Мичман Флэндри - Андерсон Пол Уильям - Страница 40

• Предыдущая
• 40/52
• Следующая

Персис вошла в кабину управления. Во время полета она пыталась импровизировать с запасами одежды. И хотя одежда эта была сугубо практичной, ей удалось добиться очаровательный перемен в своих туалетах. Главным образом, вот как и сейчас, она выбирала шорты, в основном из-за карманов. Ее волосы, темные и искристые, как космос, были распущены. Когда она склонялась над его плечом, локон щекотал ему шею, и он ощущал ее легкий солнечный аромат. Но на этот раз Флэндри никак не отреагировал.

— Что-нибудь не так, дорогой? — спросила она.

— Да нет, это не работа, это все проклятая неопределенность, — проговорил он с отсутствующим видом.

— Ты имеешь в виду — куда лететь?

— Да. Надо решить этот вопрос. Саксо или Бетельгейзе?

Он обстоятельно обсуждал все аргументы, пока она не запомнила их наизусть. И тем не менее он начал говорить вновь о том, что нужно выбрать одно из двух: «Мы не можем укрыться на какой-нибудь неизвестной планете. Империя слишком далеко. Ежедневные полеты увеличивают шансы мерсеян обнаружить наш след. Как только они узнают, что нам удалось спастись, а может быть, даже и раньше, они пошлют во всех направлениях курьеров — любой корабль, которой может опередить нас на нашем маршруте, пока мы потихоньку пробираемся. Их корабли наверняка рыскают в этих районах.

Саксо, конечно, ближе, но есть одно соображение против того, чтобы направиться туда — они могут тщательно наблюдать за системой, не используя открыто боевые корабли. Любое быстроходные большое торговое судно в состоянии «поглотить» нас, а его команда может зайти к нас на борт с оружием. Опять же, если бы мы были в пределах слышимости, я мог бы поднять земную штаб-квартиру на Старкаде и передать им информацию, которую мы доставляем. Тогда мы могли бы надеяться, что мерсеянам не будет больше смысла преследовать и уничтожать нас. Но все это ужасно сомнительно.

А Бетельгейзе — это держава, не входящая ни в один блок и очень ревностно соблюдающая свой нейтралитет. Иностранные патрули должны сохранять дистанцию, рассредоточиваясь так редко, что мы могли бы и проскочить. Как только мы прибыли бы в Альфзар, мы доложили бы об этом послу Земли. Но бетельгезийцы не позволят нам войти в их систему инкогнито. У них есть свои патрули. Мы должны будем пройти всю процедуру продвижения, начиная от орбитального радиуса наиболее удаленной от центра планеты. А мерсеяне могут по мониторам засечь наши переговоры. Их истребитель стремительно рванется и собьет нас.

— Они не посмеют! — сказал Персис.

— Милая моя, они посмеют сделать практически все, потом извинятся. Ты не представляешь, что поставлено на карту.

Она присела рядом с ним.

— Потому что ты мне не говоришь.

— Правильно!

Он докапывался до истины. Час за часом, по мере того, как они пролетали сквозь владения Мерсеи, он сидел, склонившись над листом бумаги с карандашом и калькулятором, и усиленно работал. В их полете не было ничего драматичного. Он просто проходил в тех районах, где, предположительно их враги редко появлялись. С какой стати существам, у которых биологические потребности очень схожи с человеческими, уходить от тускло-красной карликовой звезды к беспланетному голубому гиганту или гаснущему Сефейду? У Флэндри было достаточно времени для работы.

Персис как раз жаловалась на отсутствие внимания к ней, когда неожиданно к нему пришло открытие.

— Ты мог бы поговорить со мной.

— А я что делаю? — пробормотал он, не поднимая глаз от стола. — Я и любовью с тобой занимаюсь. И то, и другое я делаю с удовольствием. Но только не сейчас, ради Бога!

Она плюхнулась в кресло.

— Ты помнишь, что у нас есть для развлечений на корабле? — спросила она. — Четыре фильма: «Марсианская эпопея», какая-то нудная комедия, речь Императора и «Лунная опера» в двадцатитонной шкале. Два романа: «Стрелок вне закона» и «Планета греха». Я все их запомнила наизусть. Они уже снятся мне. Есть флейта, на которой я не могу играть, и набор инструкций по эксплуатации…

— Хм, у-у-у, — он пытался составить числа Брехдана в различной последовательности. Было нетрудно перевести их из мерсеянской математики в земную. Но к чему эти дьявольские символы относились? Углы, время, некоторые величины, без определенных измерений… Обороты? Чего? Ведь не Брехдана… не может быть такой удачи.

Нечеловека можно было озадачить подобным образом — чем-нибудь этаким земным, ну, например, периодической таблицей изотопов. Он ведь не знает ничего: ни какие свойства из великого множества указываются, ни стандартного порядка, в котором даны квантовые сила, ни того факта, что логарифмы — десятичные, пока «Е» явное, ни много другого, что ему нужно было бы знать, прежде чем он мог догадаться, что означала таблица.

— Тебе-то не нужно самому решать эту проблему, — надулась Персис, — ты сам мне говорил, что эксперт может с ходу определить их значение. Ты просто прикидываешься…

Флэндри в раздражении поднял голову.

— Может быть, для нас чертовски важно знать это. Мы хоть будем представлять, чего ожидать. Надо же выйти из тупика: «Как может Старкад так много значить? Одна маленькая заброшенная планета?»

И вдруг его осенило. Он застыл, устремив во вселенную такой безумный взгляд, что Персис испугалась.

— Ники, в чем дело?

Он не слышал — конвульсивным движением схватил чистый лист бумаги и начал лихорадочно черкать. Закончив, посмотрел на результат. Капельки пота свисали с его бровей. Он поднялся, пошел в кабину управления и вернулся с кассетой, которую вставил в свой микроридер.[9]

Он снова взялся за перо, выписывая цифры. Пальцы его плясали на компьютере. Персис стояла неподвижно. Наконец он кивнул:

— Вот так, — сказал он сдавленным голосом, — так и должно было быть.

— Что такое? — спросила она.

Флэндри крутнулся в своем кресле и через секунду сфокусировал свой взгляд на ней. Что-то в его лице изменилось. Он был почти чужой.

— Я не могу тебе сказать, — вымолвил он.

— Почему?

— Нас могут взять живыми в плен, они прозондируют тебя и обнаружат, что ты знаешь. И если тебя не убьют сразу же, то сотрут твой мозг, что, на мой взгляд, еще хуже.

Он достал из кармана зажигалку, сжег каждую бумажку и смахнул пепел в приемник мусора. После этого встряхнулся, как пес, который еле выбрался из воды, и подошел к ней.

— Извини, — улыбнулся он. — Для меня это что-то вроде шока. Но сейчас все в порядке. Честное слово, отныне я буду больше внимания уделять тебе.

Все остальное время после этого разговора Персис наслаждалась путешествием, даже после того, как отметила перемену в нем. Что-то, что ушло и никогда больше не возвратится. Молодость!..

На приборе для обнаружения зажужжал сигнал тревоги. Персис схватила за руку Флэндри. Он освободился и взялся за основной переключатель сверхпередачи, но не потянул его, чтобы вернуться в нормальное состояние и к кинетической скорости. Костяшки его кулака, в котором была зажата ручка, были совершенно белыми. Пульс нервно бился.

— Я забыл то, что уже решил, — сказал он, — у нас не очень хороший детектор. Похоже, что это боевой корабль, нас уже засекли.

— Но на этот раз он не может направиться прямо на нас, — ее голос был довольно спокойным. Она уже привыкла к тому, что их преследуют. — В этой зоне есть где спрятаться.

— Ха-ха, мы попытаемся, если будет необходимость. Давай-ка сначала определим, куда этот парень направляется. — Он изменил курс. Все было как обычной, только звезды проносились в иллюминаторе. — Если мы найдем ряд, в котором напряженность остается постоянной, то сможем идти параллельно с ними, и он не будет мешать.

Впереди беспощадно палило Саксо.

— Предположим, он направляется туда…

Тянулись минуты. Наконец, Флэндри позволил себе расслабиться. Его комбинезон был мокрым.

— Вот как! Я так и думал. Направление — Саксо. И если парень этот придерживается более или менее прямого курса, как, вероятно, и есть, то он летит из Империи.

• Предыдущая
• 40/52
• Следующая