Загадка Ситтафорда - Кристи Агата - Страница 7

• Предыдущая
• 7/44
• Следующая

Нарракот кивнул. Больше тут ничего не добиться. Надо как можно скорее побеседовать с миссис Уиллет. Выяснить все о ее неожиданном приезде.

– Ну вот, Поллак, теперь наверх, – сказал он, и, оставив Эванса в столовой, они пошли на второй этаж.

– Думаете, все в порядке? – шепотом спросил сержант и мотнул головой через плечо в сторону закрытой двери в столовую.

– Кажется, так, – сказал инспектор. – Но кто знает? Он не дурак, этот парень, кто угодно, только не дурак.

– Да, видать, смышленый малый.

– То, что он говорит, – продолжал инспектор, – похоже на правду. Все четко, не крутит. И тем не менее кто знает…

С этими словами, столь соответствующими его осторожному и подозрительному складу характера, инспектор приступил к осмотру верхнего этажа.

Три спальни и ванная. Две спальни – явно необитаемые, ими, очевидно, не пользовались несколько недель. Третья – спальня капитана Тревильяна – в полном строгом порядке. Инспектор походил по ней, открывая ящики и шкаф. Все находилось на своих местах. Это была комната аккуратного до фанатизма человека. Закончив осмотр, Нарракот заглянул в примыкавшую ванную комнату. И тут все было на месте. Он бросил последний взгляд на аккуратно разобранную кровать с приготовленной, сложенной пижамой.

– И здесь ничего, – сказал он, покачав головой.

– Да, все как будто в полном порядке.

– В кабинете, в столе, есть бумаги. Лучше займитесь ими, Поллак. А Эванса мы отпустим. Я могу потом зайти к нему домой.

– Хорошо, сэр.

– Тело можно убрать. Между прочим, надо будет повидаться с Уорреном. Он ведь живет тут неподалеку?

– Да, сэр.

– В направлении «Трех корон» или в другую сторону?

– В другую сторону.

– Тогда я сначала зайду в гостиницу. Ну давай, сержант.

Поллак отправился в столовую отпустить Эванса. Инспектор вышел через парадную дверь и быстро зашагал к «Трем коронам».

Инспектору Нарракоту удалось увидеть майора Барнэби не раньше, чем он завершил длительную беседу с миссис Беллинг, полноправной владелицей гостиницы. Миссис Беллинг была толста и впечатлительна, к тому же весьма многословна: не оставалось ничего другого, как терпеливо слушать ее, пока не будет исчерпана тема.

– И в такой-то вечер, – говорила она. – Кто бы мог подумать!.. Бедный, милый джентльмен. И все эти грязные бродяги. Сколько раз я говорила и еще раз повторяю: терпеть не могу этих грязных бродяг. А кто их любит? У капитана даже собаки не было, чтобы защитила его. Не выносил собак, бродяги тоже не выносят. А впрочем, никогда не знаешь, что делается у тебя под носом.

– Да, мистер Нарракот, – продолжала она, отвечая на его вопрос, – майор сейчас завтракает. Вы найдете его в столовой. И что за ночь он провел, без пижамы и прочего… Даже и представить себе не могу. Говорит, все равно, мол, ему… Такой расстроенный, странный… Да и не мудрено, ведь лучшего друга убили, очень уж приятные джентльмены они оба; правда, считают, что капитан денежки сильно любил. Ну и ну, всегда думала, что в Ситтафорде, в глуши, страшновато жить, и вот вам – ухлопали капитана в самом Экземптоне. В жизни случаются такие вещи, каких и не ждешь совсем, правда, мистер Нарракот?

Инспектор сказал, что, несомненно, так оно и есть, потом спросил:

– Кто у вас вчера останавливался, миссис Беллинг? Были приезжие?

– Сейчас, дайте сообразить. Мистер Морсби и мистер Джоунз – это коммерсанты – и еще молодой джентльмен из Лондона. Больше никого. Да в это время года больше и не бывает. Зимой здесь очень спокойно. Да, был еще один молодой джентльмен, приехал последним поездом. Я его назвала «носатый молодой человек». Он еще не поднимался.

– Последним поездом? – переспросил Нарракот. – Тем, что прибывает в десять часов? Не думаю, что нам стоит из-за него волноваться. А вот по поводу другого, что из Лондона? Вам он знаком?

– В жизни не видела. Но уж не коммерсант, нет, пожалуй, благороднее. Не припомню сейчас его имени, но можно посмотреть в книге записей. Сегодня утром уехал первым поездом в Эксетер, и все. В шесть десять. Очень интересно. Хотелось бы знать, что ему здесь понадобилось?

– И он ничего не говорил о своих делах?

– Ни слова.

– А из дому он выходил?

– Приехал в обед, ушел около половины пятого, а вернулся примерно в двадцать минут седьмого.

– И куда же он выходил?

– Ни малейшего представления, сэр. Может быть, просто прогуляться. Это было еще до того, как пошел снег, но день для прогулок все равно был не слишком приятный.

– В четыре тридцать ушел и в шесть двадцать вернулся… – задумчиво произнес инспектор. – Довольно странно. Он не упоминал капитана Тревильяна?

Миссис Беллинг решительно покачала головой.

– Нет, мистер Нарракот, никого он не упоминал. Было ему, видно, только до себя. Ничего молодой человек, приятной наружности, но какой-то, можно сказать, озабоченный.

Инспектор кивнул и отправился познакомиться с книгой записей.

– Джеймс Пирсон, Лондон, – сказал он. – Это нам ничего не говорит. Придется навести справки о мистере Джеймсе Пирсоне.

Инспектор двинулся в столовую в поисках майора Барнэби.

Майор был там один. Он пил смахивающий на бурду кофе, перед ним была развернута «Таймс».

– Майор Барнэби?

– Это я.

– Инспектор Нарракот из Эксетера.

– Доброе утро, инспектор. Что-нибудь новенькое?

– Да, сэр. Полагаю, есть кое-что. Даже могу сказать об этом с уверенностью.

– Рад слышать, – сухо отозвался майор, нисколько ему не веря.

– Так вот, есть тут некоторые обстоятельства, о которых мне нужна информация, – сказал инспектор. – Надеюсь получить ее от вас.

– Чем смогу, помогу, – сказал Барнэби.

– Как по-вашему, были у капитана Тревильяна враги?

– Ни единого в мире, – не задумываясь, ответил Барнэби.

– А этот человек, Эванс, вы считаете, он заслуживает доверия?

– Полагаю, да. Тревильян, я знаю, доверял ему.

– Не возникло ли между ними неприязни из-за его женитьбы?

– Неприязни? Нет. Тревильян был раздосадован: он не любил менять привычки. Старый холостяк, понимаете.

– Кстати, о холостяках. Капитан Тревильян не был женат, вы не знаете, он не оставил завещания? И если нет, как вы думаете, кто унаследует его имущество?

– Тревильян сделал завещание, – не замедлил ответить Барнэби.

– Вот как… вам это известно?

– Да. Он назначил меня душеприказчиком. Так и сказал.

– А как он распорядился деньгами?

– Этого я не знаю.

– По-видимому, он был хорошо обеспечен?

– Тревильян был богатым человеком, – подтвердил Барнэби. – Я бы сказал, он был обеспечен гораздо лучше, чем это можно предположить.

– У него есть родственники?

– Есть сестра, племянники, племянницы. Я никогда не видел никого из них, но, по-моему, в ссоре они не были.

– А его завещание? Вам известно, где он его хранил?

– «Уолтерс и Кирквуд», здешняя адвокатская контора. Там оно и составлено.

– Тогда, может быть, вы, как душеприказчик, сходите со мной сейчас к «Уолтерсу и Кирквуду»? Мне бы хотелось как можно скорее иметь представление об этом завещании.

Барнэби встревоженно взглянул на инспектора.

– Что это значит? – спросил он. – При чем тут завещание?

Но инспектор Нарракот не был расположен раньше времени раскрывать свои карты.

– Случай не так прост, как мы полагали, – сказал он. – Между прочим, у меня к вам есть еще вопрос. Как я понял, майор Барнэби, вы спросили доктора Уоррена, не наступила ли смерть в пять – пять двадцать?

– Ну да, – хрипло произнес майор.

– Почему вы назвали именно это время?

– А что? – спросил Барнэби.

– Наверное, что-то вы при этом имели в виду?

Последовала значительная пауза, прежде чем майор собрался с ответом. Инспектора Нарракота это еще больше насторожило. Значит, Барнэби и в самом деле пытается что-то скрыть. Наблюдать за ним при этом было прямо-таки смешно.

• Предыдущая
• 7/44
• Следующая