Загадка Ситтафорда - Кристи Агата - Страница 28

• Предыдущая
• 28/44
• Следующая

Легкий ветерок донес далекий зов:

– Ронни, Ронни, Ронни!

– Это тетушка, – нервно вздрогнув, произнес Ронни. – Мне лучше пойти.

– Думаю, да, – согласилась Эмили. – У вас левая щека в зеленой краске! – крикнула она вслед.

Ронни исчез за тетушкиной оградой.

– А вот и мой приятель с чемоданом, – сказала Эмили. – Идемте, инспектор, я вам обо всем расскажу в машине.

В половине третьего доктор Уоррен принял Эмили. Ему сразу понравилась эта деловая и привлекательная девушка. Ее вопросы были прямые и по существу.

– Да, мисс Трефусис, я вас отлично понимаю. Видите ли, в противоположность тому, что пишут в романах, точно установить время смерти чрезвычайно трудно. Я освидетельствовал тело в восемь часов. Могу определенно сказать, что два часа после смерти прошло. Насколько больше, это сказать трудно. Если бы меня спросили, могли ли его убить в четыре часа, я бы сказал: возможно, хотя лично я склонен считать, что это произошло в более позднее время. С другой стороны, тело не могло пролежать долго. Четыре с половиной часа – крайний предел для этого случая.

– Спасибо, – сказала Эмили. – Это все, что я хотела узнать.

Она успела на станцию к поезду три десять и отправилась затем прямо в гостиницу, где остановился мистер Дакрс.

Их беседа носила сугубо деловой характер – никаких эмоций. Мистер Дакрс знал Эмили еще маленькой девочкой, а когда она достигла совершеннолетия, стал заниматься ее делами.

– Вы должны быть готовы к неожиданностям, Эмили, – сказал он. – Дела Джима Пирсона гораздо хуже, чем мы предполагали.

– Хуже?

– Да. К чему ходить вокруг да около! Выплыли факты, которые представляют его в очень неблагоприятном свете. Эти факты, по-видимому, и убедили полицию в его вине. Я бы действовал не в ваших интересах, если бы скрывал их от вас.

– Пожалуйста, расскажите мне.

Голос Эмили оставался спокойным. Какой бы удар ни обрушивался на нее, она не желала демонстрировать свои чувства. Совсем не чувствами собиралась она помочь Джиму Пирсону, а делом. И ей надо было сдерживать себя, сохранять присутствие духа.

– Нет никаких сомнений в том, что ему срочно были нужны деньги, – начал мистер Дакрс. – Я не хочу сейчас вдаваться в этическую сторону вопроса. Ясно, что Пирсон и ранее – скажем, используя эвфемизм, – одалживал деньги у своей фирмы без ведома правления. Он пристрастился к биржевой игре, и однажды, зная, что через неделю ему будут начислены дивиденды, он потратил деньги фирмы, чтобы купить акции, которые, по его мнению, должны были идти на повышение. Сделка оказалась удачной, деньги он возместил, и у него, по-видимому, не было никаких сомнений в честности этой операции. Очевидно, то же самое он проделал примерно неделю назад. Отчетность фирмы проверялась в определенные, установленные сроки, но по какой-то причине в этот раз проверка была передвинута на более ранний срок, и Пирсон оказался перед довольно неприятной дилеммой. Он полностью сознавал, как будут истолкованы его действия, и вместе с тем был совершенно не способен вернуть недостающую сумму. Он испробовал все средства и обратился к последнему – примчался в Девоншир к дяде с просьбой помочь ему. Но капитан Тревильян наотрез отказал в помощи.

Мы, дорогая Эмили, не можем воспрепятствовать выявлению этих фактов. Полиция уже добралась до сути. И вы ведь понимаете, мотив преступления весьма убедительный. Даже по смерти капитана Тревильяна Пирсон мог легко получить необходимую сумму от мистера Кирквуда в качестве аванса и тем избежать беды, а возможно, и уголовного преследования.

– О, идиот! – беспомощно произнесла Эмили.

– Согласен с вами, – сухо заверил мистер Дакрс. – И мне кажется, наш единственный шанс – доказать, что Джим Пирсон не знал об условиях завещания дяди.

Эмили задумалась. Наступила пауза. Затем она спокойно сказала:

– Боюсь, это невозможно. Все трое – Сильвия, Джим и Брайан – знали. Они часто говорили о богатом дядюшке из Девоншира, шутили по этому поводу, смеялись.

– Это печально, – сказал мистер Дакрс. – Печально, дорогая моя.

– Вы-то ведь не считаете его виновным, мистер Дакрс?

– Как ни странно, не считаю, – ответил юрист. – В некоторых отношениях для меня Джим Пирсон достаточно ясен. Он, если вы позволите, не может служить эталоном коммерческой честности, но я ни на миг не могу представить себе, чтобы он поднял руку на дядю.

– Это очень приятно, – сказала Эмили. – Хотела бы я, чтобы и полиция была того же о нем мнения.

– Совершенно верно. Но наши личные впечатления, наши мнения не имеют практического значения. Доводы против него, к несчастью, сильны. Не собираюсь скрывать от вас, милое дитя, выглядит он плохо. Я бы предложил в качестве защитника Лоримера, королевского адвоката[23], – живо добавил он.

– Мне хотелось бы знать еще одну вещь, – сказала Эмили. – Вы ведь, конечно, видели Джима?

– Разумеется.

– Я хочу, чтобы вы мне честно сказали, говорил ли он правду, всю правду. – И она изложила соображения, высказанные Эндерби.

Юрист задумался:

– По-моему, передавая свой разговор с дядей, он говорил правду. Можно не сомневаться, что впечатление от разговора у него скверное, и можно допустить, что, если, возвращаясь, он обошел кругом и увидел в окно тело мертвого дяди, то так испугался, что решил не говорить об этом.

– Вот и я так думаю, – сказала Эмили. – Когда вы его увидите, не сумеете ли вы заставить его говорить правду? Это может очень изменить положение.

– Я попытаюсь. Тем не менее, – сказал он, помолчав с минуту, – мне все-таки кажется, что вы ошибаетесь. Известие о смерти капитана Тревильяна распространилось по Экземптону примерно в половине девятого, то есть когда последний поезд на Эксетер уже ушел. Джим Пирсон сел на первый утренний. Этот-то не слишком благоразумный шаг и обратил внимание на его действия, а отправься он любым другим дневным поездом, этого бы не случилось. Так вот, если допустить, что он обнаружил тело дяди вскоре после половины пятого, я думаю, он тут же бы и уехал. Ведь есть поезд в шесть с минутами и потом без четверти восемь.

– Это убедительно, – согласилась Эмили. – Я не думала об этом.

– Я выяснял у него мельчайшие подробности визита к дяде, – продолжал мистер Дакрс. – Он сказал, что капитан Тревильян заставил его снять ботинки и оставить их на пороге. Поэтому в холле и не обнаружили мокрых следов.

– А не говорил он о каких-нибудь звуках, ну о чем-нибудь таком, что выдавало бы чье-то присутствие в доме?

– Нет. Но я его спрошу.

– Спасибо, – сказала Эмили. – Если я напишу ему записку, вы передадите?

– Разумеется, подлежит прочтению.

– Там не будет ничего секретного.

Она прошла к письменному столу и нацарапала несколько слов:

– Вот, – сказала она.

Мистер Дакрс, прочитав, промолчал.

– Я старалась поразборчивее, – сказала Эмили, – чтобы тюремные власти могли прочесть. А теперь мне надо идти.

– Позвольте предложить вам чашку чаю.

– Спасибо, мистер Дакрс. Время не ждет. Я иду к тете Джима – Дженнифер.

В «Лаврах» Эмили сказали, что миссис Гарднер вышла, но скоро возвратится.

Эмили мило улыбнулась горничной:

– Я зайду, подожду ее.

– Не хотите пока поговорить с сиделкой Дэвис?

О, Эмили всегда была готова поговорить с кем угодно!

– Хочу, – немедленно ответила она.

Несколько минут спустя появилась сиделка Дэвис, накрахмаленная, любопытствующая.

– Здравствуйте. Я Эмили Трефусис, – представилась Эмили. – В некотором роде племянница миссис Гарднер. То есть собираюсь стать ею, но мой жених Джим Пирсон арестован, что, я думаю, вам известно.

• Предыдущая
• 28/44
• Следующая