданке, что такое анаша, и многие ее уже курили, это в основном те, кто с Азии, а были такие, кто вообще не знал и не видел, что это такое, вот с них и прикалывались, но это только по началу, а потом они быстро въезжали, что к чему. Чьмыри тормознутые, конечно, тоже были, чего греха таить, не без этого, и гоняли их как сук, но это неотъемлемая часть нашей армии, и в любом подразделении хоть один такой, но найдется. В семье, как говорится, не без уродов, таким оружие в руки не давали и дальше полка не выпускали, а применяли на хозработах, на гражданке такие были маменькиными сыночками, и к суровым условиям и чисто мужскому коллективу они были не приспособлены, а к войне тем более. И в армию таких лучше вообще не призывать, правда, сейчас есть альтернативная служба какая-то, вот пусть там и служат.
- Предыдущая
- 3/12
- Следующая
