Убийство на поле для гольфа - Кристи Агата - Страница 15
- Предыдущая
- 15/43
- Следующая
— Простите, месье Оте, — воскликнул я, — не разрешите ли задать один вопрос?
— Безусловно, месье.
Я повернулся к Огюсту.
— Где вы храните свои садовые сапоги?
— Иногда в бумажном пакете, — проворчал старик. — Но чаще всего у себя на ногах. Где же еще?
— А где они лежат ночью?
— Под моей кроватью.
— А кто их чистит?
— Никто. А зачем их чистить? Что я, молодой франт и хожу гулять на набережную? По воскресеньям я надеваю праздничные сапоги, а в другое время… — Он пожал плечами.
Обескураженный, я покачал головой.
— Ну и ну, — сказал следователь. — Мы не очень-то продвинулись вперед. Безусловно, нас задерживает отсутствие телеграфного ответа из Сантьяго. Кто-нибудь видел Жиро? Вот уж действительно кому недостает вежливости! Мне бы очень хотелось послать за ним и…
— Вам не придется далеко посылать, господин следователь.
Спокойный голос заставил всех вздрогнуть. Жиро стоял в саду и смотрел на нас через открытое окно.
Не торопясь он перешагнул подоконник и оказался у стола.
— Вот и я, господин следователь, к вашим услугам. Примите мои извинения по поводу запоздалого появления.
— Ничего, ничего, — пробормотал следователь, заметно смутившись.
— Конечно, я всего-навсего детектив, — продолжал Жиро. — Я ничего не смыслю в допросах. Но если бы я вел допрос, то постарался сделать это без открытого окна. Любой прохожий может легко подслушать все, что здесь происходит. Это между прочим.
Оте покраснел от злости. Было очевидно, что взаимной любви между следователем и детективом не предвидится. Они начали ссориться друг с другом с самого начала. Возможно, это было предрешено, ибо Жиро считал всех следователей дураками, а для Оте, относящемуся к своему служебному положению с уважением, небрежная манера парижского детектива не могла не быть оскорбительной.
— Ну хорошо, месье Жиро, — сказал следователь довольно резко. — Без сомнения, вы время зря не теряли и принесли нам список злоумышленников! И теперь можете точно указать место, где они сейчас находятся!
Не обращая внимания на иронию, Жиро ответил:
— По крайней мере я знаю, откуда они взялись.
— Что вы сказали?
Жиро вынул из кармана два небольших предмета и положил их на стол. Мы столпились вокруг. Предметы были самые обыкновенные: окурок папиросы и незажженная спичка. Детектив резко повернулся к Пуаро.
— Что вы здесь видите? — спросил он.
В его тоне было что-то почти грубое. Я вспыхнул, но Пуаро остался спокойным. Он пожал плечами.
— Окурок папиросы и спичку.
— А о чем это вам говорит?
Пуаро развел руками.
— Это мне не говорит ни о чем.
— А! — сказал Жиро с удовлетворением в голосе. — Вы не изучили эти предметы. Спичка не обычная, по крайней мере в этой стране. К счастью, она не была зажжена. Я бы не смог опознать ее в противном случае. Очевидно, один из бандитов выбросил окурок папиросы и закурил вторично, уронив при этом одну спичку из коробка…
— А где же другая спичка? — спросил Пуаро.
— Какая спичка?
— Да та, которой он зажег папиросу. Вы тоже нашли ее?
— Нет.
— Быть может, вы не слишком тщательно искали?
— Не слишком тщательно искал? — на мгновение показалось, что детектив взорвется от гнева, но усилием воли он сдержал себя. — Я вижу, вы любите пошутить, месье Пуаро. Но, во всяком случае, есть спичка или нет, окурка будет достаточно. Эта папироса из Южной Америки с гильзой из лакричной бумаги.
Пуаро поклонился. Заговорил комиссар:
— Окурок папиросы и спичка могли принадлежать и месье Рено. Вспомните, он вернулся из Южной Америки только два года назад.
— Нет! — ответил его оппонент уверенно. — Я уже осмотрел все вещи месье Рено. Папиросы, которые он курил, и спички, которыми он пользовался, совершенно другие.
— Вам не кажется странным, — сказал Пуаро, — что эти незнакомцы появились без оружия, перчаток и лопаты и так удачно нашли все эти предметы?
Жиро снисходительно улыбнулся.
— Безусловно, это странно. И без моей версии присутствия сообщника в доме необъяснимо.
— Ага! — воскликнул Оте. — Сообщник. Сообщник в доме!
— Или вне его, — сказал Жиро со странной улыбкой.
— Но ведь кто-то должен был их впустить? Мы не можем поверить, что они нашли дверь открытой благодаря невероятной удаче.
— Согласен, господин следователь. Дверь им открыли, но ее так же легко было открыть снаружи, как и изнутри, если у кого-то имелся ключ от дома.
— Но у кого есть такой ключ?
Жиро пожал плечами.
— Что касается ключа, то вряд ли тот, у кого он есть, признается. Но ключ мог быть у нескольких человек. У месье Жака Рено, например. Действительно он находится на пути в Южную Америку, но он мог потерять свой ключ или у него могли его украсть. Потом, у нас есть садовник. Он много лет здесь служит. У одной из молодых служанок может быть возлюбленный. Снять оттиск с ключа и изготовить по нему новый ключ очень просто. Возможностей много. Есть еще одна персона, которая, насколько я могу судить, наверняка обладает таким ключом.
— Кто же это?
— Мадам Добрейль, — сказал детектив сухо.
— Э-э! — произнес следователь. При этом лицо его сразу вытянулось. — Так вы тоже слыхали об этом, не так ли?
— Я слышу все, — пробасил Жиро самодовольно.
— Но есть одно обстоятельство, о котором, клянусь, вы не слыхали — сказал Оте, довольный тем, что может показать свою осведомленность, и не спеша рассказал о таинственном посетителе прошлой ночью, о чеке, выписанном на имя Дювина, и, наконец, протянул Жиро письмо, подписанное «Белла».
Жиро слушал молча, внимательно рассмотрел письмо и затем протянул его обратно.
— Все это очень интересно, господин следователь, но моя версия остается без изменений.
— А в чем состоит ваша версия?
— Я предпочитаю о ней сейчас не говорить. Вспомните, я ведь только начал вести расследование.
— Скажите мне, месье Жиро, — сказал Пуаро неожиданно, — ваша версия допускает, что дверь могла быть открыта, но не объясняет, почему она была оставлена открытой. Когда убийцы уходили, разве не было бы для них естественным закрыть за собой дверь? Если бы полицейский случайно подошел к дому, как это порой делается, чтобы проверить, все ли в порядке, они могли быть обнаружены и схвачены на месте.
— Допустили ошибку. Я согласен с вами, они просто забыли об этом.
И тут, к моему изумлению, Пуаро произнес почти те же слова, которые он сказал Бексу вчера вечером:
— Но я не согласен с вами. Дверь была оставлена открытой или преднамеренно, или по необходимости, и любая версия, которая не признает этого факта, обречена на неудачу.
Мы все смотрели на него с чувством большого недоумения. Казалось бы, просчет в оценке вещественных доказательств — окурка и спички — должен был унизить Пуаро. Но он сидел перед нами довольный собой, как никогда, и не моргнув глазом читал нотацию великому Жиро.
Детектив крутил ус, насмешливо разглядывая моего друга.
— Вы со мной не согласны, ну что же. Тогда ответьте, что вас особенно поражает в этом деле? Мне хотелось бы знать ваше мнение.
— Есть одно обстоятельство, которое обращает на себя внимание особо. Скажите, месье Жиро, вам ничего не кажется знакомым в этом деле? Оно вам ни о чем не напоминает?
— Я не могу сказать сразу. Хотя, мне кажется, что нет.
— Вы ошибаетесь, — сказал Пуаро спокойно. — Почти точно такое же преступление было совершено раньше.
— Когда? И где?
— Ах, этого, к сожалению, я не могу припомнить в данный момент, но я вспомню. Я надеялся, что вы сможете мне помочь.
Жиро скептически хмыкнул.
— Было много судебных дел, в которых фигурировали преступники в масках! Я не могу помнить все подробности, касающиеся их. Все преступления напоминают друг друга более или менее.
— Но есть такой факт, как индивидуальный почерк. — Пуаро лекторским тоном обратился к нам всем сразу. — Я говорю вам сейчас о психологии преступления. Месье Жиро очень хорошо знает, что у каждого преступника имеется свой особый метод и что полиция, когда ее приглашают расследовать дело, скажем, об ограблении, всегда может довольно точно определить личность правонарушителя по методу, которым совершено преступление. Джэпп сказал бы вам то же самое, Гастингс. Человек — существо неоригинальное. Он неоригинален в рамках закона, в своей повседневной личной жизни, но он равным образом неоригинален и в нарушении закона. Если он совершит преступление однажды, то и все другие преступления, совершенные им, будут походить на первое. Английский убийца, который избавлялся от своих жен, топя их в ванной, являл собой как раз такой пример. Если бы он изменял свои методы, то, возможно, избежал бы ареста по сегодняшний день. Но он стал жертвой стереотипного мышления, полагая, что один раз удалось — удастся и другой, и поплатился за отсутствие оригинальности.
- Предыдущая
- 15/43
- Следующая
